Осколок ордена - Иван Козлов

Кофе и сигара закончились одновременно, он поставил опустевшую чашку на журнальный столик, то, что осталось от сигары, положил в хрустальную пепельницу и присел на диван рядом с Волиным.

— Попробую, — сказал тот.

— Попробуй. И надо незамедлительно решать вопрос с твоим однополчанином. Повстречай его как бы случайно, пригласи в ресторан...

— У нас не те отношения, Константин Евгеньевич. Рассиживаться со мной он не будет.

— И не надо. Предложи сразу хорошую работу. Сколько б ни платил ему Стас, я готов дать больше. От выпивки твой Панин может, конечно, отказаться, но от денег — вряд ли. — Он перевел взгляд на Тоню. — Находи подружке жилье и подумай, как сделать так, чтобы вообще никаких следов ее пребывания на даче ни Панин, ни кто другой обнаружить не смогли.

— Но ее там уже видели строители...

— Я же и говорю: думай. Ты ведь умный человек!

Через час с небольшим подержанный «жигуленок» Волина въезжал уже во двор другого дачного участка. Здесь стоял дом, похожий на замок, — высокий, добротный, прикрытый с улицы высоким металлическим забором и пышными голубыми елями. Кроме него, в глубине двора стоял щитовой летний домик. Возле него и остановил машину Волин. Открыл дверцу, помог выйти из салона Тоне. У той и так короткая юбка задралась почти до пояса.

Абрамов, стоявший у окна на втором этаже своего замка, хмыкнул при этом, перестал смотреть в щель плотных штор и по винтовой лестнице степенно спустился вниз, вышел на крыльцо. Волин, увидев его, тут же подошел, сказал тихо, чтоб не слышала спутница:

— Вы ведь разрешили мне иногда приводить знакомых.

— Разрешил, — кивнул Абрамов. — Но знакомых, а не барышень с улицы. Показывать сюда дорогу шлюшкам — это опасно.

— Ее зовут Тоней. Я знаю ее давно. Она приехала сюда по просьбе Рассадина. С завтрашнего дня я буду искать ей квартиру, но пока так получилось...

— Вот теперь все вопросы сняты. — Абрамов широко улыбнулся и подошел к девушке. — Тоня, значит. Рассадин, надеюсь, устроил вам торжественный обед?

Тоня ответила легкой усмешкой тигрицы на приценивающийся взгляд Анатолия Сергеевича, а Волин сказал:

— Нет, конечно, но мы купили тушенку, помидоры, макароны, так что...

— Отставить, — весело скомандовал Абрамов. — Поднимаемся в зал, садимся за стол, и пока выпьем под бутерброды с икрой, разогреются котлеты. Вперед!

Право первым идти по винтовой лестнице он предоставил Волину, сам же замкнул эту процессию. Округлая красивая задница Тони была как раз на уровне его глаз, полноватые, но стройные ноги так завели полковника, что он едва сдержался, чтоб не прикоснуться к ним ладонью.

— Что гостье угодно — вино, коньяк, виски?

Они уже вошли в зал с дорогой белой мебелью.

— Мне было бы угодно принять душ, — ответила та. — Я ведь с дороги.

— Нет проблем. Волин, покажи, где у нас что, а я пока займусь столом.

Волин провел девушку в ванную, там зашумела вода, и он тут же вернулся. Абрамов уже выложил на блюдо бутерброды, зелень и озабоченно спросил Волина:

— Вы хлеб купили?

— Нет, но у меня вроде там было полбуханки.

— Так не годится. Быстро в машину, смотайся к платформе, возьми черного и белый батон.

В окно он понаблюдал, как Волин выехал из ворот, и тут же направился в ванную, открыл дверь.

Тоня продолжала спокойно стоять под струями воды, глядя на Абрамова, подняла руки, то ли ловя капли, то ли демонстрируя свое, без изъянов, тело...

Когда Волин вбежал наверх с пакетом, Тоня сидела за столом, а Абрамов стоял у плиты, переворачивал котлеты. Он же на правах хозяина начал было наполнять рюмки, однако Волин свою накрыл ладонью:

— Нет, у нас сегодня еще много работы.

— У нас — это у кого? — поинтересовался Анатолий Сергеевич.

— У меня и Тони. Обедаем и уезжаем.

— Ты деловой стал, я на тебя смотрю.

— Я думаю, что как раз это мое качество вас должно устраивать, Анатолий Сергеевич.

— Правильно. И я даже больше скажу. Ты меня так устраиваешь, Волин, что я разрешаю Антонине пожить на моей городской квартире столько, сколько нужно будет для дела. Где, кстати, ваши вещи, девушка?

Ответил Волин:

— Я из аэропорта отвез ее сразу на дачу, где она и должна была остановиться. Но не срослось. Потому сегодня мы что-то оттуда заберем — сейчас туда как раз и поедем.

— Только что-то? — удивилась Тоня.

— Да.

И уже когда сели в машину и помчались в сторону Москвы, Волин пояснил:

— Я, кажется, придумал, что надо сделать, чтоб тебя никто не искал. Вот для этого мы сейчас рулим к Киевскому вокзалу, находим какую-нибудь, похожую на тебя. Думаю, это будет несложно, бичей там много ошивается.

— А ты не усложняешь ситуацию? Я с дачи съеду, Стас знает только мое имя, и вообще, с какой стати меня будут разыскивать? Я ничего такого не совершила.

— Я не о Стасе. Я о Панине. Он знает номер рейса, знает имя, а значит, по запросу узнает и фамилию. И очень захочет тебя найти, чтоб спросить, кто дал тебе номер телефона его шефа. А искать тебя он будет простым способом. Встретится с хозяином дачи, поговорит с ним, спросит, кто ныне там проживает. Тот, конечно же, сразу назовет фамилию Рассадина.

— Так, это я поняла. А зачем нам нужна похожая на меня женщина?

ГЛАВА 3

Стас позвонил Панину рано утром, ничего толком не объяснил, продиктовал лишь номер телефона:

— Его зовут Валерий Иванович Щербина, подполковник милиции, хочет тебя видеть. Свяжись с ним и держи меня в курсе дела. Ничего не скрывай.

Вадим связался, сел в машину и тут же выехал в подмосковный дачный кооператив.

Подполковник Щербина оказался высоким, плотным, но с нежными белыми руками, потому рост и ширина плеч никак не ассоциировались с физической силой милиционера. Он встретил Вадима у ворот дачи, сразу перешел на «ты» и первым делом спросил:

— В баньку пройти не желаешь?

— Раз спрашиваете, значит, есть необходимость.

— Есть. Для начала два слова скажу о том, кто хозяин этого участка. Гордеев, бывший партиец, в горкоме партии на больших должностях сидел.

Очень порядочный и скромный человек по отзывам всех, кто его знает. Восемьдесят восемь лет, это я к тому говорю, чтоб отпал вопрос, не путается ли он с бабами.

Ясно, подумал Панин, значит, в деле женщина замешана. Какое только отношение имеет дача Гордеева к Стасу Викторовичу?

Баня стояла на другом краю участка, от дома к ней вела красная песчаная дорожка. Такой же песок был и вокруг самой бани. Его изучал человек в гражданской одежде, но, безусловно, при погонах, а второй, старший лейтенант, сидел в «уазике» с открытой дверцей и что-то записывал в блокнот.

Зашли в баню. Внутри все было обожжено и разрушено взрывом. Единственное узкое оконце взрывной волной было вынесено наружу.

— Час назад отсюда увезли три трупа, двух женщин и мужчину. Осколочные ранения и ожоги. Гастарбайтеры, занимались тут ремонтом.

— Молодые, старые?

— Мужчине лет сорок пять, коротышка, лысый совсем, одной женщине примерно столько же, а вторая — молодая, темненькая, фигурка такая... Нормальная, в общем, фигурка.

— Вещи, документы?

— Сидели лишь в простынях, видно, из парной вышли. На всех остался один уцелевший, но сильно обгоревший паспорт и сотовый телефон.

— Телефон может многое дать...

— Хрен там! Новенькая «симка». Только один звонок из него и сделали — твоему шефу. Пальчиков никаких — лежал в луже воды. Взрывом пробило трубу, вода тут хлестала, потому дача и не сгорела. А ошметок паспорта был на имя Антонины Яремы. Так получилось, что она как раз Станиславу Викторовичу и звонила. Мы, конечно, и с ним беседовать будем, но пока, с его подачи, тебя сюда пригласили.

Вадим рассказал все, что знал. И спросил, в свою очередь:

— Есть версия, что тут случилось?

— Есть, и удивительная! Понимаешь, такое предположение, что они втроем сидели голыми за столом и ковырялись в гранате. Она, естественно, рванула. Что голые — ладно, баня, как-никак. Но вот с гранатой... Были бы все мужики — еще можно понять, тяга к оружию. Но две девки...

Вадим посмотрел на дверь, оконный проем, и Щербина понял его:

— Дверь была закрыта изнутри на крючок. Окно... Даже если предположить, что его не взрывом вышибло, все равно снаружи гранату так не кинуть, чтоб она на стол попала.

Они вышли из бани, и подполковник продолжил:

— Песок девственен, никаких следов со стороны окна. — Он увлек Вадима подальше от милиционеров, к яблоням, на которых висели созревающие плоды. — Панин, честно скажу: я не Шерлок Холмс, я вневедомственной охраной до недавнего времени занимался, но от нас бегут сейчас все, вот и дали звезду, дали должность, плюс связи неплохие... Но что тут произошло, даже не фантазируется.

Яблоки уже наливались красным цветом. Панин потянулся, сорвал самое спелое. Под одним из деревьев лежала стремянка. Панин посмотрел на яблоню, на окно и неожиданно быстро пошел опять в баню. Щербина поспешил за ним.