Чужие ветры. Копье черного принца - Лев Прозоровский

Он говорил так, словно ничего не случилось. Это вызвало в Агате вспышку возмущения.

— И не подумаю! — сердито выпалила она. — Выпивка с вами не входит в обязанности секретаря… Тем более, если его сажают под замок в собственную комнату.

— Что? Ха-ха-ха! Разве Франц запер вас на замок? — загоготал хозяин. Агата заметила, что он уже изрядно навеселе. — Вот дубина!.. Ну, если вы не хотите разделить со мной компанию, я выпью один. — И опрокинул рюмку в рот.

— Я могу идти к себе? — спросила Агата.

— Нет, нет, посидите со мной, мне приятно ваше общество. Только не глядите на меня так сердито… Хорошо? Я хочу сделать вам подарок… Я хочу сделать вам такой подарок, какого еще не делал никому!

Хозяин встал, нетвердыми шагами подошел к полированному шкафчику. На нем, в круглой глиняной вазе, стояли два ярко-зеленых пера неизвестной тропической птицы. Агата видела их и раньше, но не обращала внимания. Господин Антон выхватил оба пера, галантно, насколько это было возможно в его состоянии, протянул их Агате.

— Вы помните гамсуновского лейтенанта Глана, охотника и бродягу?[8] Вы должны его помнить! Он подарил два таких же огненно-зеленых пера девушке, которую звали Эдвардой… Вот, берите, моя Э-эд-варда!.. Берите! Я немного пьян, но я — мечтатель! В нашем коммерческом деле иначе нельзя!

Он настойчиво совал в руки Агаты яркие, отливающие золотом перья.

— Что вы, господин Антон, — отказывалась слегка испуганная необычным поведением шефа Агата. — Зачем мне эти перья? — Она оглянулась по сторонам. Ей показалось, что за стеклянной дверью гостиной на секунду мелькнула физиономия Франца. Выражение его лица было странным.

А господин Антон между тем подошел к Агате вплотную.

— Господин Антон, вы пьяны! Я вас боюсь, — попятилась от него девушка.

— Зач-чем м-меня боять-ся? Р-разве я к-кусаюсь?

«Дурак, — подумала Агата. — У него уже еле ворочается язык». Она повернулась, чтобы убежать, но хозяин крепко обнял ее.

— С-садись, потол-лкуем, — с трудом выговорил он, усаживая девушку рядом с собой на диван. «Кричать бесполезно, — мелькнуло в мыслях Агаты, — второй — такой же мерзавец… Буду защищаться». Она увидела на столе серебряный фруктовый нож.

— Не надо, господин Антон, пожалуйста, не надо, — быстро заговорила она. Хозяин отодвинулся в сторону и загоготал.

— Хо-хо-хо! Вы похожи на мадам Дюбарри, любовницу Людовика Пятнадцатого… Когда ее тащили на казнь, она умоляла палача: «Господин палач, только прошу вас, не делайте мне больно!»

Мысли Агаты окончательно смешались. Она забыла про ножик и зашептала уже в страхе: — Палач… любовница… казнь… Ужас!

— Не бойся, детка, — хрипел рядом господин Антон, снова придвигаясь к девушке. — Все будет хорошо… Я тебя люб-лю!

— О, зачем, зачем это все! — жалобно сказала Агата и вдруг, не в силах больше сдерживаться, заплакала.

А пьяный патрон принял эти слезы за проявление нерешительности и перешел в наступление. Он обнял Агату за плечи и зашептал ей в самое ухо:

— Не плачь, детка! Полюби меня, и ты не пожалеешь!

Агата пыталась вырваться, но господин Антон уже взял себя в руки, отодвинулся и сказал спокойно, почти трезво:

— Здесь никого нет… Мы можем говорить откровенно… Скажи, сколько ты хочешь?

— Что-о?! — истерически вскрикнула покрасневшая до ушей Агата. Она рывком выпрямилась и, совсем не сознавая, что делает, отвесила хозяину звонкую пощечину. Ударила, сама испугалась и остановилась в растерянности, прерывисто дыша. Господин Антон закусил нижнюю губу. Левая бровь полезла вверх. Таким этот человек еще никогда не был.

— Ах ты… мелочь! — ледяным тоном процедил он. — Распускать руки! Ты забыла, с кем имеешь дело? — Мутным взглядом обвел комнату, увидел лежавший на столе ножик, метнулся к столу.

— А-а-а-а! — закричала Агата и, почти не помня себя, выбежала наружу, толчками распахивая двери. Она сбежала с крыльца, в несколько шагов достигла калитки, дернула ее. Чудо! Всегда запертая калитка на этот раз оказалась открытой. Через несколько секунд Агата уже бежала по шоссе, ведущему в город.

Ночь была светлой, на шоссе — ни души.

— Домой! Домой! Домой! — стучало в висках у девушки.

