100-долларовое правительство. А если цена на нефть упадет? - Михаил Делягин

Ю. ЛАТЫНИНА: Нет. Вот эта гора денег пусть остается — иначе там будут страшные вещи, связанные с инфляцией.

М. ДЕЛЯГИН: Не будет ничего.

Ю. ЛАТЫНИНА: А теперь снизьте налоги — раз у вас такие большие деньги идут в Стабфонд, и пусть те люди, которые отдавали эти деньги государству, будут тратить их сами, вместо того чтобы к ним приходил чиновник и говорил: а я хочу, чтобы система «Гланас».

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Или какой-то национальный проект. Понял.

М. ДЕЛЯГИН: Смею вас заверить — секретарша, которая в Москве получает 500 долларов, обычно с этих денег налоги не платит — это раз. Второе — подоходный налог составляет 13 %. Я не уверен, что если секретарше добавить 13 % к ее 500 долларам, ее жизнь кардинально улучшится и она задышит полной грудью — это не 450 и 50, это существенно меньше. И, наконец, самое главное — государство придумано, и вообще-то государство терпят, потому что у него есть некие неотъемлемые функции, которые отдельно взятые секретарши сами по себе решить не могут. В частности, — на что тратить большие деньги. У нас в стране в прошлом году сократился объем грузовых перевозок железнодорожным транспортом — у нас теперь в основном по автодорогам. У нас в стране 4 года сокращается протяженность дорог с твердым покрытием — они просто разбиваются, и их никто не строит.

Ю. ЛАТЫНИНА: Гимринский тоннель.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, вы подтверждаете то, что пишет Мария Ивановна: «Давайте хоть дороги построим, сменим стояки в домах, закупим во все поликлиники томографы» — вы это имеете в виду? давайте пускать эти деньги куда-то?

М. ДЕЛЯГИН: Есть два направления. Первое — восстановление человеческого потенциала, самое простое — борьба с нищетой. Самое простое — обеспечить всем прожиточный минимум, потому что прожиточный минимум — это экономическое выражение права человека на жизнь. На это имеет право каждый человек.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пишу — борьба с нищетой.

М. ДЕЛЯГИН: Это стоит 10 миллиардов долларов в год — это немного относительно наших денег. Второе — субсидии по ЖКХ выплачивать не когда ЖКХ 22 % от доходов семьи, а когда 10 % от доходов семьи — это ясные, простые вещи. Второе — модернизация инфраструктуры. Берем проект, его начинают осуществлять. После этого товарищей, которые на этом деле украли, сажаем. Так 4 раза подряд. На пятый раз подряд уровень воровства снижается до безопасного уровня. Все.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Юля, — борьба с нищетой, ЖКХ, инфраструктура. Вы против найдете какие-то слова?

М. ДЕЛЯГИН: Конечно, найдет.

Ю. ЛАТЫНИНА: Конечно, найду. Потому что уже сказала, что из денег, которые сейчас выделены, осваиваются только 60 %. Потому что степень воровства нерентабельна. А что касается модернизации инфраструктуры — расскажу маленькую историю, которая у меня происходит сейчас и меня достает уже полтора месяца. У меня родители живут неподалеку от меня, за городом, и у них есть частная телефонная компания, которая им предоставляет телефонные услуги и маленький Интернет-провайдер, местный, не буду называть его имени, чтобы его не раскулачили — это называется буквально «Простоквашино он-лайн», там работают три человека — отец, сын, мальчик 16 лет, который все бегает, делает. И мама, которая им ведет бухгалтерские записи. Они обслуживают втроем, протянули оптоволокно в десятки домов. Каждую секунду — если у них что-то не так, они прибегут, все сделают — идеально приспособлены. Я, к сожалению, живу в нескольких километрах оттуда, я не могу провести себе это оптоволокно, меня обслуживает замечательная государственная компания, «Центртелеком» называется. Во-первых, у нее что-то очень странное с телефоном, потому что для того, чтобы позвонить по моему Одинцовскому «Центртелекому» в Москвы или по прямому сотовому номеру, надо знать, какой внутренний код сети ты должен набирать. А когда в Москву звонишь, иногда набираешь 495, а иногда не набираешь. То есть, процесс набора телефона увлекателен. К сожалению, при этом линия всегда перегружена — то есть, эту увлекательность надо умножить на пять, а когда дозваниваешься — плохо слышно. Но это все лирика, потому что это все происходит с телефоном, — есть хотя бы сотовый. А с Интернетом вообще замечательно. С 1 января у меня не было Интернета две недели. Дозвониться мы не могли сутками — провайдер просто умер. Потом он включился на три дня, и умер опять. Мы опять не могли дозвониться сутками — звонили часами. Два раза умудрились дозвониться — после 8 часов дозвона. Нам сказали — мы сейчас вам перезвоним, и не перезвонил. Потом нам сказали — мы в течение 5 дней решим проблему. В коцне концов в воскресенье — вы не представляете — после нескольких часов дозвона мы дозвонились, кто-то щелкнул клавишей, и у меня через 24 суток появился Интернет — я не знаю, насколько. Это была государственная компания, инвестиций в которую требует Миша.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы тут активно разговариваем, делим Стабфонд, и уже появились предложения, как его разделить, но дальше мы даем слово экспертам.

