Голубые солдаты - Петр Игнатов

— Нет, братцы, это дело неподходящее. Надо рапорт коллективный писать на имя начальника госпиталя и комиссара. Так, мол, и так, убедительно просим сократить срок нашего пребывания в госпитале и направить каждого, так сказать, по старой принадлежности, то есть в те части, откуда мы поступили на излечение.

Мы все горячо поддержали это предложение. Рапорт был написан, и я как старшой в палате вручил его вечером дежурному врачу для передачи начальству.

Потекли дни ожидания. Несколько раз Колесов порывался отправиться к начальнику госпиталя и потребовать немедленного ответа на рапорт. Мы удерживали его, доказывали, что подобная горячность может испортить все дело, что надо еще потерпеть немного.

— Эх, яблочко, сколько же можно ждать?! — возмущался Колесов.

Да, ждать было невыносимо. Радио ежедневно передавало о напряженных оборонительных боях, которые вели наши войска против гитлеровской орды, а мы были вынуждены сидеть в бездействии.

Прошло две недели.

Однажды утром нас поочередно стали вызывать в перевязочную, на комиссию. Кроме врачей и комиссара, там сидел еще какой-то военный, знаки различия которого не были видны из-за белого халата.

Тщательно осмотрев мои руки, проверив мое сердце и легкие, врачи направили меня к этому военному. Тот поинтересовался, откуда я родом, кто мои родители, чем я занимался до войны и в какой части воевал.

— Это из пятой палаты, — сказал ему комиссар. — Вот их рапорт.

Незнакомец взял наш рапорт, и, пока он читал, я разглядел черные петлицы со «шпалой» и эмблемой сапера на его гимнастерке. Это был военный инженер третьего ранга.

— Так, говорите, надоело лежать в госпитале? — спросил он меня с улыбкой.

— Невтерпеж уже! — подтвердил я.

— Опять на передовую проситесь?

— Только на передовую.

Примерно такой же разговор состоялся у него со всеми моими товарищами по палате.

— Уж не сватать ли нас прибыл этот сапер? — сказал Бодюков, когда мы вернулись к себе.

— Нет, братцы, это наш рапорт подействовал, — заверил нас Колесов. — Военинженер — представитель штаба армии. Его дело опросить нас и направить обратно в части.

— Он что, докладывал тебе об этом? — недоверчиво спросил Рязанов.

— Эх, яблочко, да я же стреляный воробей! — подмигнул ему Колесов. — Сразу вижу, что к чему.

Но вышло совсем не так, как предполагал наш «стреляный воробей». Комиссию мы проходили в субботу, а во вторник утром выписали троих: меня, Колесова и Бодюкова.

Рязанов остался в госпитале. Когда мы прощались с ним, он едва не расплакался.

— Ничего, Вася, крепись! — обнял его Бодюков. — Как только прибуду в часть, сейчас же упрошу командира, чтобы он вытребовал тебя из госпиталя. Как лучшему другу говорю: были и будем вместе.

В канцелярии, куда мы явились за документами, нас ожидал тот самый военный инженер третьего ранга, который присутствовал на комиссии.

— Ваши документы, товарищи, у меня, — объявил он. — Пойдете со мной.

Колесов шепнул мне:

— Ну, что я говорил? Сейчас на вокзал — и прямо на фронт.

Стоял теплый день. Ярко светило солнце. В изумрудной траве пестрели цветы. На душе у нас было радостно. Наконец-то мы вырвались из госпиталя, наконец-то нас отправляют к боевым друзьям-однополчанам. Город был незнакомый. Мы бодро шагали за военным инженером по улицам в полной уверенности, что следуем на вокзал.

— Ну, вот мы и прибыли! — огорошил нас сапер, остановившись перед длинным неказистым с виду зданием, над главным входом в которое висела вывеска: «Школа шоферов».

Мы растерянно переглянулись.

— Добро пожаловать, товарищи! — указал военный инженер на дверь.

— Что-то непонятное… — пожал плечами Колесов. — Вы же читали наш рапорт…

— Читал.

— Мы никакого отношения к шоферам не имеем.

— Знаю. Это довоенная вывеска, и пусть она не смущает вас.

Мы вошли в небольшой вестибюль, оттуда поднялись на второй этаж.

— Подождите здесь, — сказал сопровождающий. — Я доложу начальнику о вашем прибытии. — И он вошел в одну из комнат.

— Что же это такое, братцы! — недоуменно пробасил Колесов. — Куда мы попали?

