Патопсихология шизофрении - Т. Мелешко-Брушлинская

Статистический анализ полученных данных проводился по критерию х2 Пирсона. Различия считались значимыми при р<0,05. Используемый нами термин «снижение» означает степень отклонения от среднего показателя группы здоровых испытуемых. На этой основе давалась оценка уровня деятельности каждого пациента: 1 – в пределах нормы, 2 – с нерезко выраженным снижением, 3 – с резко выраженным снижением. Поскольку не все анализируемые параметры психической деятельности поддавались количественной оценке, дополнительно был использован экспертный метод оценки полученных результатов.

Существенной особенностью проведенного исследования стал принцип клинической определенности изучаемых групп больных. Недооценка четкой клинической дифференциации больных в рамках шизофрении является наиболее распространенным недостатком изучения данной проблемы. Клиническая характеристика пациентов, включенных в исследование, давалась высококвалифицированными ведущими специалистами Научного центра психического здоровья РАМН. Общей чертой испытуемых было отсутствие острой продуктивной симптоматики в период участия в эксперименте: больные, как правило, исследовались в состоянии ремиссии.

Глава 1. Дефицит социальной направленности и проблемы дизонтогенеза

1.1. Обоснование потребностной природы социальной направленности

Многообразие и противоречивость точек зрения на природу и сущность патологии познавательной деятельности при шизофрении во многом можно объяснить недостаточным вниманием к изучению генеза этой аномалии. Своеобразные особенности мышления являются одним из основных симптомов этой болезни. Они связаны с патогенетическими факторами, проявляясь нередко задолго до манифестации болезненного процесса.

Большинство пациентов с эндогенными психическими расстройствами отличаются рядом специфических особенностей личности, относящихся к кругу шизоидных черт. Это разной степени выраженности дефицит в сфере потребностей, уходящий корнями в ранний онтогенез: дефицит потребности в эмоциональных контактах и потребности в общении.

В отечественной психологии общение рассматривается как одна из фундаментальных человеческих потребностей, которая выступает в качестве внутренней детерминанты развития, как родовая сущность человеческой психики, как проявление ее изначальной социальности. Экзистенциальная потребность в другом человеке обусловлена историей развития человечества. «Уникальная целостность природного и социального, составляющая сущность человека и его психики, возникла в ходе антропогенеза и социогенеза и развивается дальше в процессе истории человечества и жизненного пути каждой личности» (Брушлинский, 2003, с. 48).

Реализуя системный подход в изучении формирования личности, Л. И. Анцыферова подчеркивает: «Психологическая организация личности формируется в процессе включения ребенка в социальные системы. Но никакая система не могла бы включить его в социум, если бы в самой природе ребенка не было еще недифференцированного, но сильного устремления к социальному миру, если бы его глаза уже с первых дней жизни не задерживались на лице человека, если бы одобрение взрослого не было бы самой желанной наградой и если бы, наконец, вся телесная организация ребенка не была бы переадаптирована для тончайших форм общения с социальным миром» (Анцыферова, 1982, с. 140).

Т. Н. Ушакова при рассмотрении природы речи и языка особо важное значение придает доречевым вокализациям, появляющимся с момента рождения ребенка. Они выражаются не только в форме негативных эмоций. В гулении и лепете проявляются эмоции позитивного знака, становясь со временем все более выразительными. Важной их особенностью является спонтанность проявления. Автор считает, что на дословесном этапе развития младенец уже пользуется средствами выразительности, имеющими эндогенный характер и практически не зависящими от языка окружающих. Это означает, что у него еще нет языка, но уже есть речевая выразительность. «Экспрессивная активность имеет врожденный характер, формы ее проявления одинаковы у новорожденных по всему миру, независимо от типа усваиваемого языка» (Ушакова, 2004, с. 216). Познавательная активность развивается с первых дней жизни младенца. Уже на первом месяце жизни обнаруживаются зачаточные формы общения с близкими и, в первую очередь, потребность контакта с матерью, что проявляется в «комплексе оживления» при ее появлении.

