Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год - Вокруг Света

Даже сейчас, когда я слушаю эти записи в Ленинграде, голос мудрого старца вновь вызывает странное ощущение какого-то вневременного события, отдаленного от реальности на века в прошлое...

Наблюдательность — одна из естественных человеческих черт, но для этнографа она должна быть просто профессиональной обязанностью. Разве можно при похоронах бегать с фотоаппаратом или обращаться с расспросами, держа наготове блокнот, к родственникам умершего. Надо выработать такую наблюдательность, чтобы можно было с фотографической точностью запоминать ход той или иной церемонии, отмечать непонятное. Только профессионально наблюдательный человек способен подметить незаметные постороннему глазу факты, которые могут лечь в основу научного исследования, открытия.

Однажды мой друг, кочевавший с селькупской семьей, среди ночи проснулся от истошного, похожего на хохот крика какой-то таежной птицы. Он выглянул из-за полога и увидел, что хозяйка чума стала торопливо подкидывать хворост в затухавший костер. Когда пламя разгорелось, хозяйка спокойно легла на свое место. Прошло несколько дней, но друг не забыл ночного костра и как бы между прочим спросил: зачем надо разжигать огонь, когда хохочет птица?

— Это смеется дух смерти, но он боится огня и уходит от чума, — спокойно, буднично ответила хозяйка.

Мой друг был наблюдательным и, запомнив сказанное, собрал интересный материал об отношении людей к огню — охранителю и сородичу. Он написал интересное исследование о магическом значении огня, который представлялся нашим предкам живым существом.

В этнографической экспедиции нет ни свободных от работы часов, ни выходных дней. Ибо экспедиционная жизнь, помимо каждочасной, плановой, лабораторной работы, еще и непрестанное ожидание таких мгновений, которые становятся «экспедиционным пиком».

Мгновение услышанной легенды и неожиданного ответа через много дней позволило однажды нашей экспедиции сделать маленькое, но очень важное для истории кетов открытие.

В сибирском шаманстве был очень широко распространен культ почитания различных птиц-покровителей. У одного народа такими птицами были журавль и гусь, у другого — гагара, у третьего — лебедь, у четвертого — орел или ястреб. Шаманы принадлежали к тому же роду, к которому относились их сородичи. Может быть, в шаманских птицах-покровителях отразились самые ранние представления человека о его связи с живой и мертвой природой. Именно в природе человек искал своих предков или, как говорили индейцы Северной Америки, своего тотема. Тотемами у индейцев Северной Америки были бобры и волки, вороны и касатки, у жителей монгольских степей — конь и беркут, у притибетских народов — тигр, як и каштан. У енисейских кетов — лебедь и гагара. Лебедь и гагара — главные шаманские птицы кетов. И по сей день те, чей род в прошлом был «порожден» лебедем, не будут есть лебединое мясо, как бы ни было голодно. Не будут бить и есть га-тару те, чьи предки вели свой род от этих птиц.

Именно с шаманской птицей гагарой и была связана случайно услышанная нами легенда.

...Очень давно, когда только земля народилась и появились люди, много кетов жило на обширном просторе. Там много было рыбы в озерах и реках, много проходило дикого оленя по весне и осени, много росло берез, кора которых шла на изготовление тисок — покрышек для чума, и много гладкоствольных осин, из которых долбили лодки. Люди из поколения в поколение жили на тех местах. Им было хорошо. Но наступил год, когда пропала рыба. Пришел год, когда погибли березы. Однажды высохла и сгорела осина. Дикий олень в страхе переменил тропу. И тогда пошли обессилевшие от голода люди к великому шаману Доху и стали просить его спасти народ. Ничего не ответил шаман. И трижды приходили к нему люди и просили спасти живых. Разжег костер шаман. Нагрел свой бубен, вскочил на него и унесся к небу. Вернулся с неба Дох и так сказал кетам:

— С утра я поведу вас на новые земли, но пусть никто не посмеет взять с собой что-нибудь старое из одежды или утвари.

Так и поступили люди. Только жена самого Доха спрятала в свои нарты старую деревянную колыбель, в которой когда-то спал ее первенец.

