Волк Севера (ЛП) - Гамильтон Дункан M.

Хейн. Смелое заявление. Пожалуйста, — сказал Элдрик, жестом указывая на меч, — подними его".

Все мальчики пристально смотрели на Хейна, но ни у кого не хватило смелости сказать слова поддержки. Увидев улыбку Этельмана, Вулфрик с большим интересом стал наблюдать за ним. Когда Хейн подошел к клинку, Этельман уставился на него, и Вулфрик увидел, как его челюсть сжалась, а лицо напряглось. Хейн наклонился и положил руку на рукоять. На мгновение он замешкался, прежде чем отдернуть руку. Его тело дернулось, но меч не сдвинулся с места. Он попытался еще раз, и еще, и в последний раз с таким усилием, что потерял хватку и упал назад.

Один из других мальчиков засмеялся, и Элдрик перевел взгляд на него.

'Не хочешь попробовать?' — сказал он.

Мальчик нервно оглянулся вокруг себя и на Хейна, который все еще сидел на морозной траве, разминая плечо. Мальчик покачал головой.

Когда ты сможешь поднять меч, ты будешь готов отправиться в путь к Высоким Вершинам. Не раньше. Джорундир приглашает тех, кого хочет испытать на Высоких Землях, позволяя им поднять меч. Восемь молодых воинов подняли меч сегодня утром и начали свое паломничество. Не все из них вернутся". Он сделал паузу, давая своим словам впитаться.

Жизнь, которую ты выбрал для себя, сопряжена с опасностью, — сказал Элдрик. Провалиться — значит умереть. Быть воином — это не привилегия. Это ответственность. Ты несешь жизнь тем, кого защищаешь, и смерть тем, кто хочет им навредить. Вы должны быть готовы отдать свои жизни, чтобы выполнить эту обязанность. Паломничество доказывает вашу готовность, но мы несем ответственность за то, чтобы вы были готовы к этому путешествию, когда придет ваше время".

Он прошел вперед к месту, где выстроились мальчики. Он медленно пошел вдоль шеренги, оглядывая каждого из них с ног до головы. Он остановился перед одним, сыном кузнеца. Каждый год один или два мальчика, которые, как и Хейн, не принадлежали к семьям воинов, выдвигали свои кандидатуры; выбирали немногих.

Попробуй в следующем году", — сказал Элдрик. У тебя будет больше шансов, когда ты станешь выше и тяжелее. Нет ничего постыдного в том, что придется ждать еще год".

Мальчик кузнеца побледнел от разочарования, но кивнул и сделал то, что ему сказали, вероятно, утешаясь надеждой, что в следующем году все будет по-другому. Вульфрик почувствовал нервный трепет, гадая, что будет делать Элдрик, когда доберется до него. Его сердце заколотилось, когда Элдрик подошел ближе. Вулфрик хорошо знал его, считал его почти дядей, но сейчас он казался совершенно незнакомым. Он остановился перед Вулфриком и посмотрел на него так, словно никогда прежде не видел его. Вулфрик затаил дыхание, но изо всех сил старался выдержать взгляд Элдрика. Элдрик пошел дальше, не произнося ни слова и не показывая ничего своим выражением лица.

Вулфрик сделал глубокий вдох и постарался не выпустить его с громким вздохом облегчения. Сброс напряжения был головокружительным, и, зная, что он миновал первое препятствие, его любопытство переключилось на то, как справятся остальные. За всеми этими волнениями и неуверенностью Вулфрик не обратил особого внимания на то, кто еще готов выступить. Когда он заметил Родульфа, стоявшего дальше всех, это стало для него неожиданностью. Он тренировался уже два года, хотя это был его первый день после их с Вулфриком поединка. Конечно же, они не могли заставить его снова выставить себя вперед?

Раны Родульфа, похоже, зажили хорошо, за исключением глаза, который он потерял. Он носил тонко сделанную кожаную повязку на том, что осталось под ней. Вульфрик не чувствовал угрызений совести за нанесенные им увечья, скорее наоборот. Он чувствовал, как гнев разгорается в нем каждый раз, когда он видел Родульфа, что случалось довольно редко после их поединка. По какой-то причине Родульфа редко видели вне дома с тех пор, как он потерял глаз. И никакие увечья не могли уладить отношения между ними, как считал Вулфрик.

Вулфрик наблюдал, как Элдрик дошел до места Родульфа в очереди и остановился. Он не стал смотреть на него оценивающим взглядом, а просто покачал головой, как только тот остановился.

'Тебе здесь не место', - сказал Элдрик. Больше нет. Тебе уже говорили об этом. Тебе не следовало приходить сегодня. Потерять глаз из-за другого воина — это почетный знак. А чтобы подмастерье был избит обычным мальчишкой, который еще даже не подал заявку на обучение? Уходи и не возвращайся".

Родульф раскрыл рот, словно от удивления, но, видимо, он ожидал услышать то, что сейчас услышал. Все говорили, что с одним глазом ему никогда не стать воином. Он закрыл рот, не произнеся ни слова, и его передернуло от гнева. Он повернулся и посмотрел прямо на Вулфрика, прежде чем ринуться в деревню.

Еще трое были отправлены домой, двое — с надеждой вернуться на следующий год, а один — с разрушенной мечтой стать воином. Когда каждый был тщательно проверен, а все, кто был уличен в недостатках, отправлены домой, Этельман произнес.

Все вы теперь ученики Джорундира. Он ожидает, что каждый день вы будете стараться изо всех сил. Тот, кто этого не сделает, будет отправлен домой. Поздравляю.

Облегчение Вульфрика от того, что его выбрали, было недолгим. Настоящее испытание начнется на следующий день, когда начнется их обучение.

7

Этельман растянулся на раскладушке в своей маленькой личной каморке в задней части деревенской кирхи. Мальчик, Вульфрик, хорошо учился, и Этельман без колебаний сказал, что он готов вступить на путь воина; ученика Джорундира, как их называли те, кто принадлежал к его ордену, Серые Жрецы.

Этельман прибыл в Леондорф накануне рождения Вольфрама, наблюдал за его взрослением и теперь делал то же самое для Вульфрика. Привести в мир два поколения одной семьи — вот что заставляло Этельмана чувствовать себя привилегированным. Он убедил себя, что вполне допустимо остаться, чтобы увидеть, как Вульфрик совершит свое паломничество и станет мужчиной. Затем, пообещал он себе, он пойдет дальше и займется Камнем, чего бы это ни стоило.

Это было самое долгое время, которое он когда-либо проводил в одном месте; дольше, чем дом его детства, Эрмитаж — монастырь, где он обучался, или любое из мест, куда его привело призвание за эти годы. Это также означало, что уже давно пора было подумать об отъезде. Обычно через эту местность проходил другой священник, и если действующий священник считал, что он пробыл здесь достаточно долго, они менялись местами. Жрецы должны были быть верны богам и всем людям, над которыми они председательствовали; никогда — ни одному племени или деревне. Это делало жизнь одинокой, но мало привязанной, и в этом тоже была своя привлекательность.

Его взгляд упал на старый деревянный ящик под прикроватной тумбочкой, и чувство удовлетворения, которое наполняло его мгновение назад, исчезло, сменившись беспокойством, страхом, чувством вины. Он всегда знал, что с тем, что лежит в этой шкатулке, рано или поздно придется разбираться. Одни называли его Камнем Богов, другие — Камнем Источника. У него не было четкого представления, что с ним делать, с этой глыбой странной формы, испещренной символами, которые даже он не мог прочитать.

Много лет назад настоятель Эрмитажа, где проходили обучение все Серые жрецы, отправил их на поиски Камня в рамках их посвящения. Он сказал, что они являются источником огромной силы и могут быть безопасны только в руках ответственных хранителей — священников, к которым принадлежал Этельман.

Была только одна проблема с задачей, которую поставил перед ними ректор. Уже несколько поколений никто не видел камня Источника. Этельман всегда считал это хорошим примером глупости подозрений. Знания, которые были настолько важны и хранились в такой тайне, теперь были забыты. Однако это мало успокаивало его совесть. Незнание не оправдывало того, что он десятилетиями пролежал в коробке под прикроватной тумбочкой.

Единственным спасением было то, что ни он, ни кто-либо другой не знал, как пользоваться Камнем. Временами ему до сих пор трудно было поверить, что он его нашел. Обряд посвящения Серых жрецов назывался "Поиск". Чтобы пройти посвящение, каждый молодой священник проводил год и один день, прочесывая землю в поисках Камней. Когда-то, как говорили, Камней было много, реликвии древних времен, артефакты богов. Никто толком не знал. За многие века не было найдено ни одного камня, и не было ни одного молодого священника, который бы не роптал на тщетность своей задачи. Этельман считал это не более чем традицией. Демонстрация преданности своему вероучению и способ подготовить их к странствующей жизни, которую они будут вести. Потом он нашел один камень, он и еще один молодой жрец.