Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры - Ричард Фрай

Не следует забывать, кем был Исмаил и кого он представлял. Он вел свой род от аристократической линии, происходившей от Самана, местного правителя, или дехканина, который сам, как уже упоминалось, происходил от сасанидского вельможи Бахрама Чобина. По всей видимости, традиции дехкан были распространены в обществе, в которое вошел Исмаил, и сами Саманиды, вероятно, считали себя защитниками подобного образа жизни. Несомненно, ислам глубоко изменил доисламскую природу аристократического общества, тем не менее само общество сохранилось, хоть и подверглось изменениям. При Исмаиле официальным письменным языком саманидских чиновников являлся арабский, в то время как для горожан общим разговорным языком оставался персидский, а в сельской местности говорили на согдийских диалектах.

Поскольку Бухара из провинциального города превратилась в столицу империи, при Исмаиле разрослось и чиновничество. Государственная организация частично описана различными авторами, такими как Наршахи, Низам аль-Мульк, аль-Хорезми в его «Ключах наук» и др. У более поздних авторов мы также находим информацию об этом, поскольку органы государственного управления Саманидов служили моделью для последующих династий Газневидов (династия эмиров и султанов Газны, Южный Афганистан (961–186); представители тюркского племени канлы; их государство занимало территории Хорасана, Афганистана, Хорезма, Бухары, Гурган, северные провинции Индии и Ирак; основатель династии – саманидский полководец Алп-тегин. – Пер.) и Сельджуков (ветвь огузов из племени кынык, принадлежащая к западным тюркам; имя получили от главного вождя своей орды, Сельджука, поселившегося, по преданию, в 955 г. в Дженде на Сырдарье. – Пер.), хотя само по себе государственное устройство Саманидов по образу своему и подобию копировало багдадский двор, потому что и Багдад, и Бухара происходили из сасанидского Ктесифона (один из крупнейших городов поздней Античности недалеко от Багдада; во II–VII вв. служил столицей Парфянского царства, а затем царства Сасанидов). Это особо подчеркивается вышеупомянутым аль-Хорезми, который приводит среднеперсидские названия некоторых законодательных записей двора Саманидов. А поскольку сам аль-Хорезми являлся чиновником этого двора, то его информация представляет особую ценность. В своей эпической поэме Фирдоуси описывает двор Сасанидов, однако можно почувствовать, что он имеет в виду также и саманидский двор, особенно там, где приводит подробности правления Хосрова Ануширвана (шахиншах из династии Сасанидов, правивший Ираном в 531–579 гг. – Пер.).

Источники подтверждают естественное предположение, что Саманиды сочетали в своем собственном дворе ислам и сасанидский Иран. Во главе правительства стоял визирь, премьер-министр. Само слово «визирь» является примечательным образчиком частой путаницы между арабским и персидским терминами, с обширной литературой в защиту той или иной этимологии слова. Это слово персидское – точно так же, как и «диван», означающее канцелярию, присутственное место, а также архив, однако многим подобным словам арабы дали свою разновидность и даже происхождение. Разумеется, хорошее знание арабского являлось существенно важным для государственных писцов и чиновников, и мы не находим свидетельств по поводу языковых разногласий в правительственных учреждениях, известных как диваны. Что, опять же, с древнейших времен находится в соответствии с традиционным положением писцов. Работа писцов являлась профессией, занимаемой ревниво оберегающим свои привилегии классом или кастой, а буквы и прочие письменные символы не предназначались для передачи ими речи простолюдинов.

Из времени правления Исмаила нам известны министр по имени Абул-Фадл аль-Балами и главный писарь Абу Бакр ибн Хамид. Поскольку сам правитель являлся весьма яркой личностью, источники не слишком освещают фигуры его министров. Однако они, по всей видимости, принимали большее участие в строительстве системы диванов, чем это делал сам правитель. При халифах управление провинциями делилось между эмиром – наместником, и амилом – сборщиком подати. Саманиды, копируя Багдад, применили этот принцип провинций к своим территориям, так что их владения зеркально отражали халифат. По примеру того, как различные судебные органы были отделены от багдадского двора, в Бухаре также существовало два органа управления. Ровно так же, как и халиф, имевший личную гвардию из рабов и пажей, поступал и Исмаил. И точно так же, как в страже халифа при багдадском дворе большинство составляли тюркские рабы, при дворе Саманидов тюрки численно превосходили всех остальных, особенно в период правления Исмаила. При дворе Саманидов обнаружены различные должности и титулы, частью военные, частью гражданские. Командир гвардии считался, возможно, высшим должностным лицом придворной военной знати, а вакил, или администратор двора, возглавлял его гражданскую часть. Ко двору стремились ученые, поэты и прочие соискатели должностей у эмира или одного из его фаворитов. При поздних Саманидах значение двора еще более возросло – в ущерб государственному чиновничеству и учреждениям.

