Смертельная измена - Сабина Тислер

«Мы туда не пойдем, — подумал Лукас. — Я планирую совсем другое».

Он посмотрел на Магду и улыбнулся.

— Хочешь поужинать со мной? Я приглашаю.

— С удовольствием, — сказала она и направилась к двери. — Я буду ждать тебя возле выхода со сцены.

Они сидели в заросшем розами дворе в маленьком зимнем саду и ели scampi[16] на листьях руколы.

— Йоганнес очень переживал, что не может поехать, но у него были дела в Штутгарте и он просто не успевал, — сказала Магда, нанизывая листья салата на вилку.

— Да я не сержусь, — улыбнулся Лукас. — Это так прекрасно: провести с тобой вечер!

Она никак не отреагировала на эти слова, только сказала:

— Он пожелал тебе удачи. И еще я должна передать тебе от него привет.

— Спасибо.

— Вы, когда были детьми, не очень ладили?

— Ну, как… Я не знаю… Мы не дрались, но без брата мне жилось бы лучше.

— Почему?

— Йоганнес был любимым сыном, послушным. Он был хорошим учеником и приносил домой отличные оценки. Его постоянно хвалили, и я должен был брать с него пример. Я был проблемным ребенком, ленивым неудачником.

— О боже!

— Да. И когда я приносил плохую отметку, меня заставляли дополнительно заниматься с братом. Это была пытка, скажу я тебе. У меня ничего не получалось, потому что он обращался со мной, как с последним идиотом. И поскольку Йоганнес за свою работу должен был быть награжден, а я за свои плохие отметки наказан, то я из своих карманных денег должен был платить ему за то, что он мне помогал.

— Не может быть! Нельзя так поступать! О чем думали ваши родители? — возмущенно воскликнула Магда.

— Это было их понимание педагогики. Они убрали проблему с глаз долой, а я возненавидел брата, хотя он, собственно говоря, был ни при чем. Как бы там ни было, но он за мои деньги ходил есть мороженое в кафе «Марио», а мне приходилось оставаться дома. Да, вот так все было. Сама понимаешь, я не испытывал к Йоганнесу огромной любви.

Магда кивнула.

— Да, понятно.

Некоторое время они молчали. Подали десерт, и Лукас заказал вторую бутылку вина, подумав при этом, что придется выпить ее в одиночку, поскольку Магда только изредка касалась своего бокала губами.

Он смотрел на нее и боролся с собой. А потом произнес самую трудную и самую мужественную фразу в своей жизни:

— Я влюбился в тебя, Магда.

— Я так и подумала, — негромко ответила она и посмотрела ему прямо в глаза. — Ты прекрасный друг, Лукас. Я очень рада, что познакомилась с тобой. Но я тебя не люблю.

— Давай подождем. Давай дадим себе шанс.

— Нет.

— Но почему? — Он почти умолял ее.

— Потому что я выхожу замуж за Йоганнеса.

Эти слова подкосили Лукаса. Он замер и уставился на Магду растерянным взглядом. Тот факт, что она была подругой Йоганнеса, он не воспринимал всерьез, потому что девушки у его брата появлялись и исчезали постоянно. Он бы подождал. Долго. Месяцы. Может быть, годы.

Но сейчас ситуация была совершенно иной. Магда ускользала от него. Так рука человека, висящего над пропастью, медленно выскальзывает из пальцев спасателя.

14

— Как хорошо снова слышать твой голос, Лукас! — сказала Магда. — Как дела? У тебя много работы?

— У меня все хорошо. Нет, что я говорю, дела у меня хреновые, Магда.

— А в чем дело? — В ее голосе прозвучала озабоченность.

— Контракт на спектакль в Берлине сорвался.

— О господи… — Она растерянно помолчала, потому что могла себе представить, какие серьезные финансовые проблемы возникли у Лукаса. — И что ты теперь будешь делать?

— Не знаю. Лето — не самое удачное время, чтобы пытаться получить новый контракт. Все важные шишки из театров отдыхают сейчас на Майорке, а режиссеры фильмов уже давно снимают.

— Я понимаю, каково тебе.

Она сидела на террасе перед домом. Цикады трещали в темноте, полчища комаров и ночных бабочек танцевали вокруг свечи на столе. Время от времени какое-нибудь насекомое с шипением сгорало в пламени, и этот звук доставлял Магде огромное удовольствие.

— Если человек впадает в такую депрессию, что даже не хочется напиваться по вечерам… Так вот, со мной все обстоит именно так.

Магда коротко рассмеялась.

— Слышать это ужасно.

— Расскажи о себе, — попросил Лукас. — Как у тебя дела, вернее, как у вас дела? Чем вы занимаетесь? Как долго пробудете в Италии? Ты единственная, кто может меня сейчас хоть чуточку приободрить.

— Да ничего особенного. Йоганнес уехал на пару дней в Рим, к старому другу, но в пятницу вернется. Я пытаюсь привести огород в порядок, с утра до вечера ковыряюсь в земле, похудела на три килограмма. Думаю, мы останемся здесь на четыре, а то и на пять недель. Плюс-минус несколько дней.

Лукас вздохнул.

— Магда, мне бы не хотелось, как говорят, навязываться, но что, если я на пару дней приеду к вам? Я подстригу вам лужайку, буду ездить за покупками или что-нибудь еще… В Берлине я просто сойду с ума. Я должен спокойно обдумать, что делать дальше.

— Ну конечно, приезжай! Ты нам совсем не помешаешь, — соврала она.

Собственно, Магде хотелось, чтобы ее оставили в покое, хотелось побыть одной. Ей никто не был нужен. Никто, кто бы удивлялся, что Йоганнес не вернулся, и задавал глупые вопросы. С другой стороны, не было никакой уважительной причины, чтобы отказать Лукасу. В Ла Рочче была комната для гостей, и Йоганнес всегда говорил, что было бы здорово, если бы брат приехал и помог им на участке.

— Значит, так, — продолжала она. — Йоганнес вернется в пятницу, в воскресенье у нас будут гости, а потом… в понедельник или во вторник ты можешь приехать. Никаких проблем.

— Ты настоящее сокровище, Магда! — Лукас ликовал.

— Я знаю.

— Я посмотрю, может, удастся купить недорогой билет на самолет, или приеду поездом. Когда закажу билет, я тебе позвоню, оʼкей?

— Прекрасно, так и сделай.

— Магда, я очень рад. Спасибо!

— Не стоит.

— Мы еще созвонимся. И передай привет Йоганнесу, когда он вернется.

— Ну конечно. Не вешай нос, как-нибудь да будет. Чао, Лукас!

— Пока, Магда.

Он положил трубку, сжал руку в кулак и торжествующе поднял его вверх.

Подул холодный ветер, и Магда подумала, не взять ли куртку. Или лучше уйти в дом? Где-то вдалеке лаяли собаки. В это трудно было поверить, но лай доносился сюда из Солаты, хотя между Солатой и Ла Роччей находился поросший лесом холм.

Она выключила свет на террасе и внешнее освещение дома. Потом улеглась в постель. Она закуталась в теплое одеяло и вспомнила Йоганнеса.

— Спи спокойно, мое сокровище, — пробормотала она, — спи спокойно, где бы ты ни был. И не забывай меня.

Этой ночью ей снились волки. Целая свора волков собралась вокруг могилы. Они раскапывали ее, земля взлетала высоко, и они вырыли труп очень быстро, так быстро, как никто бы не справился с помощью лопаты. Выкопав труп, волки подняли свои узкие морды к небу и принялись выть на луну.

А потом она увидела, как волки разорвали зеленые пластиковые мешки для мусора и жадно набросились на добычу. Волки вырывали огромные куски мяса из тела и, громко чавкая, пожирали. Их серые морды были измазаны кровью. Один из волков исчез вместе с куском ноги в лесу. Она с ужасом увидела, что вожак начал грызть голову трупа. На какую-то долю секунды Магде показалось, что левый глаз Йоганнеса подмигивает ей. У нее остановилось сердце. Она боролась с собой, не решаясь наброситься на вожака и отнять у него голову. Она не сделала этого, потому что боялась, что волки сожрут и ее.

Вместо этого она начала кричать. Тонко и громко, как свинья, которую режут.

Волки замерли, а потом убежали с большей частью добычи.

15

Когда Магда на следующее утро проснулась, вся мокрая от пота, то помнила только то, что ей приснился какой-то кошмар. Но при всем желании она так и не смогла сообразить, чего именно испугалась.

В половине девятого она выпила капучино и попыталась вспоминать, куда задевала свои ключи от машины, когда в глаза ей бросилась паутина за окном кухни, которая от ветра раскачивалась из стороны в сторону. Магда вскочила, взяла ведро с водой, средство для мытья стекол, замшевую тряпку, чистое кухонное полотенце и принялась мыть окно. После этого контраст с другими кухонными окнами стал настолько явным, что пришлось вымыть их все. В половине одиннадцатого она справилась с работой.

Ключи от машины она в конце концов нашла в корзине для фруктов, в которой не было ни одного яблока. А без четверти одиннадцать ей пришлось выехать из дому.

Продавщица в магазине товаров для рукоделия напомнила Магде помощницу аптекаря Даниэлу. У нее тоже были очки с такими толстыми стеклами, как будто она навсегда испортила себе зрение из-за постоянного вышивания и вязания и оттого, что постоянно смотрела на маленькие петли, крючки и нитки. Она удивилась, что покупательница сейчас, в июне, спрашивает толстую шерсть. Летом обычно вяжут легкие вещи, а такая шерсть лучше всего продается в ноябре.