Книготорговец из Кабула - Осне Сейерстад

Даже после пересечения пакистанской границы первое, что напоминает о себе, это оружие. Вдоль шоссе на пакистанской стороне через равные промежутки можно прочесть надпись: «Хайбер райфлз» — это название фирмы по производству ружей, а также местного племенного ополчения, отвечающего за безопасность в регионе. Деревня рядом с границей известна своим «черным» рынком, где можно недорого купить оружие и гашиш. Здесь никто не интересуется, есть ли у покупателя лицензия, но тот, кто попадется нелегально приобретенным оружием на территории Пакистана, рискует надолго угодить в тюрьму. Среди глинобитных домов возвышаются огромные роскошные дворы, построенные на грязные деньги. Небольшие каменные крепости и традиционные пуштунские дома, окруженные высокими глинобитными стенами, рассыпаны по горному склону. Кое-где пейзаж нарушают бетонные стены — это так называемые драконьи зубы, укрепления, возведенные во времена Второй мировой англичанами, опасавшимися танкового наступления немецких войск в Индию. В этих диких местах, худо-бедно контролируемых местными кланами, нередки случаи похищения иностранцев, поэтому правительству пришлось пойти на ряд строгих мер. Даже по пешаварскому шоссе, которое патрулируется частями регулярной армии, иностранцам запрещено передвигаться без охраны. Всю дорогу до Пешавара охранники держат заряженное оружие на коленях. Без нужных бумаг и вооруженного охранника иностранцы также не могут ехать из Пешавара в сторону афганской границы.

После пары часов езды по узким дорогам между скалами и обрывами Султану опять приходится пересесть на лошадь, и только еще через несколько часов он, наконец, спускается в долину, где виднеется Пешавар. Он садится на такси и едет до Сто третьей улицы в пригороде Хайатобад.

На улице уже смеркается, когда Шарифа слышит стук в дверь. Значит, он все-таки приехал. Она сбегает по ступенькам вниз, открывает. Он стоит в дверях, грязный и усталый. Отдает мешок из-под сахара и заходит следом за ней в дом.

— Поездка прошла хорошо?

— Природа там просто потрясающая, — отвечает Султан. — И удивительно красивые закаты.

Пока он моется, жена готовит ужин и расстилает скатерть на полу между мягких подушек. Султан, чистый, в свежевыглаженной одежде, выходит из ванной. Он выражает недовольство стеклянными тарелками, которые поставила Шарифа.

— Я не люблю стеклянных тарелок. Они выглядят как дешевка, — говорит он. — Барахло, купленное на грязном базаре.

Шарифа заменяет стекло фарфором.

— Вот так-то лучше, на них и еда кажется вкуснее, — говорит Султан.

Он рассказывает последние новости из Кабула, она — из Хайатабада. Супруги не виделись несколько месяцев. Они разговаривают о детях, о родственниках, строят планы на предстоящие несколько дней. В каждый свой приезд в Пакистан Султан обязан нанести множество визитов вежливости тем из родственников, кто еще не вернулся в Афганистан. Сначала он должен посетить тех, у кого за время его отсутствия умер кто-то из семьи. Потом ближайшую родню и дальше по степени родства — скольких успеет за время своего пребывания в городе.

Султан вдыхает при мысли о всех родичах Шарифы — сестрах, братьях, зятьях, свекрах и свекровях сестер, двоюродных братьях и сестрах, — которых ему придется навестить. Невозможно держать в тайне его приезд, в этом городе все всегда знают все. К тому же эти визиты вежливости — единственное, что еще осталось Шарифе от брака. Если она чего и вправе требовать, так только того, чтобы муж поддержал хорошие отношения с ее родственниками и обращался с ней как с женой, пока они в гостях. Когда все визиты распланированы, Шарифа выкладывает последние новости о соседях снизу, то есть о заключениях Салики.

— Знаешь, что такое шлюха? — говорит Султан, возлежа на подушках что твой римский император. — Вот она шлюха и есть.

Шарифа не соглашается, Салика ведь даже ни разу не была с юношей наедине.

— Но мысли-то у нее соответствующие, — настаивает Султан. — Если она еще и не потаскуха, то легко может стать ею. Выбрала себе никчемного парня, который никогда не сможет найти работу. И откуда тогда у нее возьмутся деньги на ее любимые украшения красивую одежду? Если кастрюля не прикрыта крышкой, в нее может попасть все что угодно. Грязь, земля, пыль, насекомые, палые листья, — продолжает Султан. — Вот и семья Салики как эта кастрюля без крышки. И на них сыпалась всякая грязь. Отец далеко, и даже когда вроде бы жили с ними, дома почти не появлялся. Теперь он уже три года как беженец в Бельгии, а все еще не выправил нужные бумаги, чтобы взять к себе семью, — фыркает Султан. — Тоже никчемный человек. Не успела Салика научиться ходить, как начала искать себе жениха. И случайно ей подвернулся этот нищий ничтожный Надим. Но сначала-то она пыталась заарканить нашего Мансура, помнишь? — спрашивает он жену. Теперь и книготорговец поддался желанию посплетничать.

