Уходи с ним - Аньес Ледиг

Она отсасывает слюну и сдувает баллон. Потом быстро вытягивает трубку и тут же накладывает на лицо маску. Не знаю, что я почувствовал. Смесь боли и облегчения. Такое ощущение, что я обрел себя, добился большей самостоятельности. Я дышу сам. Велика самостоятельность! Дышу-то я сам, но в остальном?..

Врачи меня прослушивают, разглядывают мониторы, проверяют показатели. Похоже, я хорошо переношу новый этап. Не считая неприятного и тревожного ощущения, что трубка по-прежнему на месте. Один из них говорит, что моя потребность в кислороде невелика, и маска мне будет нужна недолго. Он подписывает последние бумаги в моей медкарте и покидает палату вместе с коллегой. Я пытаюсь говорить под маской.

– Ллггггсссссс…

– Я не поняла, – говорит она, слегка приподнимая пластиковый наконечник, через который поступает кислород.

– Ггггссссссс…

– Вам это пока трудновато. Может, попробуете написать? Если я дам вам блокнот и ручку?

– Хххммммм.

Не знаю, какого результата я надеюсь добиться с ручкой в левой руке, но та рука, которая предназначена для писания, совершенно недееспособна, так что выбора нет.

Она подсунула блокнот мне под руку и вставила ручку между пальцами. У меня уходит немало времени, чтобы написать единственное слово, не видя его – ведь голову я приподнять не могу. Я выпускаю ручку, когда мне кажется, что сообщение закончено.

Джульетта тут же выхватывает листок и внимательно смотрит, нахмурив брови.

– Малыш?

– Хммм.

– Вы хотите что-то узнать о ребенке? Каком ребенке?

– Хммм.

– У вас есть ребенок?

(нет)

– Это связано с несчастным случаем?

– Хммм.

– Я этим займусь. А теперь отдохните. Вы потратили слишком много сил для того, кто едва вернулся из такой дали, как вы.

Лучше б я сидел дома.

Я пытаюсь запечатлеть ее лицо в самой глубине моего существа. Как удивительно узнавать кого-то, не видя. Голос, запах, жесты, которые заботятся обо мне. Я старался представить себе ее черты, но как тут не промахнуться? А сегодня прекрасный образ расцвел красками. Глаза у нее синие. Скулы розовые. Кожа белая. Рот бледно-бледно-алый. Волосы каштановые.

Звука без картинки мне было недостаточно. Когда мои веки дали наконец глазам время привыкнуть к свету, я не торопясь разглядел ее, выучил наизусть, чтобы она осталась во мне даже после того, как ее смена закончится.

Я не разочарован.

Уже неплохо

– Говорить можешь?

– Немного…

– Черт, ну и напугал же ты нас… Вроде ты выкарабкался, так она говорит, медсестра?

– Не шнаю.

– Ну, ты ж не умрешь, я в этом смысле. Поваляешься, сколько надо, пока не встанешь на ноги, и все дела.

– Малшик…

– Малшик?

– Малыш…

– Какой малыш?

– Огонь.

– Хочешь знать, выжил ли малыш, который был в квартире?

– Да.

Я автоматически постучал два раза пальцем по матрасу одновременно с тем, как мои голосовые связки выдавливали звуки. Память тела.

– Он тоже выкарабкался. Ему здорово досталось, но живой. Он еще в больнице. Кстати, тоже здесь. Когда ты взлетел в воздух из-за того газового баллона, который взорвался, два других парня смогли войти в квартиру. Весь удар пришелся на тебя. Счастье, что на тебе была дыхательная маска, сжатый воздух спас твои альвеолы. Без маски твоим легким был бы конец, и тебе тоже! Воздушная волна от взрыва частично загасила пожар. Они смогли вытащить пацана. Точно не знаю как – я с тобой был. Мать твою, Ромео, я уж подумал, что потерял одного из своих людей, когда увидел, как ты кувыркаешься в деревьях. Ты нас всех напугал до чертиков.

– Ванеша?

– Ванесса?

– Да.

– Мы ее забрали к себе. Не могла ж она оставаться одна в квартире, сам понимаешь.

– Она нормально?

– Ничего. Злилась, что я ее увез, не спросив, ну и с Соланж у нее напряженка. Ты ж знаешь мою жену. Она слегка сдвинута на своих принципах. Ну и… подросток вроде твоей сестры в доме… Но как-нибудь свыкнемся.

– Шпасибо.

– А сестрички-то миленькие?

– Да.

– Уже неплохо, верно?

Да. Уже неплохо…

Из-за пива

Он вернулся, хлопнув дверью.

Когда вечер начинается так, он редко заканчивается под счастливой звездой. Я приготовила простой ужин, и стол уже был накрыт. Он поцеловал меня, направляясь к холодильнику.

– Как прошел день, дорогая?

– Неплохо. На работе было несколько тяжелых случаев, но это интересно.

– А что, пива нет?

– Нет, у меня не было времени зайти в магазин.

– Ты действительно думаешь только о себе, о своей работе, о своих пациентах.

– Прости. В следующий раз постараюсь не забыть.

– У меня сегодня был сложный день. Я ни на кого не могу положиться, на работе все приходится делать самому, вокруг меня одни бестолочи. И вот, вернувшись домой, я хочу выпить холодного пива, а его нет.

– Хочешь, я сбегаю куплю? Лавка внизу открыта до восьми.

– Нет, не нужно, выпью что-нибудь другое.

Вечер завершился быстрыми, торопливыми и грубыми объятьями. У меня было ощущение, что ему просто хотелось разрядиться, а еще что он по-прежнему думал о пиве, которое ему не удалось выпить.

Когда я прошу его быть помягче, он заявляет, что я слишком зажата.

Возможно, он прав. Как знать? Некоторые вещи, которых он от меня требует, мне не нравятся, но он уверяет, что все остальные это делают и делают очень неплохо. Малу говорит, что в жизни никогда не надо делать то, что нам не нравится. Но если я не буду делать, я ему разонравлюсь. Таких девушек, как я, пруд пруди, и он неустанно мне об этом напоминает. Я не хочу, чтобы он меня бросил.

Поэтому я иногда себя заставляю.

Надоело

Моя дикция улучшается день ото дня. Челюсть не была сломана, только гематомы, они постепенно рассасываются, да и призрак трубки в горле в конце концов улетучился.

Ванесса навестила меня. Кажется, ей полегчало оттого, что я жив. И теперь, чем мне лучше, тем быстрее к ней возвращается ее прежний характер. Ее немота, возможно связанная с шоком, который она испытала, когда увидела меня в этом состоянии, а главное – в коме, сменилась привычными пакостными выкрутасами. Эта девчонка, в зависимости от настроения, то слаще розового леденца, то стервознее любой занозы. Золотой середины в ее поведении почти не бывает. Любого, кто к ней не привык, это легко выбьет из колеи, так что могу себе представить, каково с ней Соланж. Я-то знаю, как с ней обращаться. Нельзя поддаваться, ни когда она заноза, ни когда конфетка. Ей нужны ориентиры, правила, строгость. И любовь. Все, чего ей не хватало с такими родителями, как наши. Я стараюсь скомпенсировать, исправить, следуя советам психиатра, к которому нас направили, когда я получил опеку. Это приятная девушка. Молодая, динамичная, увлеченная. В моем вкусе. Но замужем и беременная до зубов. Это мой конек: влюбляться в женщин, которые уже влюблены в другого.