Том 4. Классические розы - Игорь Северянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Озеро Uljaste
1924
Мудрость идиллии
Над узкою тропкою кленыАлеют в узорчатой грезеКорова, свинья и теленокПрогулку свершают вдоль озера.
Коровой оборвана привязь,Свиньею подрыта дверь хлева.Теленок настроен игривей:Он скачет, как рыба из невода…
Гуськом они шествуют дружно.Мы в лодке навстречу им плыли.Твои засверкали жемчужиныВ губах, и зардели щек лилии…
И ты закричала: «Прелестно!Ах, эта прогулка ведь чудо!»С восторгом смотрела на лес,Отбросила в сторону удочку…
Жемчужины рта вдруг поблекли,Жемчужины глаз заблистали,И ты проронила: «НамекНа то, что и здесь, и в Италии:
Чем люди различнее, дружбаИх крепче, как это ни странно…О, если возможно, не рушьБожественно-непостоянного…»
Озеро Uljaste
1924
Шатенка в розовом
Аллеей лиственниц иду вдоль озера.Вода прозрачная у самых ног.Навстречу девушка мелькает розово,Чтобы мыслить горестно поэт не мог…
Аллея темная и тьмой тяжелая,И тьма безрадостна, и тьма пуста.А та сверкальная! А та веселая!И упоенная такая та!
Неторопливые подходят окуниИ неподвижные в воде стоят,Как будто думают о русом локоне,О платье розовом мечту таят…
Озеро Uljaste
28 августа 1925
Зовущаяся грустью
Как женщина пожившая, но все жеПленительная в устали своей,Из алых листьев клена взбила ложеТа, кто зовется Грустью у людей…
И прилегла — и грешно, и лукавоПечалью страсти гаснущей влеча.Необходим душе моей — как слава! —Изгиб ее осеннего плеча…
Петь о весне смолкаем мы с годами:Чем ближе к старости, тем все ясней,Что сердцу ближе весен с их садамиНесытая пустынность осеней…
Valaste
1926, сентябрь
Осенние листья
Осеню себя осенью — в дальний лес уйду.В день туманный и серенький подойду к пруду.
Листья, точно кораблики, на пруде застыв,Ветерка ждут попутного, но молчат кусты.
Листья мокрые, легкие и сухие столь,Что возьмешь их — ломаются поперек и вдоль.
Не исчезнуть скоробленным никуда с пруда:Ведь она ограниченна, в том пруде вода.
Берега всюду топкие с четырех сторон.И кусты низкорослые стерегут их сон.
Листья легкие-легкие, да тяжел удел:У пруда они выросли и умрут в пруде…
1929
На Эмбахе
Ее весны девятой голубыеПроказливо глаза глядят в мои.И лилию мне водяную ЫйэПротягивает белую: «Прими…»
Но, как назло, столь узкая петлица,Что сквозь нее не лезет стебелек.Пока дитя готово разозлиться,Я — в лодку, и на весла приналег…
Прощай! И я плыву без обещанийЕе любить и возвратиться к ней:Мне все и вся заменит мой дощаник,Что окунается от окуней…
Но и в моем безлюдье есть людское,Куда бы я свой якорь ни бросал:Стремит крестьян на озеро ЧудскоеИх барж клокочущие паруса.
Взъерошенная голова косматаИ взъеропененная борода.И вся река покрыта лаком «мата»,В котором Русь узнаешь без труда…
1929
В лесах приволжских
Над озером смеялись берегини Зеленовзорые и русые.И были небеса спокойно-сини Над обольстительной чарусою.
Мы шли весь день и захватили вечер, Ведомы странными летасами.Нам в городе жить больше стало нечем С его ненужными прикрасами.
Мы ночью развели костер в лавине, И запорхали всюду искры скорые.И к огоньку присели берегини Притихшие, зеленовзорые.
Toila
1980
Играй целый вечер…
Сыграй мне из «Пиковой дамы»,Едва ль не больнейшей из опер,Столь трогательной в этой самойРассудочно-черствой Европе…
Сначала сыграй мне вступленье,Единственное в своем роде,Где чуть ли не до преступленьяМечта человека доводит…
Мечта! ты отринута миром…Сестра твоя — Страсть — в осмеяньи…И сердцу, заплывшему жиром,Не ведать безумства желаний…
О, все, что ты помнишь, что знаешь,Играй мне, играй в этот вечер:У моря и в северном маеЧайковский особо сердечен…
1927
Тишь двоякая
Высокая стоит луна.Высокие стоят морозы.Далекие скрипят обозы.И кажется, что нам слышнаАрхангельская тишина.
Она слышна, — она видна:В ней всхлипы клюквенной трясины,В ней хрусты снежной парусины,В ней тихих крыльев белизна —Архангельская тишина…
1929
Девушка безымянная
Она живет в глухом лесу,Его зовя зеленым храмом.Она встает в шестом часу,Лесным разбуженная гамом.
И умывается в ручье,Ест только хлеб, пьет только водуИ с легкой тканью на плечеВседневно празднует свободу.
Она не ведает зеркалИных, как зеркало речное.Ей близок рыбарь, житель скал,Что любит озеро лесное.
Но никогда, но никогдаОна ему о том не скажет:Зачем? К чему! Идут года,И время умереть обяжет.
Ее друзья — два зайца, лосьИ чернобурая лисица.Врагов иметь ей не пришлось,Вражда ей даже не приснится…
Не знать страданья от враждыИ от любви не знать страданья —Удел божественный! ЧуждыЕй все двуногие созданья.
И только птиц, двуногих птицОна, восторженная, любит.Пусть зверство человечьих лицБезгрешной нежность не огрубит!
Не оттого ль и рыболов,Любезный сердцу, инстинктивноЕе пугает: и без словВ нем что-то есть, что ей противно…
Людское свойство таково,Что не людей оно пугает…Она — земное божество,И кто она — никто не знает!..
1923
Тяга на юг…
Не старость ли это, — не знаю, не знаю, —Быть может, усталость — души седина,Но тянет меня к отдаленному краю,Где ласковей воздух и ярче волна.
Мне хочется теплого и голубого,Тропических фруктов и крупных цветов,И звончатой песни, и звучного слова,И грез без предела, и чувств без оков.
Я Север люблю, я сроднился с тоскоюЕго миловидных полей и озер.Но что-то творится со мною такое,Но что-то такое завидел мой взор,
Что нет мне покоя, что нет мне забвеньяНа родине тихой, и тянет меняМое пробудившееся вдохновеньеК сиянью иного — нездешнего — дня!
1929
Там, у вас на земле
Там, у вас на земле
На планете Земле, — для ее населенья обширной,Но такой небольшой созерцающим Землю извне, —Где нет места душе благородной, глубокой и мирной,Не нашедшей услады в разврате, наживе, войне;
На планете Земле, помешавшейся от самомненьяИ считающей все остальные планеты ничем,Потому что на ней — этом призрачном перле творенья, —Если верить легенде, был создан когда-то Эдем;
Где был распят Христос, жизнь отдавший за атом вселенной,Где любовь, налетая, скорбит на отвесной скалеВ ужасе пред людьми — там, на нашей планете презренной,Каково быть поэтом на вашей жестокой Земле?!.
1926