Она бежала, пока хватило сил. Потом устала, пошла шагом. «Ведь до города километров десять! Хоть бы какая-нибудь машина», — размышляла она. И вдруг из-за поворота, ярко осветив огнями фар полотно дороги, выскочил открытый двухместный автомобиль. Агата едва успела отбежать в сторону. Машина промчалась, чуть не задев ее.

Это был черный «бьюик» хозяина. За рулем сидел Франц. Агата могла поклясться чем угодно, что он видел ее. И раньше, когда вырвался из-за поворота, и в последнюю минуту, когда, проезжая мимо, скользнул по ней глазами. Однако он не остановился.

Девушка кинулась в придорожные кусты. «Это он сгоряча. Сейчас вернется». Но машина не возвращалась. То прячась в кустах, то выходя на шоссе, Агата продолжала путь. Вскоре услыхала за спиной шум еще одного мотора. Медленно, лязгая и громыхая, в город шла пустая молочная автоцистерна. Агата подняла руку. Машина остановилась. Шофер, молодой парень с заспанным лицом, опросил:

— В чем дело?

— Подвезите меня до города, я заплачу, — взволнованно сказала Агата.

— Куда вам?

— До Стюрегатан.

— Садитесь.

Маленькая узкая улица была пустынной. Машина остановилась на углу, возле фонаря.

Агата пришла домой бледная, усталая от волнений и непривычного бега. Дома ее ждал сюрприз: отец вернулся с моря раньше, чем предполагалось.

— Как ты узнала, что я буду сегодня? — удивился он. — Ведь мне совсем случайно дали фрахт в Стокгольм! Мы должны были прийти сюда только через неделю.

— Папа, милый… — Агата припала к отцовскому плечу и зарыдала, уже не сдерживая слез.

— Что с тобой? — испугался капитан. В таком состоянии он видел свою дочь впервые. Агата, не отвечая, продолжала вздрагивать, уткнув лицо в шерстяной вязаный жилет отца.

Капитан ввел дочь в комнату, усадил на стул, дал глоток холодной воды. Постепенно девушка стала успокаиваться. Вместе со спокойствием пришла обычная сдержанность. В немногих словах Агата поведала отцу о том, что случилось на даче. Нравственная чистота ее не позволила описать поведение пьяного хозяина во всех подробностях. Агата сказала лишь, что господин Антон был в нетрезвом состоянии, она испугалась неприятностей, могущих возникнуть вследствие этого, и убежала.

Зато о разговоре хозяина с приехавшим незнакомцем она передала все, что знала. И о том, что незнакомец едет в Латвию из Гамбурга, и о том, что отъезд должен состояться через три дня, и о том, что по приезде на место незнакомец собирается кого-то убрать, то есть, скорее всего, убить.

— Похоже на то, что твой хозяин занимается не совсем хорошими делами, — задумчиво сказал капитан, внимательно выслушав рассказ. — Жаль, что на рассвете мы опять уходим, надо бы посоветоваться со знающими людьми… Надеюсь, ты к нему не вернешься?

— Ни за что! — вырвалось у Агаты.

— И Аксель тоже хорош… А еще называется другом! Устроил мою дочь в какое-то бандитское гнездо.

— У нас нет оснований утверждать так, отец, — запротестовала Агата. — Господин Антон — очень интеллигентный, воспитанный человек. Ко мне все время относился хорошо… Это — первый случай за все время!.. И поездка может иметь целью какую-нибудь личную месть…

— Ложись спать, — сердито оборвал отец.

Через несколько минут, когда Агата, постелив постель, стояла у зеркала и расчесывала волосы, она вдруг вспомнила: «А как же Франц с его машиной? Куда он мог деться?»

— Отец, а до моего прихода к нам никто не приезжал на машине?

— Нет, спи.

Утром Агата не слыхала, как ушел отец. Разбудил ее настойчивый стук в дверь. Было около девяти. Агата открыла и увидела встревоженного Акселя.

— Хей по дей![9] Что же это ты, дочка? — укоризненно сказал он. — Подвела меня, хозяин сердится. — Боком, тяжело и неуклюже, Аксель ввалился в комнату.

Агата возмутилась. Вот как! Значит, дело совсем не в том, что господин Антон так безобразно вел себя, а в том, видите ли, что он еще сердится… Ну и пусть сердится! Пусть скажет спасибо, что она не сообщила в полицию!

— Ваш упрек удивляет меня, господин Аксель. — Впервые за все годы знакомства она назвала Акселя господином. — Значит, вам безразлично, что он… что я… — Голос девушки дрогнул, но она сдержалась. Недаром она была дочерью старого моряка. — Не к чему нам продолжать этот разговор. Больше я у господина Антона не работаю. Так ему и передайте!

— Это невозможно, — взмолился Аксель и стал похожим на того жалкого Акселя, какого Агата в день своего прихода видела у хозяина. — Ты не допустишь, чтобы я остался на улице… Ведь я так много для тебя сделал!

— М-м! Любопытно… А при чем тут вы?

— Он сказал, чтобы я не возвращался без тебя… Он клянется, что это было в первый и последний раз… Я сам страшно удивился! Ему совсем нельзя пить!