Париж встречает дождём - Людмила Дюбург

– В Париж? На недельку? Подумаем. Если ситуация позволит, с удовольствием, – ответил Лосев на предложение Веры, обрадовавшись, что она будет сопровождающей группы. Через неделю перезвонил, подтвердил: едут втроем – Катя, дочь, хотя и взрослеть начала, захотела в Евро-Диснейленд. Только попросил забронировать для них гостиницу уровнем повыше и без обязательного полупансиона. Поэтому встречаться с ним Вера Сергеевна могла только на экскурсиях.

Экскурсионный автобус тормознул у роскошного отеля на бульваре Османн. Народ оживился.

– В следующий раз в «три звезды» не поеду, – Ирина Рославлева это выговорила четко, повернувшись в сторону мужа. Томные взгляды она берегла для других случаев.

– Само собой, – согласился он, молниеносно прокалькулировав разницу в цене комфорта, прямо пропорциональную благосклонности настроения супруги.

Поджидавшие у парадного входа Лосевы поднялись в автобус, и экскурсия началась.

Кельты… Галлы… Франки… Римляне… Чувствовалось, что Майя была больше, чем гид. Прежде всего она была историком, искусствоведом, поэтому неизменно в своих рассказах сбивалась на потрясающе интересные экскурсы в прошлое. Рассказывала не «пунктиром», как это обычно делают маститые гиды, а так, как дебютанты, не растерявшие еще эмоций, не успевшие устать от собственных рассказов. Приводила любопытные факты, цитировала стихи и даже спела несколько строчек из знаменитой песни 30-х годов, исполняемой темнокожей певицей, танцовщицей Жозеффин Бейкер: «J’ai deux amours, mon pays et Paris». Гид-дебютант (так оно и оказалось в реальности) зомбировала на Париж, заставляя включать – и не выключать – работу двух из пяти органов чувств: зрения и слуха.

Автобус плавно лавировал по узким улицам. Туристы, наконец, стали туристами, смирившись с жарой, «северным коэффициентом» к путевкам для сибиряков (Костя, герой, себя не обидел), забыв про балдахины, целлофаны на пультах и карликовые лифты. И Париж, этот породистый noble[23], великодушно простил русский снобизм, замешанный, конечно же, на комплексах. Да и то сказать: откуда быть породе? В конце концов, разница между двумя революциями – французской и русской – более века. Так что отставание оправдано. Подождем лет сто, посмотрим.

– Вы знаете, и все-таки я не сторонник таких экскурсий, – сказал Вере сидевший рядом Королев.

– Почему? Она же так здорово рассказывает.

– Да, но чтобы почувствовать ауру, надо не в автобусе сидеть. Шарм Парижа иначе не поймешь. Вот я где-то читал, что сначала неплохо бы пройти по бульварам, потом по набережным, и тогда только город почувствуешь.

– Смотря что чувствовать хочется. У некоторых чувства на Пигаль начинаются, – Власенко-жена, услышав Королева, не могла успокоиться.

– Да что ты в самом деле! Пигаль, Пигаль… Вот запигалила. Я Михалычу обещал рассказать, – не сдавался Власенко-муж.

Михалыч, как потом пояснил леспромхозовский чиновник, был его замом, успевшим побывать в Париже раньше начальника. Чем занимался Михалыч и с чего начал знакомство с аурой, осталось невыясненным, но, судя по тому, что в первый же день Власенко потянулся не к Лувру, можно было не сомневаться – Парижу не спрятаться за фасадом музеев. Смотреть – так смотреть. «Натюрлих», в общем. Держись, столица!

Странно, но в эту поездку память не сохранила воспоминаний о самом Париже. Спустя годы город вечного праздника станет родным, изменит жизнь Веры кардинально, но тогда, находясь рядом с туристами и пытаясь сосредоточиться, она думала о какой-то ерунде: рыба для Пановой, перегоревшая лампочка в номере Кристины и Тамары. Не забыть спросить, узнать, позвонить, проверить и перепроверить. Рассказ гида выветрился быстро, а вот вопросы, реплики, сидящих рядом людей, помнит до сих пор. Дети, да и только!

– A propos! Кстати, Пигаль. Вы знаете, кто это? – спросила Майя, услышав перепалку супругов Власенко.

– Врач-венеролог! – бухнул Костя.

Народ в автобусе оживился, добавив еще пару версий в том же духе: танцовщик, стриптизер.

– Или стриптизерша, – ввернула неугомонная Власенко.

Королев, шепнувший Вере ответ, добавил, что по такому признаку – ассоциация имени с местом или явлением – подходит, скорее, история про poubelle. Слово это можно было увидеть на контейнерах с мусором. Оказывается, более ста лет назад французский префект господин Пубель ввел систему разделения отходов: бумажки, тряпки – в один бак, стекло – в другой, и в третий – непосредственно остатки пищи, продукты гниения.

– Пи-галь. Жан-Батист. Был. Известным скульптором. Восемнадцатый век, – послышался металлический голос Пановой. – Странный вопрос, – добавила она теплее, даже как-то растерянно.

Майя, сидевшая, как и положено гидам, спиной к туристам, повернулась поприветствовать эрудитку с Дальнего Востока.

– Oui! Браво, браво! – зааплодировала она, а за ней остальные. Гид пояснила, что именем скульптора назвали улицу, где у него было свое ателье, затем площадь.

– Вот так… Испортили человеку имя, – не унималась Власенко. – Знал бы он… Может, что-то бы по теме слепил.

Туристы опять оживились, представляя, что бы мог сотворить Пигаль. Майя не дала разыграться воображению, заметив, что в каждом нормальном европейском городе есть «свои местечки», и к нынешней репутации квартала скульптор Пигаль отношения не имеет.

«Ну вот, есть и положительные результаты от черного пиара – к высокому искусству шли по «краснофонарской» дороге, – мелькнуло у Веры. – Все же любопытно, что у французов даже серьезные вещи как-то лучше запоминаются, если в предмете будет нечто такое, горячее, остро приправленное».

Готовясь к поездке, она попыталась вникнуть в историю Франции. Обложившись учебниками, каталогами и путеводителями, сначала просто зубрила хронологию. Тщетно. Короли, эпохи, войны – все путалось, мгновенно забывалось и не укладывалось в стройную систему исторических координат. Тогда зашла по-другому: не от дат (родился, женился), не от войн (началась, закончилась), не от завоеваний (приобрели, потеряли). Французская история бы и не состоялась, или бы была не столь интересна, или бы была не французской, если бы…

Если бы не женщины. Не любовь. Короли женились и тут же влюблялись. Королевы рожали наследников, фаворитки – «батардов»[24]. Попутно короли конечно же строили замки, охотились, периодически, не без подсказок дам, делали набеги на соседние страны.

Мысль не нова. Историк Ги Бретон[25] это отлично изложил в своих книгах, исторических и художественных одновременно.