По данным Т. Н. Ушаковой, побуждение к вокальной выразительности вступает в действие раньше других функций – с первого крика новорожденного. Вокально-экспрессивная активность обусловлена потребностью младенца выразить свои внутренние состояния. В контексте когнитивно-семантического развития младенца первого года жизни, по мнению автора, особое место занимают интенциональные направленности, отражающие побудительный компонент его реагирования, адресованный другому субъекту. В этом смысле голосовые экспрессии младенца можно рассматривать как форму реагирования, составляющую основу человеческой коммуникации. Существенно, что интенциональные проявления младенца сопровождаются вокализациями, имеющими характерные интонации, отражающие его разные эмоциональные состояния (Ушакова, 2011). Недостаточность вокально-экспрессивной активности на самых ранних этапах развития является показателем дефицита эмоциональности, сниженной потребности младенца выразить свои внутренние состояния, адресованные ближайшему окружению, и в первую очередь – матери. Дефицит этих доязыковых форм выразительности может быть предиктором эмоциональной и коммуникативной недостаточности в дальнейшем.

М. И. Лисина для обозначения самой ранней формы коммуникации ввела понятие «ситуативно-личностное общение», которое проявляется в «комплексе оживления», подчеркнув его активный, инициативный (а не реактивный) характер как выражение потребности в общении. В экспериментальном исследовании было показано, что «комплекс оживления» более интенсивно проявляется при восприятии человека, чем при восприятии предметов (Лисина, 1986).

В свете существенных изменений, происшедших в последние годы в понимании ключевых проблем раннего онтогенеза, базовыми основаниями, обеспечивающими избирательность наиболее важных, экологически валидных характеристик окружающего мира, являются ранние репрезентации у младенцев. Младенцы рождаются со способностями, помогающими им быстро развивать в себе понимание других людей. Они предпочтительно выделяют человеческое лицо, голос, способны к имитации эмоций, жестов.

На основе социальной направленности и общения у человека постепенно формируется ментальная модель мира – способность сопоставлять свой внутренний мир с миром других. Процесс социализации опосредован внутренними моделями психического, когда возможность понимать не только свое психическое, но и психическое Другого, возможность сопоставлять модели, принципиально изменяют способность ребенка понимать и принимать порядок социального устройства, отвечать иным, отличным от своих, требованиям (Сергиенко, 2006).

Установление эквивалентности себя другому человеку возможно на основе выделения себя из физического мира, различения собственных движений и движений других, различения эмоциональных выражений. Стадия первичной интерсубъективности обеспечивается сензитивностью новорожденных к человеческому голосу, лицу. Е. А. Сергиенко отмечает два типа ранних форм структуры Я: Я экологическое и Я интерперсональное, которые являются двумя аспектами взаимодействия с миром (Сергиенко и др., 2009).

Важно подчеркнуть, что существуют значительные индивидуальные различия, связанные с формированием ментальной модели мира как базовой основы социальной направленности субъекта. Эти базовые условия – лишь начало развития сложной, многоуровневой системы знаний о социальном мире.

Работ, посвященных экспериментально-психологическому анализу особенностей психического развития детей с чертами аутизма, сравнительно немного. В основном они посвящены исследованию детей-аутистов с задержкой психического развития. М. Раттер и Е. Шоплер отмечают, что специфическую часть синдрома аутизма представляет собой познавательный дефицит (Rutter, Schopler, 1980). Главной характеристикой когнитивного дефицита является патология речи. Она касается как недостаточного социального применения языка, так и задержки ее развития. Б. Хермелин и Н. O’Коннор отметили, что речевая недостаточность аутистических детей – лишь один аспект более общей недостаточности в отношении использования знаков и символов (Hermelin, O’Connor, 1970). Специальная серия экспериментов показала, что у аутистических детей не выражена тенденция к интеграции текущего опыта в схемы и репрезентации. Они не используют правил и структур в умственных и мнемических процессах. Эта недостаточность интегрирования и использования правил проявляется у них не только в отношении речи, но и в перцептивно-моторных заданиях. Таким образом, основной познавательный дефицит аутистических детей не в собственно речевой недостаточности, а, скорее, в основе тех процессов, которые необходимы для развития репрезентативной и символической систем.