— Да, и ее мать тоже принимала в этом участие, — припоминает Шарифа. — Все время спрашивала, не пора ли нашему мальчику жениться. Я всегда отвечала, что еще рано, ему надо учиться. Меньше всего мне нужна была такая никчемная и самонадеянная невестка, как Салика. Когда приехал твой брат Юнус, они его стали изводить этими вопросами, но и он ни за что не взял бы за себя дешевку вроде Салики.

Тема преступлений Салики наконец-то исчерпана. Однако у супругов хватает родственников, которым можно перемыть косточки.

— Как дела у твоей двоюродной сестры? — громко смеясь, интересуется Султан.

Одна из двоюродных сестер Шарифы провела всю жизнь, ухаживая за родителями. Когда те умерли, ей было сорок пять лет, и братья выдали ее замуж за вдовца, который искал мать своим детям. Султану никогда не надоедает вспоминать эту историю.

— После свадьбы она совершенно изменилась. Наконец-то стала женщиной, — насмехается он над кузиной. — Но детей так и не появилось, видимо, месячная болезнь у нее прекратилась еще до свадьбы. А значит, что у нее не было ни ночи передышки!

— Должно быть, так, — вставляет слово Шарифа. — А помнишь, до свадьбы она выглядела такой тощей и высохшей. А теперь ее не узнать, небось, вообще не просыхает, — хохочет она. Высказывая столь смелые заявления, Шарифа прикрывает рот ладонью и трясется от смеха.

Растянувшись на подушках перед тарелками с остатками еды, супруги как будто опять обрели былую близость.

— А помнишь, у тебя была тетка, за которой ты подсматривала в замочную скважину? В конце концов, ее совсем согнуло, потому что муж любит делать это сзади, — смеется Султан.

За одной историей следует другая. Султан и Шарифа лежат на полу и по-детски смеются над бурной половой жизнью своих родственников.

На первый взгляд может показаться, что никто в Афганистане и не помышляет о сексе. Женщины прячутся под паранджой, да и под ней длинные свободные одежды. Длинные штаны, длинные рубахи; даже на тех, что носят дома, редко увидишь вырез. Женщины и мужчины, не являются членами одной семьи, не имеют права находиться в одном помещении. Им нельзя есть вместе, нельзя разговаривать. В деревнях даже свадьбы мужчины и женщины празднуют раздельно, раздельно танцуют и веселятся. Но это только на поверхности. А в глубине кипят настоящие страсти. Под угрозой смертной казни люди в Афганистане все равно заводят любовников и любовниц, как и повсюду в мире. В городах есть проститутки, к которым ходят юноши и молодые мужчины, пока не дождутся своей невесты.

Сексуальность занимает важное место в афганских мифах и легендах. Султан особенно любит истории, рассказанные восемнадцать веков назад поэтом Руми в книге «Маснави». На примере секса Султан доказывает, что человек не должен бездумно повторять то, что делают другие. Он рассказывает Шарифе:

— У одной вдовы был осел, которого она очень любила. Осел всегда слушался приказов и отвозил ее, куда она пожелает. Она же кормила его отменной едой и бережно ухаживала за ним. Но вот животное начало хиреть и быстро уставать. Да и аппетит совсем потеряло. Вдова недоумевала, в чем дело, и как-то раз зашла ночью в хлев посмотреть, нормально ли осел спит. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что в хлеву на сене лежит служанка, а осел на ней. Так повторялось ночь за ночью, вдову стало разбирать любопытство, и она решила попробовать это дело сама. Она отослала служанку на пару дней домой и улеглась под осла на сено. Когда служанка вернулась, то нашла вдову мертвой. К своему ужасу, она увидела, что вдова, в отличие от нее, не надела на член осла кусочек тыквы, чтобы укоротить его, прежде чем предаться удовольствию. Кончика было более чем достаточно.

Отсмеявшись, Султан поднимается с подушек, поправляет камиз и отправляется просмотреть свою электронную почту. Американские университеты просят выслать номера журналов за семидесятые годы, ученые интересуются древними рукописями, а типография в Лахоре прислала новую калькуляцию стоимости печатания открыток с учетом недавнего повышения цен на бумагу. Открытки для Султана — главный источник дохода, за один доллар он получает шестьдесят готовых открыток, а продает их потом по три за доллар. Теперь, когда Талибана больше нет, и он может торговать, чем хочет, все идет как по маслу.