Морская война на Адриатическом море - А Томази

Позиция для орудий была выбрана на западном склоне горы Ловчен, в Кук, на высоте 1350 м. Отсюда можно было вести огонь по форту Вермак, расположенному на 900 м ниже, в расстоянии 5000 м, и по укреплению Тарабош и порту Теодо. Работы начались тотчас же. К трудностям подъема на гору материальной части прибавился обстрел австрийцев, которые с привязного шара, поднимавшегося вблизи форта Вермак, наблюдали все действия отряда и стреляли днем и ночью, начиная с 29 сентября. Нами были построены укрытые установки для орудий. Работа производилась без перерывов и 18 октября была закончена.

На следующий день батареи открыли огонь в присутствии короля Николая и французского посланника. Тотчас пришлось убедиться в том, что снаряды 120-мм орудий были бессильны против металлических куполов и толстого бетона форта Вермак, которые с трудом пробивались даже 155-мм орудиями. Стрельба продолжалась, однако, и следующие дни; в результате из строя вышли два каземата форта, разрушено несколько неприятельских мортир и вызван взрыв порохового погреба.[27]

Однако австрийцы подготовили отпор более действительный, чем могли бы дать орудия их фортов. 21 октября линейный корабль Zrinyi вошел в Каттарский залив и, став на якорь в бухте Теодо, вне досягаемости огня батарей горы Ловчен, открыл огонь из своих 300-мм орудий по французским позициям. Его стрельба, сначала неточная, вскоре сделалась более точной, благодаря содействию самолета, который летал над нашими батареями. Позицию последних, впрочем, было легко установить, поскольку мы использовали черный порох, дымом при выстреле выдающий место орудия. Наши комендоры стреляли все время под огнем; они разрушали фортификационные сооружения противника и заставили удалиться броненосец береговой обороны, который пытался из бухты Теодо поддержать огонь Zrinyi. Но последнего и одного было достаточно для выполнения задачи. 24 октября его снаряды вывели из строя одно 120-мм орудие, 26-го — другое, разрушили укрытия орудий и разбили прикрывавшие их скалы. 27 октября потери отряда уже достигли 21 человека убитыми и ранеными; кроме того суровый климат Ловчена быстро отразился на состоянии здоровья личного состава отряда. Командующий отрядом Греллье эвакуировал первые позиции по снегу перебросил свои орудия на 1000 м назад, ближе к радиостанции, в надежде, что они смогут возобновить свой огонь, как только обстановка сделается более благоприятной; «но, — доложил он, — у меня не сохранилось никаких иллюзий в отношении результатов нового артиллерийского обстрела в условиях, в которых мы находимся, и поскольку мы не имеем никаких других средств воздействия на противника». Он донес министру о чрезвычайных усилиях, приложенных его личным составом для достижения успеха, сообщив одновременно, что время года слишком позднее, чтобы можно было доставить на гору Ловчен новую материальную часть, которая позволила бы продолжить борьбу. «Настал момент, — заключил он, — прекратить самопожертвование личного состава, которое я считаю в настоящих условиях бесцельным».

Правительство, впрочем, располагало точными сведениями об обстановке в Черногории; адмирал де Бон, помощник начальника морского генерального штаба, прибыл в октябре в Черногорию для ознакомления с обстановкой и донес о ней исчерпывающим рапортом. Из этого рапорта вытекало, что для овладения Каттаро не приходилось возлагать большие надежды на черногорскую армию, которая имела на этом фронте не более 7000 человек. Половина этих сил под командой княжича Петра была расположена у самого подножия укреплений Горадзы и Гравоца, другая, которой командовал воевода Петрович, находилась к северо-востоку от города; однако в результате недостаточности артиллерии ни одна из этих групп не могла продвинуться вперед. Черногорцы располагали лишь несколькими полевыми пушками и приблизительно 15 мортирами и гаубицами самых различных систем, установленными на склонах Ловчена и недостаточно обеспеченными боеприпасами.

