Ветер с чужой стороны - Сергей Мартьянов

Нет, уехали. Часовой уже закрывал за машиной ворота. Сейчас они едут вместе, и в душе у старшины, вероятно, все кипит. "Ничего, — усмехнулся Портнов. — Дело у речки не такое уж серьезное. Проверить пропуск и, в случае необходимости, привезти задержанного на заставу. Дело обычное",

Капитан вышел на крыльцо. Стоял жаркий душный полдень. Небо заволокли тяжелые свинцовые тучи. Они редко когда рассеиваются в этих местах, обильных испарениями и туманами. Дышалось трудно, как в парной бане.

Портнов прошел к зеленым решетчатым воротам, посмотрел на шоссе. Отшлифованное колесами машин, оно шло мимо самой заставы и соединяло город с пограничными селениями. Проехал битком набитый автобус, промчались два такси, протарахтела повозка, груженная початками кукурузы. Возница Вано Хоцковели, весовщик из соседнего колхоза, завидев капитана, приветливо поднял руку. Портнов знал не только этого веселого, лохматого Вано, но и всю его родню до пятого колена. Он знал каждого жителя окрестных селений. Здесь только так и можно служить: зная своих, сразу замечать нездешних.

…Часовой открыл ворота, и "газик" с брезентовым верхом въехал во двор. Первым из нее вылез Громобой, потом — мужчина в соломенной шляпе и за ним Сороколист с автоматом на шее. Старшина и мужчина остались у машины, а Сороколист направился прямо к Портнову, стремительно бодая воздух лобастой головой и тараща свои большие глаза.

— Товарищ капитан…

— Ну, что у вас? Кого задержали? — спросил Портнов.

— Я не знаю, проверял старшина. Понимаете, я забыл взять оружие, и старшина приказал мне доложить вам об этом.

— Как забыли? У вас же автомат или что?

— Извините… — чуть смутился Сороколист. — Я взял его уже после. Одним словом, после того как старшина сделал мне замечание. А сначала я сел в машину без оружия.

Час от часу не легче!.. И самое поразительное — этот шахматист смотрел на него спокойно, невинно, как будто ничего не случилось.

— Почему же вы забыли, позвольте вас спросить? — холодно выдавил из себя Портнов.

— Понимаете, я, собственно, не забыл, а просто очень торопился и боялся, что старшина уедет, не дождавшись меня. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь, в конце концов я же взял с собой автомат.

Нет, с ним невозможно говорить серьезно!

— Уходите с глаз долой, и чтоб больше я вас не видел!

Портнов окинул задержанного внимательным взглядом. Соломенная шляпа, клетчатая рубашка, серые брюки, ботинки на толстой подошве. В руках рюкзак и толстая суковатая палка. Любопытно… На вид лет сорок — сорок пять, а может, и больше. Орлиный профиль, чисто выбритое лицо, живые голубые глаза. Держится непринужденно, с достоинством, словно ничего не случилось.

Все еще думая о Сороколисте, Портнов заставил себя вежливо, очень вежливо пригласить его в канцелярию. Гражданин понимающе кивнул и вошел. Капитан указал незнакомцу на свободный стул, сам сел напротив и взял у Громобоя документы. Задержанный наблюдал за ним дружелюбно, выражая полную готовность отвечать на вопросы.

Его звали Семен Григорьевич Минц, год рождения — 1915. В паспорте московская прописка, все графы заполнены верно, печать на месте. Не вызывал подозрения и пропуск, за исключением того, что подпись лица, выдавшего его, немного расплылась и не очень разборчива.

"Маловато, — отметил про себя капитан. — Как бы не пришлось извиняться".

Он начал издалека:

— Вы извините, что пришлось вас побеспокоить, но, сами понимаете, такая уж у нас служба.

Минц замахал руками:

— Что вы, что вы! Какой может быть разговор? Это я вам доставил лишние хлопоты.

Портнов помолчал.

— Что-то у вас подпись в пропуске не очень разборчива…

— Пожалуйста, могу объяснить, — улыбнулся словоохотливый Минц. — Неподалеку от Кабулети я попал под дождь, под настоящий тропический ливень, ну и вымок до нитки. Остальное, надеюсь, вам понятно.

"Понятно, но не совсем, — подумал Портнов. — Почему пострадала только подпись?"

— Вы что же, турист?

— О да! — ответил Минц. — Если так можно выразиться, турист-одиночка.

И он стал пространно рассказывать, что живет и работает в Москве, что в каждый свой отпуск отправляется путешествовать по родной стране — вот так, с рюкзаком за плечами и с палкой в руках, где поездом, где на машине, а больше всего — пешком; это прекрасный вид отдыха. Сейчас он путешествует по Черноморскому побережью, прошел пешком от Сухуми до Батуми, а дальше поедет в Тбилиси, с которым у него связаны воспоминания юности. Между прочим, товарищ капитан не был там?

