Часовые свободы - Эд Макбейн

Она подумала, как было бы здорово оказаться сейчас в море, и затем — потому что ей был тридцать один год, а она с самого раннего детства мгновенно воплощала каждую мысль в действие — она быстро прошла к пристани и спрыгнула в свою лодку. Она отвязала канат от носа лодки, запустила мотор и освободила от линя корму. Затем повернула лодку носом в море и двинулась вперед. По мере удаления от берега дно быстро понижалось, с трех футов до восьми, а дальше, на расстоянии полумили, даже до тринадцати. За прибрежной полосой глубина резко увеличивалась, образуя Хок-Чэннел, где она уже составляла сорок футов и больше, вполне достаточно, чтобы здесь мог безопасно пройти океанский лайнер глубокой осадки. Не доходя до пролива, она изменила направление движения лодки, прошла на юг миль семь, а потом выключила мотор и предоставила лодке двигаться по воле волн. Она прикинула, что глубина воды под ней приблизительно футов двадцать пять — тридцать.

Сэм посмотрела на часы и увидела, что уже без пяти семь. Она встала на ноги в маленькой лодке, запрокинула руки за голову и одной рукой пробежала по своим светлым, коротко остриженным волосам. Затем, улыбаясь без особой причины, а просто от того, что начинался еще один прекрасный день, она запустила мотор и весело двинулась в обратный путь к острову.

Несколько листов бумаги, схваченных скрепкой и прикрепленных к дощечке, лежали на столе Люка рядом с телефоном, и ему была хорошо видна таблица, начерченная на верхнем листе. Люк сидел за своим столом, а Бенни устроился на краю стола и не отрывал взгляда от телефона. В другом конце тесного помещения конторы лодочной пристани второй человек в синем дунгари лениво целился из своей винтовки в грудь Люку.

Таблица была напечатана типографским способом.

Пристань

2-8108

2-8985

Ресторан

2-8369

Колмор

2-8217

Пэрч

2-8670

Чамплин

2-8989

Стерн

2-8406

Уотс

2-8826

Амбросини

2-8348

Хэннигэн

2-8105

Танненбаум

2-8572

Поглядывая на таблицу, Люк вдруг сообразил, что номера под каждым именем были последними пятью цифрами телефонных номеров в Охо-Пуэртос. Его собственный номер был 872-8108, вторым в его клеточке был номер телефона в будке, установленной снаружи у конторы. Телефон Бобби Колмора — 872-8217, а телефон Сэм, который он знал наизусть, — 872-8826. Он взглянул вверх на часы, висящие на стене конторы напротив его стола. Они показывали без пяти семь.

— Все понял, Костигэн? — спросил Бенни.

— Нет, не понял, — сказал Люк.

— Ну, потерпи. Может, еще до тебя дойдет.

— Слушайте, — сказал Люк, — если вы думаете, что в сейфе есть деньги, то это не так. Я отнес их в банк днем в пятницу.

— Это правда? — спросил Бенни.

— Да, — ответил Люк.

— Ай-ай-ай, — сказал Бенни, и у Люка появилась уверенность, что тот все время знал, что сейф пуст. Он услышал доносившиеся снаружи голоса, а потом скрип открывающейся двери. Через мгновение распахнулась внутренняя дверь конторы, и в комнату вошел высокий человек в военной форме с открытой бутылкой кока-колы, которую наверняка приобрел в автомате у конторы. Войдя в помещение, он кинул взгляд на Люка и широко ему улыбнулся, после чего поднес бутылку ко рту, сделал жадный глоток и, подойдя к столу, с шумом поставил бутылку на стол прямо против Люка, не выпуская ее из руки и все время улыбаясь. Затем он сказал, очень вежливо, все с той же улыбкой на губах:

— Доброе утро, мистер Костигэн.

Люк смотрел на него и ничего не говорил. Голубые глаза человека были спокойными, твердым взглядом он изучал лицо Люка, на губах его продолжала играть улыбка, а рука плотно сжимала узкое горлышко бутылки. В этом жесте напряженно вытянутой руки и в плотно сжатых вокруг горлышка бутылки пальцах определенно читался какой-то вызов. Люк не постигал, что могло быть его причиной, но вызов присутствовал, это было так же ясно, как если бы к его ногам бросили перчатку.

— Я сказал, доброе утро, мистер Костигэн, — сказал человек.

— Кто вы такой? — спросил Люк.

— Ну, знаете ли, это довольно дерзко с вашей стороны! — сказал человек и обернулся к белобрысому парню, вошедшему за ним. — Разве это не дерзость, Уилли?

— Еще какая! — сказал Уилли и потрогал свои тощие светлые усики.

— Я поздоровался с человеком, а он в ответ спрашивает, кто я такой. У вас не очень вежливые манеры, мистер Костигэн. — Он улыбнулся Люку и вдруг убрал руку с бутылки. — Меня зовут Джейсон Тренч.

— Что вам здесь нужно, мистер Тренч? — спросил Люк.