Использование далматинских волонтеров, на которое рассчитывали, оказалось невозможным, поскольку население, среди которого предполагали их вербовать, частично рассеялось, частично было терроризовано австрийцами. Использование итальянских волонтеров оказалось не менее проблематичным, ввиду антагонизма, существующего в стране между славянами и латинянами. Наконец, оборонительные сооружения Каттаро оказались весьма серьезными: три группы укреплений (Обозник, Кобила, Спаньуоло) составляли морской фронт крепости; две другие (Вермак и Северный массив) прикрывали ее со стороны суши;, гарнизон крепости состоял не менее, чем из 8000 человек. В дополнение к вооружению фортов, австрийцы располагали на рейдах тремя броненосцами береговой обороны типа Monarch, линейным кораблем Zrinyi, четырьмя крейсерами, пятнадцатью миноносцами и двумя подводными лодками.

Однако, король Николай настаивал перед адмиралом де Боном на помощь Франции для овладения городом. Достаточно, заявил он, чтобы флот разрушил бетонированные форты Радовича и Петровача, защищавшие в первую очередь бухту Трасте и защищавшие в то же время полуостров того же имени против атак со стороны суши с юга. Этот план не представлялся невыполнимым; для его осуществления могли бы быть использованы старые линейные корабли резервной бригады. Все же кроме этого требовались многочисленные и надежные войска. Сербская армия, считавшаяся для этого вполне подходящей, была скована на фронте Дрина, где она совместно с главными силами черногорской армии геройски выдерживала натиск австрийцев. Кроме того, сербское правительство считало, что операции против Каттаро могут быть развернуты при создании благоприятной обстановки лишь его собственной армией и в интересах Сербии; при имевшихся условиях оно не пошло бы охотно на такого рода содействие.

Таким образом необходимо было выслать из Франции экспедиционный корпус в составе не менее 12000 человек перволинейных войск и двадцати батарей, которые высадились бы в Рагузе и развернули атаку с севера. Кроме того, необходимо было действовать незамедлительно, так как неблагоприятное время года должно было сделать ловченские позиции трудно обороняемыми уже с конца ноября.

«Я верю в успех такого предприятия, — пишет адмирал де Бон, — но нужно считаться с тем, что этот успех пришлось бы, быть может, оплатить дорогой ценой, в особенности флоту. Между тем основная задача французского флота состоит в том, чтобы обеспечить свободу пользования Средиземным морем и не допустить снабжения наших противников морским путем. Он не может ни под каким предлогом позволить отвлечь себя от выполнения этой задачи и может считать допустимыми для себя только те операции чисто военного характера, которые не связаны с риском, способным скомпрометировать то превосходство в силах, которым он обладал по сравнению с австро-венгерским флотом».

Адмирал де Ляпейрер, ознакомившись с этим рапортом, «вполне присоединился к этой идее овладения Каттаро при помощи флота, рассматривая эту операцию как выполнимую, если пойдут на то, чтобы использовать необходимые средства и приложить значительные усилия, которые она требует». Роль флота заключалась бы в том, чтобы высадить и прикрыть с моря десантный корпус, обстрелять и подавить укрепления береговой обороны и уничтожить атаками миноносцев и подводных лодок корабли, стоявшие в порту. Обстрел мог бы быть произведен старыми кораблями, в то время как линейные дивизии и броненосные крейсера держались бы в готовности отразить в благоприятных условиях австрийскую эскадру, если бы она вышла из Пола. Можно было рассчитывать и на то, что изоляция крепости произведет сильный моральный эффект на гарнизон, составленный, в основном, из территориальных частей, к тому же весьма разноплеменных. «Осаду Каттаро нельзя считать неосуществимой с морской точки зрения; она даже желательна, поскольку может дать нашему флоту великолепную базу; однако, это серьезная операция большого размаха, для проведения которой нужны значительные средства со стороны суши». Но необходимых средств в распоряжении не имелось; кроме того время года было уже весьма позднее.

Не оставалось, следовательно, ничего другого, как полностью эвакуировать позицию Кука, включая и радиостанцию, где лейтенант Жиньо оставался до последней возможности, но где дальнейшее пребывание в условиях зимы делалось решительно невозможным. 25 ноября морской министр предписал командующему отрядом Греллье вернуться во Францию со своим личным составом после передачи пушек черногорскому правительству, которое надеялось, что позже сможет их использовать. Мы оставили в Черногории только роту колониальной пехоты, которая перед войной находилась в Албании и прибыла в Цетинье в первых числах августа, также большую радиостанцию, монтаж которой для обеспечения радиосвязи с флотом заканчивал в Подгорице, в глубине долины, окаймляющей восточный берег Скутарийского озера, инженер флота Мерсье.