Чиновничество возглавлял визирь, которому подчинялся ряд диванов. Наршахи насчитывает в Бухаре десять диванов, все из которых располагались близ цитадели, резиденции правителя. Один диван исполнял функции казначейства, или налогового ведомства, чья значимость очевидна. Другой диван, возможно, лучше всего описать как ведомство архивов и документов, а третий занимался военными делами. Почтовый диван не только доставлял корреспонденцию, но также являлся центром по сбору информации и разведданных. Диван личной собственности правителя мог находиться под руководством вакила, так как большая часть состояния правителя – это земля. Другой диван исполнял полицейские функции и следил за внутренним порядком, таким как контроль мер и весов и т. п. Некоторое время, по всей видимости, существовал важный диван религиозных пожертвований, или вакуфов, ведомство, которое в некоторых современных исламских государствах и по сей день имеет большое значение (такое ведомство несет ответственность за религиозные пожертвования, вакуфы, которые аналогичны общественным трастам, где доверенным лицом выступает отдельная мечеть – бенефициар вакуфа или, как правило, все общество в целом; примерами вакуфов являются участки земли, рынок, больница или любое другое здание, которое может служить на благо общества. – Пер.). Диван правосудия был правительством внутри правительства, поскольку религиозные лидеры время от времени защищали отдельных граждан против государства на судебных процессах, которые всегда рассматривались на религиозных судах исламскими судьями, называемыми по-арабски кади.

Автор сборника биографий, аль-Самани, передает нам, что главный религиозный руководитель при дворе Исмаила носил титул аль-устадх, «владыка», и его влияние распространялось далеко за пределы религии. Именно религиозные лидеры народа взяли на себя инициативу пригласить Исмаила в Бухару, а некоторое время спустя, после падения Саманидов, религиозные руководители ханафитского мазхаба (одна из четырех правовых школ в суннитском исламе; самая распространенная среди всех исламских правовых школ. – Пер.) из рода Бурхан, так называемые садры, осуществляли в Бухаре политическую власть наряду с духовной. Влияние, которым обладали религиозные руководители Бухары, можно сравнить с тем, которым пользуются их аналоги, муджтахиды (богословы и кади, достигшие наивысшей степени знания мусульманского права и получившие от государства и мусульманской церкви право самостоятельно формулировать новые нормы на основе Корана и Сунны с помощью рациональных логических приемов. – Пер.) в современном шиитском Иране.

Набожность Исмаила и поддержка, которую он оказывал богословам, способствовали установлению прочных связей между саманидскими правителями и их подданными. В некоторой степени это объясняет восхваление и высокое уважение династии, выказываемые персидскими писателями, историками или поэтами. Конечно, следует упомянуть, что большинство авторов средневекового периода ислама являлись не только поэтами, но и религиозными судьями или руководителями, следовательно, в каком-то смысле естественными сторонниками Саманидов. В нескольких книгах некоему Хвайе Имаму Абу Хафсу, умершему примерно в 877 г., приписывается упрочение главенства ханафитской правовой школы в Бухаре и привлечение в город выдающихся исламских законоведов. При Саманидах роль Бухары как центра ханафитского права, возможно берет свое начало от деяний Абу Хафса.

Установленный в столичной Бухаре порядок послужил образцом для провинциальных центров, и мы находим схожее, хоть и меньшего масштаба, развитие за пределами царского двора. Поскольку Саманиды представляли консервативные традиции аристократии и существующее положение дел как противоположность так называемому революционному правлению Саффаридов, провинциальное правление не подвергалось реконструкции или централизации. Власть местных правителей поддерживалась в пределах империи Саманидов, если это можно так назвать. В персидской географии X в., названной «Страны света», правители отдельных частей саманидских владений назывались маркграфы, или «владетели пограничья» (со времен Римской империи полководцы, назначенные для поддержания защиты одной из пограничных провинций; военачальник и губернатор области на границе контролируемых территорий. – Пер.).