Джейсон улыбнулся, и тут зазвонил телефон. Он двинулся к аппарату и сказал:

— Если это вас, мистер Костигэн, я просто скажу, что вы вышли в море, вы ведь не против? — Он поднял трубку. — Пристань Костигэна, — сказал он. — Привет, Джонни, как дела? Да, мы все здесь устроились. Ты нас видел, когда мы вешали на дверь вывеску «Закрыто»? — Джейсон засмеялся и положил трубку. Он повернулся к Бенни и быстро сказал: — Это был Джонни из ресторана. Он закрепился там, можешь отметить.

Бенни вынул из нагрудного кармана рубашки карандаш и в колонке с цифрой «700» в свободной клеточке напротив ресторана и его номера телефона поставил маленький крестик. Люк взглянул на часы. Было ровно семь. Значит, следующий звонок должен прозвонить из дома Бобби Колмора, подумал он, и произойдет это в семь ноль пять.

— Гуди в телефонной будке у конторы? — спросил Бенни.

— Точно, — сказал Джейсон, и в конторе наступило молчание.

Ровно в семь ноль пять по настенным часам, как и ожидал Люк, снова раздался телефонный звонок.

— Привет, Гарри, — сказал Джейсон. — Как делишки? Ну что ж, просто замечательно. Запри там все и тащи его сюда. Хорошо, — сказал он и положил трубку. — Магазин инструментов, — сказал он Бенни. — Сделано. Они приведут сюда этого пьянчужку.

Пьянчужка — это, конечно, Бобби, и по какой-то причине они собираются привести его сюда, на пристань. Люк наблюдал, как Бенни ставил аккуратный крестик в клеточке пересечения колонки «705» и линейки с именем Бобби. Следовательно, звонки будут раздаваться в конторе с пятиминутным интервалом и будут содержать донесения людей Джейсона, разбредшихся по городку. Последняя колонка в таблице была под цифрой «755», что, как теперь понимал Люк, означало без пяти восемь. Можно ли было сделать вывод, что к этому времени донесения перестанут поступать? Затем он заметил, что эта таблица была только верхней страницей в пачке бумаги, прикрепленной к дощечке. Вероятно, следующая страница начинается с колонки «800» и заканчивается колонкой «855», и так дальше, на остальных страницах размещаются таблицы с указанием всего того времени, сколько эти люди намерены оставаться в Охо-Пуэртос.

Он внимательно вслушивался в последующие донесения, пытаясь установить некий смысл происходящего. Каждый звонок Джейсон воспринимал с приподнятым настроением, коротко разговаривал со своими людьми, отдавая им приказы, а затем непременно сообщал Бенни, где следует проставить очередную отметку. Последовательность проставленных крестиков казалась абсолютно четкой, сбегая вниз таблицы по диагонали, звонки шли по порядку из ресторана, из магазина инструментов, из дома Пэрча, а затем — из дома Чамплина. Когда Джейсон повесил трубку после разговора с домом Чамплина, он велел Бенни отметить и дом Стерна, потому что точно знал, что он занят. Из этого Люк заключил, что Джейсон пришел в контору прямо от Стерна.

Следующей в списке была Саманта.

У Люка вдруг вспотели ладони.

Впервые это с ним случилось в тот уже далекий день, когда баржи с солдатами приближались к высадке в Омаха-Бич. Он снова и снова твердил себе: «Не бойся, не бойся», но руки у него вспотели, и затем он вдруг обнаружил, что уже мчится по влажному песчаному берегу под дождем пулеметных очередей, вспарывающих песок. Он хотел повернуть и снова вбежать в воду, но за ним лежали мертвые и умирающие, поэтому он бросился плашмя на песок и начал ползти, прислушиваясь к обрывочным вскрикам и стонам вокруг себя, к вою прибоя и к злобному рычанию пулеметного огня. Никто никогда не говорил о звуках войны, никто им не рассказывал, какими ужасными могут быть стоны людей, умирающих в тяжких страданиях. Именно тогда вражеская пуля достала его.

Он лежал, всем телом вжимаясь в песок, поэтому сразу и не понял, что произошло, когда пуля врезалась ему в икру ноги, он только почувствовал острую жгучую боль и тогда оглянулся и увидел, что из его ноги течет кровь, чуть выше голенища его высокого солдатского ботинка. Ну вот, подумал он тогда, вот все и кончилось, теперь получу «Пурпурное сердце» и вернусь домой. Затем солдату, корчившемуся от страха не более чем в футе от него, пуля угодила прямо в рот, она раздробила ему зубы и разнесла заднюю часть черепа и шлема. Люк не почувствовал ни вины, ни облегчения. Он не просил пули, впившейся ему в ногу, и не испытал радости от того, что был убит человек, лежащий рядом с ним. Позже ему столько раз приходилось слышать повторяемое на все лады признание прошедших войну солдат, что он чуть было не уверовал в то, что, возможно, и его охватила радость, когда смертельная пуля угодила не в него, а в соседа. Но в тот момент он только вздрогнул, когда на его собственные руки брызнула кровь из разбитого лица солдата.