— Проездом, — сухо ответил Портнов.

Он хотел спросить, чем же Минц может подтвердить свой маршрут, но тот сам догадался об этом. Вот железнодорожный билет от Москвы до Сухуми, вот квитанции гостиниц, где он останавливался. Портнов смутился. Видимо, и в самом деле придется извиняться. "Ну, что ж, на такой заставе этого не миновать, — успокоил он себя. — Лучше пять раз ошибиться, чем один раз пропустить врага".

В открытое окно виднелись двор заставы и кусочек неба. Серые низкие тучи набухали дождем, удушливый зной парил над землей.

— Где вы остановились? — спросил Портнов после паузы.

— Знаете, пока нигде. Пришел я в город сегодня утром с Зеленого мыса. В доме туристов все места заняты, в обеих гостиницах тоже. Сказали, что освободятся только вечером. Вот и отправился побродить по окрестностям, полюбоваться вашими красотами. Но не успел, как видите… — Минц выразительно посмотрел на старшину.

— Понятно. Одну минуточку, — Портнов поднялся из-за стола и вышел,

Из дежурки он позвонил в Дом туриста и обе гостиницы. Отовсюду подтвердили: утром свободных мест у них не было. Когда будут? Только вечером.

Да, день был буквально набит неприятностями.

Последний удар, сам не подозревая того, нанес старшина. В отсутствие капитана он вступил с Минцем в разговор, и когда Портнов вернулся в канцелярию, старшина рассматривал какую-то книжку, а Минц вынимал из рюкзака маленькую шахматную доску. В ней гремели фигуры.

Повеселев, Громобой передал книгу капитану.

— Вот, товарищ Минц подарил заставе свое произведение.

Это был сборник шахматных этюдов, выпущенный в Москве в 1955 году. На титульном листе Портнов прочитал размашистую подпись: "Бдительным советским пограничникам- от мастера спорта СССР С. Минца". Он перелистнул несколько страниц и среди других портретов узнал Семена Григорьевича. Орлиный профиль, энергичное лицо, только чуть-чуть помоложе. Дальше шли его этюды с диаграммами, буквами и цифрами.

— Так вы и есть один из авторов этой книжки? — спросил Портнов.

— Я, — сдержанно ответил Минц.

— Вы шахматист?

— Мастер спорта и составитель шахматных этюдов.

— Ну что же, большое спасибо за книгу.

Минц положил в рюкзак доску, забрал документы и поднялся со стула. Он посматривал на капитана и старшину с некоторым сожалением.

Капитан и старшина молчали.

Долго собирающийся дождь наконец хлынул. За открытым окном встала сплошная стена воды. Все расплылось, потускнело: и небо, и решетчатые ворота, и деревья. На лужах вздувались и лопались огромные пузыри.

— Куда же вы теперь пойдете! — спросил Портнов. — Оставайтесь у нас.

Минц немного подумал и согласился.

Тут Громобою пришла блестящая мысль: не хочет ли поиграть товарищ Минц в шахматы?

— С удовольствием! Но с кем?

— Есть тут у нас один, — мстительно сказал Громобой. — Который вместе со мной за вами ездил.

— Такой маленький, глазастый?

— Так точно. Соображает в этом деле…

Громобой хитровато ухмыльнулся и подмигнул капитану: дескать пускай Сороколист получит на орехи.

В ленинской комнате, куда вошли все трое, было много солдат. Они поднялись, с любопытством уставились на гражданина. Минц вежливо поздоровался.

Узнав, что перед ним мастер спорта Минц, соавтор сборника шахматных этюдов, и что он желает сыграть с ним партию, Сороколист побледнел и сразу потерял дар речи. Это было великолепное зрелище: Сороколист — и вдруг ни одного слова! Капитан представил себя на его месте. Конечно же Сороколист слышал о Минце, читал его этюды, учился на его партиях. Минц — мастер СССР, а он всего лишь игрок второго разряда. Вроде ефрейтора, которому еще служить да служить до старшего сержанта. Сейчас на глазах у всей заставы он должен сыграть с ним. Есть от чего растеряться!..

Минц благосклонно кивнул Сороколисту и предложил ему играть белыми. Тот все же отказался взять белые без жеребьевки.

— Ну что ж, пожалуйста, молодой человек, — усмехнулся Минц.

Впрочем, ему все равно достались черные.

Они расставили фигуры, Минц заложил ногу на ногу и сделал рукой широкий жест:

— Прошу!

Сороколист сделал первый ход — пешкой от ферзя на два поля. Минц, не задумываясь, ответил.