Все оставшиеся в живых собрались вместе. Мужчины и женщины в одежде из новых шкур, с новыми туесками из бересты, с новыми нартами. Появился Дох с женой и семилетним сыном. Ударил великий шаман в бубен, запел. Опустилось с неба большое облако, и все взошли на него. С облаком люди поднялись на первое небо, увидели землю, где росли маленькие березки, и не захотели остаться там жить. Поднимались на второе, третье, четвертое небо. Видели много разных земель, где березы были выше, чем на первом, где в реках появилась рыба, а меж деревьев лежала оленья тропа. Кто-то оставался жить на тех землях, но многие просили Доха поднять их выше. Они надеялись, что великий шаман приведет на самую прекрасную землю, где всего много. Поднялись люди на пятое небо, где была пятая земля с березами и осинами, с рыбой в озерах. Но какими-то тонкими были деревья, и захотел сам Дох поднять людей выше. Вдруг появился гром. Он испустил огонь, загорелись деревья, и выхватил тогда копье Дох, и успел поразить гром, но древко копья сломалось. Разгневался Дох и крикнул: «Кто старое прячет, люди?»

Но никто из людей, кроме жены Доха, ничего старого не прятал, а жена испугалась сказать правду. И Дох поднялся на шестое небо, с ним ушло много народу, хотя кто-то остался и на пятой земле. На шестом небе была шестая земля с огромной рекой и маленькими реками, впадающими в нее. Здесь было уже хорошо, и люди захотели остаться здесь. Они стали ставить чумы, но вдруг появился опять гром. Он был больше прежнего. И опять в огне сразился с ним Дох и победил его, но сломал древко второго копья. С гневом Дох покинул людей, и только с женой и сыном умчался на седьмое небо, на седьмую землю. Великий шаман думал, что люди прячут старое и обманывают его, но обманывала его жена.

На седьмом небе была седьмая земля, где всего было вдоволь, только деревья стояли железные. Но взмахнул посохом Дох, и стали деревья наполовину железные, наполовину обычными. И хотел было позвать людей Дох, но появился самый огромный гром. Загорелись деревья. Поднял последнее копье Дох и пошел на гром. Испугалась жена, хотела было выкинуть колыбель, но было поздно — сломалось копье, и огонь сжег жену и нарты. Он не мог уничтожить Доха, который не знал смерти, но мог убить его сына. Дох превратил сына в гагару, одел гагарой, рассек небо и бросил в дыру, наказав ему опуститься на лбу — сосновом бору у реки, что течет в огромную реку, и остаться с людьми.

Падает сын Доха, видит сосновый лоб и опускается около него на реку. Бегут люди, поднимают стрелы, что-то говорят, очень похожи их слова на кетские, но непонятные, кричит сын Доха, что он не гагара, а человек. Но те люди его не понимают и пускают стрелы. Люди убили сына Доха, ставшего гагарой, и съели. Все те, кто ел, тотчас умерли. И не стало тех людей, которые говорили почти так же, как говорят кеты, но не совсем так. Да и название тех людей было иное — юги.

— И нет теперь такого народа, а мы не едим гагару, — закончил повествование о Дохе и его сыне рассказчик. Так у случайного ночного костра мы услышали название древнего народа — юги, который, как предполагали некоторые исследователи, действительно существовал и был родствен кетам. Тщательно записав эту легенду, мы наутро тронулись в дальнейший путь.

Через несколько месяцев мы прибыли в поселок Ворогово, что стоит на левом берегу Енисея, чуть ниже правобережного станка Атаманово. (Сколь примечательны эти названия! Они сохраняют память о тех давно прошедших днях, когда с высокого берега у Атаманова ушкуйники по сигналу дозорных устремлялись на купеческие караваны. Жили же ушкуйники в селе Ворогове. От тех, видно, дней осталась своеобразная планировка дворов русских старожилов, напоминающая маленькую крепость с глухими и толстыми воротами и стенами.)

Нас в Ворогово привело сообщение о существовании особой группы местного населения, где очень распространена фамилия Латиковы. Мы были уверены, что эта группа как-то связана своим происхождением с кетами. Наши предположения могли не оправдаться, если бы мы ограничились лишь материальной культурой Латиковых, уже давно не отличающейся от сибирско-русской. Но мы пошли дальше — мы разыскали и разговорили самых старых Латиковых и услышали... вариант той же легенды о сыне Доха. Вплоть до заключительной части обе легенды совпадали. Но в конце Латиковы рассказывали ее так, что получалось, будто сына Доха, превращенного в гагару, убили именно их предки. Но ведь по первому варианту сына Доха убили легендарные вымершие юги? Так, может быть, клан Латиковых — это далекие потомки югов, которых наука считала исчезнувшими? И вот уже буквально в конце беседы старый Матвей Латиков сказал: