Правило 69 для толстой чайки - Дарья Варденбург

Райская птица на кухонном столе

Удивительно, но мы все каким-то образом втиснулись в эту набитую народом кухню и пристроились у окна. Кира – так звали дочь Репы – присела на широкий подоконник, поставила рядом с собой на подоконник сына – звали его Вадим, – и сын радостно загудел, притоптывая босыми ногами. Кира держала его за руки и поглядывала на испуганного Репу, сидящего напротив нее на табуретке с чашкой кофе в руках. Рядом с Репой стояли мы с Шевцовым – нам табуреток уже не хватило.

– Я работаю, – выдавил Репа. – Тренером. Вот Сергей – он меня взял.

Кира подняла глаза на Шевцова, тот кивнул.

– Детей тренирую, – добавил Репа.

Кира перевела недоверчивый взгляд на меня. Я тоже кивнул.

– Кира, я пить бросил, – осипшим голосом проговорил Репа.

Кира снова взглянула на Шевцова, и тот, замешкавшись на полсекунды, кивнул. Кира перевела взгляд на Репу и приподняла правую бровь, в которой серебром блестело кольцо.

– А мачеха что? – спросила Кира низким звучным голосом. – Ты с ней по-старому?

Репа замялся, вспомнил про чашку кофе в своих руках и сунул в нее нос. Шевцов толкнул меня и многозначительно посмотрел на дверь. Я не сразу понял, чего он хочет, но он толкнул меня еще раз, в сторону выхода, и я догадался, что нам надо оставить Репу и его дочь – пускай поговорят без нас. Мы с Шевцовым выбрались из кухни и отправились в третью комнату слушать песни. Вернулись мы через полчаса, когда концерт закончился и зрители, наградив музыкантов бурными овациями и четырьмя бутылками пива, стали расходиться по другим комнатам. Кухня уже опустела, только за столом спал какой-то парень, и его выкрашенная в лиловый цвет челка веером лежала на столешнице, словно хвост райской птицы. Кира все так же сидела на подоконнике, сын Вадим сидел у нее на коленях и, зарывшись носом в ее футболку, сосал грудь. Меня бросило в жар, и я стал смотреть в пол, хотя что тут такого, естественная штука – всех детей кормили грудью, меня вот тоже когда-то. Репе, видимо, тоже стало не по себе – он глядел на Киру и Вадима в полном замешательстве.

– Пап, можешь мне помочь? – спросила Кира.

Репа заморгал, приходя в себя, и с готовностью кивнул.

– У меня экзамен пятнадцатого. Посиди с Вадькой.

– Пятнадцатого? – переспросил Репа.

Я сообразил, что 15 июня мы как раз должны быть на чемпионате в Санкт-Петербурге, и подумал, что сейчас Репа скажет это Кире. Но он вместо этого пробормотал:

– Конечно.

Вадим выглянул из-под Кириной футболки, обвел нас своими круглыми голубыми глазами и рассмеялся, показывая два крошечных зуба. Кира пересадила его на колени Репе.

– Подержи, я сейчас.

Она встала и вышла из кухни. Репа одной рукой осторожно придерживал Вадима за спину, словно подозревал, что тот сейчас опрокинется как неваляшка, а другую руку, с недопитой чашкой кофе, отставил далеко в сторону и в оцепенении смотрел на внука. Наш безумный тренер Репа, который топит несовершеннолетних в водохранилище, оказался дедушкой, вот так штука, подумал я, и в следующую секунду мое сердце ухнуло вниз. Мой-то дед где?!

Ледниковый период

Мы оставили Репу с внуком на кухне, а сами бегом скатились вниз по лестнице и, прыгнув в машину, помчались по городу. Правда, мы понятия не имели, где искать моего деда теперь, – все возможные места мы уже перебрали. Оставалось разве что прокатиться по тому же маршруту во второй раз.

– Может, он все-таки вернулся домой? – спросил Шевцов, останавливаясь на светофоре.

Я уныло пожал плечами.

– Давай проверим, – сказал он, поворачивая к нашему району. – Если нет – поедем искать снова.

Мы уже подъезжали к нашей улице, когда меня осенило: надо проверить мою школу. Я пальцем показал Шевцову, что надо свернуть во дворы, и через минуту мы вырулили к школьным воротам. У ворот лежал огромный валун – местная достопримечательность, камень ледникового периода, принесенный сюда пятнадцать тысяч лет назад тающим ледником. Возле достопримечательности, прислонившись к ее шершавому боку, сидел на траве дед. Его глаза были закрыты, и я подумал, что он умер тут, дожидаясь меня, – он, похоже, забыл, что начались каникулы и что встречать меня после уроков у школы бесполезно. Я подбежал к деду, наклонился, коснулся его небритой щеки и в ту же минуту услышал похрапывание – дед спал. Сколько он тут просидел – три часа, пять, шесть? Руками он прижимал к животу прозрачный пакет, в котором лежали тетрадь и пенал с карандашами.

11 дней до чемпионата

Конфеты в капюшоне

Память не давала мне покоя, осыпала меня своими обрывками, как опадающими с деревьев листами, – я просыпался каждые двадцать минут от того, что вспоминал – то темный ангар с Тохиным спальным мешком, то руки Репы на своих ногах и последовавший за этим «бултых», то рыжего Кольчугина, то взламывающую велосипедный замок маму, то «семидесятку» на воде, то Киру, насмешливо глядящую на своего взъерошенного отца Репу, то Вадима, такого смешного с этими двумя молочными зубами… Стоп! Я сел на кровати. На часах было семь утра. Я вспомнил, где видел Киру и Вадима раньше.

Две недели назад на бульваре я встретил Тимура, и тот сказал: «Пойдем, я тебе одну штуку покажу. Или стремаешься?» Я не хотел, чтобы он думал, что я стремаюсь, и пошел за ним в продуктовый. Тимур пристроился за девушкой с медными волосами – она катила перед собой тележку для покупок, в тележке сидел мальчик, болтал пухлыми ногами и улыбался, показывая два зуба. Это были Кира и Вадим. Кира брала с полок продукты и клала в тележку, а Тимур шел следом и в какой-то момент, взяв из картонной коробки с развесными конфетами горсть «Мишек», сунул их Вадиму в капюшон – у того была такая серая кофта на молнии с большим капюшоном. Тимур так ловко это проделал, что ни Кира, ни сам Вадим ничего не заметили. Я онемел. То есть я и так немой, но тут я кроме дара речи потерял еще и дар соображения и шел за Тимуром как во сне. Кира расплатилась на кассе, провезла тележку чуть вперед, к столу, где можно было переложить покупки в сумки и пакеты, и тут к ней подошел Тимур. «Давайте помогу», – сказал он, улыбаясь своей сногсшибательной улыбкой, и Кира сразу заулыбалась в ответ и одарила его благодарным взглядом. Тимур, распространяя свое сияние на Вадима, подхватил смеющегося мальчика под мышки, легко вынул из тележки и осторожно поставил на пол. Выпрямляясь, он точным движением вынул у Вадима из капюшона конфеты и сунул себе в карман. И снова Кира и Вадим ничего не заметили! Тимур помог Кире упаковать покупки в пакеты, предложил ей помощь в доставке продуктов до подъезда, но Кира сказала: «У нас детская коляска, я на ней все отлично довезу, большое вам спасибо за заботу», и они распрощались, посылая друг другу улыбки. Мы вышли из магазина – Кира усадила Вадима в коляску и погрузила пакеты в сетку под сиденьем, а мы с Тимуром двинулись в противоположную сторону. Я шел как загипнотизированный. Тимур предложил мне конфету, но я замотал головой, и он съел ее сам. Потом съел вторую, а остальные просто выкинул в урну. «Ну как тебе?» – спросил он. Я, разумеется, промолчал. «Только никому не рассказывай», – сделал обеспокоенное лицо Тимур, а потом заржал во все горло.