Прохладная тень - Тереза Вейр

Это было смешно. Она не могла выйти из дома в таком наряде. Ее арестуют за непристойное обнажение в общественном месте.

Эл — так звали сутенера — говорил ей, что Эдди будет так пьян, что не сможет даже различить цвет ее волос. Если он не заметит цвета ее волос, тогда, вероятно, он не заметит и все остальное.

Изогнутой как крендель рукой, Мадди расстегнула молнию на спине, затем с трудом выбралась из платья и швырнула его на пол.

Воздух.

Благословенный воздух.

Она примерила еще два платья — с таким же успехом.

Она была слишком практична для такого рода одежды. Что если машина сломается и ей придется идти пешком? Что если удушающая жара спадет и станет холодно? И самое главное. Комфорт. Если она собирается прочесать дом Эдди Берлина, пока он будет лежать на диване в бесчувственном состоянии, ей необходима удобная одежда. Если придется быстро убегать или, по крайней мере, настолько быстро, насколько способен человек не в форме, лучше одеть свои собственные ботинки. Практичные ботинки.

Она также решила, что неплохо бы одеть что-нибудь во что нелегко влезть. Или, точнее, из чего нелегко вылезти.

Ее собственные шорты и черная футболка подойдут. Кожаный ремень, с пряжкой, которую сложно расстегнуть. Пара спортивных ботинок, чтобы при случае обратиться в бегство.

Косметика?

Забудь об этом. Время не терпит. Не стоит давать ему возможности протрезветь.

‹…›

Она достаточно долго стучала в незакрытую входную дверь, чтобы у нее начали болеть костяшки пальцев. Внутри лаяла собака.

Она постучала еще раз на этот раз кулаком.

— В доме никого нет.

Она подпрыгнула и у нее перехватило дыхание.

Голос раздался где-то позади нее.

Этот голос она мигом распознала, несмотря на то, что слышала его лишь однажды.

Эдди Берлин.

Она развернулась на месте и осмотрелась вокруг. Звучал ли он пьяным? Абсолютно невменяемым? Она уповала на Бога, что да. Или у нее были проблемы. Большие проблемы с большой буквой Э, рифмующейся с Е.

— Эдди?

Порыв вестра разворошил ее волосы. Сухая трава зашелестела.

— Эй?

Его голос вновь откуда-то возник. Или из неоткуда. В конце концов это как раз там, где она находилась.

— Ты знала, если один ленточный червь съест другого, ему достанется мудрость переваренного червя?

Мудрость? Она спустилась вниз по ступенькам крыльца.

— Какого рода мудрость? Такого, как тайна Таос Хума [1]? Или — являлись ли Арту-Диту и Си-Трипио [2] голубыми? Или использовалась или нет Пинк Флойдовская «Темная сторона луны» в качестве саундтрека к Волшебнику в стране Оз?

Он засмеялся. И ее сердце стало отбивать волнующий ритм. Возможно, положение дел было не таким, как она думала.

Сейчас она могла слышать музыку.

Радио?

Еле различимая. Чарующая мелодия.

— Они проводили такие эксперименты. Помещали червей в лабиринт, затем скармливали лабиринтного червя обычному. Обычный червь проползал через лабиринт с первого раза.

— Поразительно.

Он снова засмеялся.

— Я тоже так думал.

Пауза.

— Ты смешная, знаешь об этом?

— Это идет из семьи. (она говорит: it runs the family)

Она двинулась в направлении голоса. Скорее всего он прячется за деревьями, которые граничили с участком. Он должен был видеть ее.

Она напряженно вглядывалась в темноту между плотно стоящими друг к другу деревьями. Увидела ли она движение? Колыхание или что-нибудь? А что насчет тех..

Она споткнулась обо что-то.

Похоже у нее судьба такая, попадать в неприятности. Уже второй раз она растянулась лицом вниз, но на этот раз падение было предотвращено телом. Теплым, твердым и с обнаженной грудью.

Эдди Берлин.

Лежащий на спине в спутанной траве. Под слепящим солнцем, как будто у него не было мозгов в голове.

Она начала подниматься, когда его руки обхватили ее, удерживая внизу и плотно прижимая к груди.

— Я надеялся, что ты придешь.

Его речь была немного медленной, как будто он тщательно обдумывал слова. Она чувствовала алкоголь на нем. Он выступил на поверхности его кожи вместе с потом. Он впитывался в ее футболку.

— Я имел ввиду — не только придешь.

Ей потребовалась секунда, чтобы уловить смысл. Когда она поняла, по ее лицу разлился жар. Она почувствовала, что у нее засосало под ложечкой.

— Д-дайте мне уйти.

Неожиданно она запаниковала. Предполагалось, что он будет в полной отключке. Она ожидала, что сможет отпихнуть его своим розовым пальчиком.

Солнце обжигало спину через черную футболку. Под ней, его тело излучало тепло.

— Я говорил, Эл, я хочу тебя.

Прежде чем она могла придумать новый план, его руки каким-то образом оказались между их горячими телами. Меньше чем за секунду ее пояс, ее пояс невинности был расстегнут. Так же, как и пуговицы на шортах. Его рука скользнула в ее трусики, пальцы быстро и искусно проникли внутрь нее.

Она задохнулась на мгновение и вскрикнула от полной неожиданности.

— Расстегни мне штаны, — прошептал он, — расстегни мне штаны и оседлай меня.

— Стоп. — она дернулась в его руках.

— Опустись на меня.

— Стоп!

— Ты такая сладкая. Такая сладкая.

Он перекатился так, что она оказалась прижатой к земле под ним, ее грудь расплющилась о его голый торс.

Она почувствовала, что он что-то нащупывает между ними, затем услышала звук расстегивающейся молнии.

Он запустила свои пальца глубоко в его волосы, сжала в кулаках и рванула что есть мочи. — Остановись!

— Ай. Черт! Ай! Прекрати! Отпусти мои волосы. Черт!

Она продолжала крепко держать.

— Я отпущу их не раньше, чем ты вынешь свои руки из моих трусов.

— Хорошо! Хорошо!

Его руки мигом выскользнули из ее трусов.

— Теперь дай мне подняться.

— Хорошо, хорошо.

Он освободил ее, перекатившись на спину.

Она вскочила на ноги, одной рукой придерживая шорты, чтобы они не свалились к лодыжкам.

— Что с тобой случилось?

Она сказала первую вещь, которая пришла ей в голову.

— Я не делаю это с пьяными.

— Подумать только, — пробормотал он, уронив руку на лицо, — Ты проститутка и не спишь с пьяными. — его речь была тихой и неотчетливой. К счастью для нее он (пьяный или нет), похоже, мог себя контролировать.

— Подумать только. — повторил он.

Это был первый абсолютно трезвый и ясный взгляд, который она получила с начала их странной встречи.

И Боже. Каким греховным искушением он был.

Совершенное тело полностью загорелое и блестящее, грудь вздымалась и опускалась от их небольшого сражения. Дорожка темных волос исчезала в линии пояса низко-сидящих и все еще расстегнутых мешковатых шорт до колен.