Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ) - Мари Соль

краю. В прямом смысле этого слова. Кажется, я была той единственной, кто не знал, о чём речь.

— Забудьте о том, кто вы есть! — продолжил мужчина в очках. Затем подцепил один из оставшихся стульев. И сел на него лицом к «залу».

— Кто первый? — прошёлся он взглядом по всем.

Какая-то девушка встала. Она вышла вперёд, точно также выходят к доске. И стала рассказывать стих. Преподаватель прервал её на полуслове. Уж слишком длинным был тот. Затем вышел парень, который падал на колени и плакал. Выглядело это правдоподобно, но… странно. Другой пытался копировать какую-то личность из мира кино. Преподаватель поставил ему пять за пародию. Какая-то девушка пела, один из парней притворился столом. Кто-то лаял, другие стояли, пытаясь поразить всех немой сценой.

Таким образом, каждый высказывался на свой лад. Я так увлеклась наблюдением, что вовсе забыла о том, что и меня могут вызвать «к доске». Так и случилось!

— Как вас зовут, девушка? — сказал преподаватель, глядя в мою сторону, — Вас, да!

Улыбка слетела с лица.

— Я вообще-то не в курсе была. Я только сегодня записалась на курсы, — ответила я.

— Ммм, — он задумался, — Любопытно. То есть, вы не были на предыдущих занятиях?

— К сожалению, нет, — принялась я объяснять.

Но он жестом прервал:

— Ничего! Так даже лучше. Идите сюда!

— А…

— Идите, идите!

Все обернулись ко мне. Я сделала вдох, подавляя возникшую дрожь. Такой поворот я никак не могла предсказать.

На ватных ногах я вышла к доске. И встала, растеряно всем улыбаясь. Преподаватель, мужчина лет сорока, издалека он казался моложе, покусывал дужку очков.

— Давайте же, изобразите нам что-нибудь, — попросил он.

Я застыла:

— А… что?

— Что угодно! — развёл он руками.

Я лихорадочно думала, что показать. Песни, стихи уже были. Даже танец один станцевал. Реплик из фильмов я точно не знала. Да и кому подражать? Ожидание затянулось. По рядам побежал шепоток. Я взяла себя в руки, закрыла глаза. И… представила сцену из жизни.

— Ты думаешь, что знаешь меня? — сказала я, глядя мужчине в глаза. Он не отвёл свой внимательный взгляд. Никто не рассмеялся, — Ты ничего обо мне не знаешь! — добавила я.

Переведя дух, словно эти две фразы дались мне с трудом, я продолжила:

— А как можно жить с человеком, о котором ты ничего не знаешь? Вот, например, какой у меня размер ноги? А цвет любимый какой?

— А у меня? — перебил преподаватель.

Я нахмурилась:

— Что?

— У меня какой цвет любимый? Ты знаешь?

Это резкое «ты» обожгло. Я оскорбилась взаправду. Кто разрешал ему перебивать?

— Знаю! — вскричала, — Зелёный!

Потому, что зелёным был его свитер. Точнее, болотным. Что придавало лицу выражение крайней печали.

— Ты мыслишь поверхностно, — заключил он. И я от возмущения ахнула:

— Что? А ты… Ты никогда не любил меня! — ответила я, обнимая руками за плечи себя.

Я дрожала. От страха и возмущения. Мне показалось, что я голая стою у всех на виду. И захотелось прикрыться. Тем не менее, фразы лились из меня, и я уже никак не могла остановить их:

— Ты просто завёл меня, как заводят собачку. Только поводок не купил. Хотя, нет! Вот же он, — я мазнула по шее рукой. И, как будто нащупав там что-то, оставила пальцы на коже, — А я живой человек, понимаешь? Я хочу, чтобы со мной, как с живым человеком…

Мой голос сорвался на всхлип. Я ощутила, что вот-вот заплачу! И опустила глаза. Хотя и так не видела перед собой никого, кроме отчима. Именно так мать ему говорила, перед тем, как уйти. Я будто вернулась туда, в этот миг.

— Превосходно! — услышала голос преподавателя, — У вас хороший драматический потенциал.

Под лёгкий шелест аплодисментов я села обратно. Почему-то радости от этого не испытав. Как будто только что поведала всем свою личную драму. Может быть, в матери тоже погибла актриса драмтеатра? Ведь её монолог был куда импульсивнее.

Отныне занятия стали другими. Я часами стояла у зеркала, пытаясь представить себя в роли той, фильм о которой смотрели на курсах. Мама стучалась в дверь ванной комнаты. Бабуля ругалась из кухни. Сосед сверху спускал унитаз. Пятый раз! Наверно, его пронесло…

Но я репетировала денно и нощно. И даже с тобой постоянно играла. Правда, игры эти кончались примерно одинаково. Ты обнимал, а я возмущённо кричала:

— Ах, оставьте меня!

По выходным я работала промоутером. Вместе с напарницей мы носились по магазинам, проводили дегустации и лотереи. Предновогоднее времечко было самое жаркое, несмотря на мороз! Тут вам и колбасы, сыры и конфеты.

Каждый день приходилось кормить покупателей, а самой оставаться голодной. Перекусывали налету бутербродами, или сырками. В зависимости от того, продукцию чьей фирмы в этот день рекламировали.

Излишки всегда оставались. Так что домой возвращалась с прибавкой. Бабуля однажды сказала, открыв холодильник:

— Анька, ты что, подворовывать стала?

— Да почему подворовывать? — обиделась я, — Это излишки. Не выбрасывать же?

— Выбрасывать? — хмыкнула бабушка и отрезала ломоть колбасы толщиной с палец.

— Царский сервелат, три сорта отборного мяса, минимум специй и чуточку жира для вкуса, — машинально озвучила я.

Бабуля кивнула:

— Сала можно было чуть больше. Но в целом, неплохо.

Я выбирала по сроку хранения, сделала «царский» запас колбасы и кефира. Сыр припасла. И подписала: «Не трогать!». Моя полочка в холодильнике была предназначена к празднику. Новый год приближался. Мы собирались встречать его весело. Вместе с друзьями. С тобой… А родня обойдётся! Пускай поздравляют друг друга.

— Сегодня куда? — спросил ты, стоило мне выйти из подъёзда.

Дядь Серёжа давал тебе свою Хонду. Ты водил осторожно. У тебя уже были права. А у меня только планы.

— Сегодня в ТЦ «Альбатрос», — объявила я.

— Что в меню? — ты открыл мне дверцу машины.

Я закатила глаза:

— Опять красная икра. Уже не могу её есть!

— Уходи с этой работы. Она тебя испортит, — ответил ты, сев за руль.

— Зато у нас будет баночка красной икры на столе, — понизила я голос.

— Добытчица, блин! — ты рассмеялся.

Я и впрямь ощущала себя на подъёме. Добытчица! Наполовину студентка. И вообще, самодостаточная женщина. Правда, когда пришла пора оплачивать курсы, я поняла, что достаток — это не про меня. После шопинга мой кошелёк исхудал. Однако в шкафу появилось несколько стильных вещичек. Я обратилась к бабуле. Та достала заначку:

— Отдашь.

Я закивала:

— Конечно, отдам.

А когда ты узнал, сколько стоит моё обучение, то принёс мне конвертик с деньгами. Там было даже чуть больше.

— Это за колбасу, — пояснил ты смущённо.

— А я думала, это расчёт, — улыбнулась.

Ты сказал, что копил. Но