Ю. ЛАТЫНИНА: Я бы хотела добавить пару слов.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы хотите решить свой вопрос с Интернетом.

Ю. ЛАТЫНИНА: Кстати, я свой вопрос с Интернетом не решу, потому что нет никакого шанса, что кто-нибудь в конторе «Центртелеком» сделает хоть какие-нибудь выводы из происходящего у них с Интернетом. В то время как конторе «Простоквашино-он-лайн» из трех человек, включая 16-летнего мальчика, они все свои выводы сделали уже заранее.

М. ДЕЛЯГИН: Юля, вы через мобильный телефон выходить в Интернет никогда не пробовали?

Ю. ЛАТЫНИНА: Знаете, у меня рядом начальник сидит и глушилка стоит. И через мобильный телефон не получается. У меня с одной стороны «Центртелеком», а с другой стороны начальник.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А не надо в таких элитных местах жить.

М. ДЕЛЯГИН: А начальник тоже государственный.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Проще надо жить. Так вывод какой?

Ю. ЛАТЫНИНА: Вывод — к модернизации инфраструктуры. Чудесной компании «Простоквашино онлайн», в которой работает 16-летний мальчик, который уже ответственный парень, и завидую той бабе, которая за него замуж выйдет, — не надо никакой модернизации инфраструктуры — она сделает все сама, ее бы не задушили. А компания «Центртелеком», у которой огромный дом, в котором сидят десятки и сотни людей, которые занимаются тем, что не отвечают на звонки и не делают дело — им не поможет ни миллиард, ни два, и не три — что называется — как в анекдоте — жучок в этом году сожрал 100 гектаров, в будущем засадим 200 — нехай подавится.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Миша?

М. ДЕЛЯГИН: Первое — я не требую инвестиций в государственную компанию Одинцово-Центртелеком, тем более не требуют туда государственных инвестиций. Второе мобильная связь — наверное, единственная инфраструктура, которая является полностью коммерческой.

Ю. ЛАТЫНИНА: Нет, извините — они же сделали монополию. Они говорят — вы не можете связаться ни с каким другим сервером, кроме нас.

М. ДЕЛЯГИН: Вы сказали второе ключевое слово. Первое было «коррупция», второе — это произвол монополистов. Вот это две вещи, которые.

Ю. ЛАТЫНИНА: Которые вы государственными инвестициями хотите оставить навеки.

М. ДЕЛЯГИН: Нет, просите, — делаете вы государственные инвестиции или не делаете, как в 90-е годы — ни с тем, ни с другим вы не сделаете ничего в рамках выдачи или невыдачи денег. 90-е гг. показали блистательно, что можно воровать при полном отсутствии денег и можно злоупотреблять монопольным положением при отсутствии производства. Вот это две вещи, снижение которых радикальное в наших условиях является условием любой государственной активности. Без этого бессмысленно вообще делать что бы то ни было. Представьте себе, мы сейчас с вами будем обсуждать, какую завтра вам прочитать книжку, при условии, что содержание кислорода в воздухе 5 % и температура этого воздуха 125 градусов.

Ю. ЛАТЫНИНА: Так я ровно это вам и говорю — мы с вами обсуждаем государственные инвестиции, а вы говорите — давайте не обсуждать то, что у нас конкретно происходит, а давайте вообще.

М. ДЕЛЯГИН: Нет. Есть деньги Стабфонда, есть конкретная задача — можно ли восстановить страну. Если мы говорим — нет, восстановить страну нельзя, — зашибись: кто в Черногорию, кто в Украину, кто в Англию, — кто куда. О стальные сдохли. Если мы хотим что-то сделать, тогда да, деньги Стабфонда нужно тратить, потому что это деньги наших граждан. Но чтобы их можно было тратить, нужно сделать — раз, два, три. Извините, когда государственные корпорации, — блин, как это сказать цензурно? — эти субъекты экономики, такие большие лесопилки для распила бабок, в которые не может зайти даже налоговый инспектор без согласия их руководства. Я уже не говорю про таможенников и прочую мелочь — налоговые проверки невозможны в государственной корпорации, — по действующему законодательству, — без согласия ее руководства. Они получают 550 млрд. рублей — понятно, что это стимулирование не модернизации, а стимулирование коррупции. У нас есть чудесный фонд, дословно он называется так: «Содействие реформе ЖКХ». Он предназначен для — непереводимая игра слов, как у Задорнова, — капитального ремонта аварийного и ветхого жилья. То есть дом, который сейчас рухнет, мы его будем не строить заново, а капитально ремонтировать. Основная тема дискуссии, связанная с этим фондом в экономических кругах, знаете какая? А куда вкладывать, в какие финансовые инструменты, кавычки открываются: «временно свободные средства» этого фонда? Понятно, что к модернизации это имеет такое же отношение, как…