— Я догадываюсь куда, — усмехнулся Бодюков. — Комиссар таки упек нас, а из нашего рапорта пшик получился…

В это время нас вызвали к начальнику этого загадочного учреждения, видимо, не случайно сохранившего довоенную вывеску. В просторном, хорошо обставленном кабинете все стены были обвешаны картами. За письменным столом сидел полковник — плотный, широкоплечий, с густыми бровями, из-под которых на нас глядели острые серые глаза. На его груди поблескивали орден Ленина, два ордена Красного Знамени и орден Красной Звезды.

«Вот это герой! Сразу видно — фронтовик!» — подумал я с уважением о нем, хотя меня несколько и удивляло то обстоятельство, что такой боевой командир находился здесь, в тылу.

Ознакомившись с нашими документами, в том числе и с рапортом, приложенным к ним, полковник окинул нас изучающим взглядом, затем сказал, лукаво сощурившись:

— Значит, воевать хотите? Ну что ж, будем воевать вместе и очень крепко. Правда, сначала вам придется подучиться хорошенько, потому что наш род войск имеет определенную специфику.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться? — спросил я.

— Слушаю! — кивнул полковник.

— Мы все — фронтовики, — сказал я. — У каждого из нас имеется военная специальность, и мы еще раз просим откомандировать нас в те подразделения, где мы служили и сражались до госпиталя.

— Я вполне понимаю ваше стремление, — ответил полковник, — но командование сочло более целесообразным направить вас ко мне. Война есть война. Ее требования далеко не всегда совпадают с желанием того или иного человека, тем более военнослужащего, находящегося в действующей армии. Вы все закалены в боях, храбрости вам не занимать, ну а с дисциплиной, надеюсь, подтянетесь. Словом, вы вполне подходите для нашего рода войск. — Он обернулся к военному инженеру: — Вы еще ни о чем не говорили с ними?

— Нет. В мою задачу входило только доставить этих товарищей сюда.

— Ну и прекрасно, — улыбнулся полковник и снова обратился к нам: — Так вот, товарищи, нам нужны и механики, и танкисты, и саперы, и летчики. Понимаете, все, любой специальности. А воевать вам придется в тылу врага, далеко от передовой. И не просто воевать, а быть разведчиками особой авиадесантной части. Это очень, очень сложное дело, и далеко не каждому оно под силу. Прежде всего вы должны проникнуться чувством огромной ответственности перед Родиной и партией за то доверие, которое оказывается вам. Предупреждаю, если за время подготовки в ком-нибудь из вас обнаружатся качества, не отвечающие требованию нашей части, мы будем вынуждены откомандировать такого товарища. А сейчас вас устроят в общежитие, зачислят на довольствие и обеспечат всем необходимым. — Полковник поднялся, как бы давая понять, что разговор исчерпан.

Нам ничего не осталось, как откозырять и выйти в коридор.

Следуя за военным инженером, мы попали в большое светлое помещение.

— Это наш клуб! — объяснил провожатый.

Дальше шли классы для занятий и столовая. Потом начался коридор общежития. Здесь к нашему провожатому подбежал дежурный и громко отрапортовал:

— Товарищ военный инженер третьего ранга, курсанты находятся на занятиях. Никаких происшествий во время моего дежурства не случилось.

— Вызовите старшину и доложите майору Данильцеву, что в его группу прибыло пополнение! — распорядился наш временный опекун.

Вскоре явился старшина. Он отвел нам места в одной из комнат общежития, зачислил на довольствие, затем дежурный повел нас представлять руководителю группы — майору Данильцеву. Как раз был перерыв в занятиях. В коридоре у классов толпились курсанты.

Звонок, точь-в-точь как бывало в школе, возвестил о конце перерыва. Курсанты бросились в классы. Тем временем мы подошли к комнате, расположенной в самом конце коридора. Дежурный юркнул в дверь и, вернувшись через минуту, сказал:

— Заходите, майор ждет вас!

И вот мы предстали перед своим непосредственным начальником. Это был мужчина среднего роста, один из тех, о которых обычно говорят: «И ладно скроен и крепко сшит». Голубоглазый, со светлыми, коротко подстриженными волосами, еще сравнительно молодой, он обладал ничем не примечательной внешностью. На улице в толпе не сразу заметишь такого. Позже мы узнали, что он много воевал — в Испании, в Польше, в Финляндии — и заслуженно пользовался славой одного из опытнейших и бесстрашных разведчиков.

Майор занес наши фамилии в какой-то список, потом подробно опросил каждого о гражданской специальности, о месте работы и местожительстве до войны, о родителях, о составе семьи и о прохождении службы в действующей армии.