Три желания для золотой рыбки - Елена Усачева

Для невысокого худого Константинова уроки физкультуры всегда были минутами позора. На первом же зачете он не смог подтянуться, беспомощно болтался на турникете, пока физрук, еще в стародавние времена за что-то прозванный Один-Ноль, не наградил его снисходительной кличкой Килька и не отправил метать мячик. С мячиком Яну тоже не удалось достойно выступить. Зеленый круглый предмет летел у него в какую угодно сторону, кроме нужной.

– А для тебя, Константинов, я могу устроить персональный урок математики.

Шла перемена, но Леонид Юрьевич все не уходил. Складывал и перекладывал тетрадки, словно оттягивал момент, когда можно сказать: «Все! Прощайте! Идите на следующий урок».

Так Червяков стоял и стоял около стола, задумчиво перебирая листочки, пока в дверях не появилась завуч Алевтина Петровна. Ее строгий взгляд поторопил замешкавшихся девятиклассников. Подталкивая друг друга, они заспешили из класса. Даже вечно копающейся Наумовой пришлось быстренько сложить кое-как учебники, подобрать с пола рассыпанные карандаши и пройти мимо строго сдвинувшей брови завуча.

– Чего это она? – метнулась к застывшим одноклассникам Юлька.

В ответ все только плечами пожимали. Не иначе как вчерашняя драка давала о себе знать.

– Что, что! – Подобралась поближе к Наумовой Светка Царькова. – Ясно, что. Из-за драки все это. Галкин с Васильевым-то подрались! Да и в химии набили на немереные тыщи. Вот они и решают, что теперь делать.

– А мы тут при чем? – Юлька постаралась вложить в свой взгляд все презрение, питаемое ею к толстой Светке. Но на Царькову эти взгляды уже давно не действовали.

– Ну, ты совсем, – искренне возмутилась Светка. – Им что 9 «А», что 9 «Б» – одно и то же. На всех собак спустят. – Вдруг она понизила голос и склонилась ближе к Наумовой: – А ты знаешь, что Галкин это сделал из-за любви? Они с Васильевым Рязанкину не поделили.

Юлька шарахнулась от Царьковой и посмотрела на нее так, словно Светка принесла известие о трех начавшихся мировых войнах и четырех готовящихся.

– Пойдем, что ли, – Наташка потянула подругу за собой, при этом не дав Царьковой развить свою гениальную мысль о невероятных романах в классе у червяков, так что выплескивать все свои знания Светке пришлось на подвернувшуюся ей под руку Асю. Та попыталась укрыться от разговорчивой одноклассницы в обществе Леры. Но Гараева была задумчива и на многозначительные ахи и охи подружки не реагировала.

– Ну, и что мы здесь стоим? – На пороге кабинета математики снова возникла завуч.

Народ молча расступился, давая ей дорогу.

– Не туда! – Смотрела завуч почему-то исключительно на Царькову, отчего Светка покраснела и постаралась сделать вид, что ее здесь нет. – Найдите всех своих и скажите, что через пять минут я вас жду в актовом зале. Юрий Леонидович, – Алевтина Петровна повернулась к стоящему рядом Червякову. – Вы тогда своих тоже приведите на пятый этаж. Я думаю, что пяти минут вам будет достаточно.

– Ну, началось, – всплеснула руками Царькова и побежала к лестнице, словно на нее возложили почетную обязанность оповестить все девятые классы о предстоящем собрании.

– Почему они так к этой драке привязались? – поморщилась Ася, с ненавистью глядя в спину уходящей учительницы. – Прорабатывали бы одних червяков. Зачем им все-то?

– Что ты ворчишь? – раздраженно отозвалась Лера. – Поговорят и разойдутся. Подумаешь, какая ерунда. Ничего ведь никого не заставят делать.

Но на деле оказалась, что никакая это не ерунда: разговор впереди их ждал очень даже серьезный. В актовый зал 9 «А» подтягивался мелкими группками. 9 «Б» пришел весь, в полном составе. Они ввалились шумной толпой и как-то быстро заняли все ряды. Ни в ком из червяков не замечалось и тени раскаяния в случившемся – жизнь в их классе текла так же, как и раньше.

Лера сразу же заметила высокого красивого Павла. Он устроился на первом ряду и стал через головы сидящих рядом с кем-то перекрикиваться. Тихая Маканина расположилась отдельно от всех, заняв крайнее место у окна. Лера напряженно вглядывалась в вихрастую макушку Быковского, ожидая, что он вот-вот оглянется, посмотрит, здесь ли она. Но Павел и не думал поворачивать головы. Он вертелся на своем месте, разговаривал со всеми, кто его окружал, и даже не пытался взглянуть на Леру.

Так, может, письмо было не от него? Возможно, кто-то просто пошутил? И вся эта сложная многоходовка с Маканиной, с тайными расспросами, перешептываниями и переглядываниями, – все это не более как очередной розыгрыш червяков. Шутка, на которые они, как оказалось, большие мастаки.

Тогда выходит, что Репина права и от бэшек ничего хорошего ждать нельзя.

У Леры появилось желание достать злополучное письмо, подойти к тихой Маканиной и вернуть его обратно, с пожеланием, чтобы Павел катился куда подальше со своими глупыми вопросами.

Гараева даже руку к карману протянула, но вовремя вспомнила, что письмо порвано и лежит на дне мусорного ведра женского туалета, так что возвращать нечего. А значит, как говорилось в одном известном произведении: «Не было ничего! Ничего не было!» [2]

От принятого решения ей как-то сразу стало легче. Лера выпрямила плечи и посмотрела на галдевших одноклассников. Ася, извернувшись так, что чуть не падала с сиденья, что-то втолковывала упрямо хмурящей брови Царьковой. Махота с ногами залез в кресло и, собрав вокруг себя чуть ли не полкласса, рассказывал старый бородатый анекдот. Константинов мирно беседовал с Жеребцовой. Пращицкий, вытянув шею, пытался кого-то высмотреть в стане червяков. И только Наумова недовольно морщилась, прислушиваясь к разговору подруги с Яном.

За кулисами послышался характерный стук каблучков, и гул голосов смолк. На сцену выплыла завуч с синей прозрачной папкой в руках. Она постояла, нависая над девятиклассниками, но, поняв, что такое положение для нее невыгодно – никто не будет долго сидеть, задрав головы, – спустилась в зал. За ней безмолвной тенью следовал Генка Сидоров, умница и вундеркинд из 9 «Б».

– Ну, что? – крикнула завуч, перекрывая обрывки разговоров. – Перешли в девятый класс и почувствовали себя взрослыми?

Вопрос повис в воздухе. Притихшие ребята с подозрением оглядывали соседей, пытаясь угадать, кого конкретно имеет в виду Алевтина Петровна. К себе этот упрек никто не относил.

– Сразу вспомнили, что у вас есть права – быть свободными, независимыми, самостоятельными? – бичевала пока еще неизвестно кого завуч, для убедительности размахивая папкой. – Но вы забываете, дорогие мои, что, помимо прав, взрослая жизнь имеет и не меньшее количество обязанностей. Быковский, я разве не права?