Свободный вечер в Риме - Ирма Витт

надвигающегося на нее будущего. Скрипнула калитка, по саду многочисленными шорохами зазвучали кузнечики, цикады и лягушки, распуганные быстрыми шагами. Роза очнулась и тяжело встала, машинально прижав щетку к губам: дверь прихожей распахнулась, и на пороге появился сын, взъерошенный и абсолютно, бесконечно счастливый, держа на руках перемазанного шоколадным мороженым Антонино-младшего. Зазвенел, полетел по комнатам чистый и радостный голос сына, расцвеченный сопровождением беспечного детского смеха: «Мама, мама, мы купили у Дарио лодку, почти новую, с мотором!», и шепелявящий, нежный голосок внука объяснил побледневшей Розе: «Мы-с-папой-будем-рыбаки!» Их дом, стоявший неподалеку от центральных апельсиновых садов, был весь всегда наполнен шумом моря.

Происшествие на старом складе

Еле освещаемое одной лишь моргающей лампой под низким потолком, помещение походило своей округлой архитектурой на арену цирка, где свет погашен по окончанию представления, и лишь запах духов, резиновых воздушных шариков и, еле слышный, конского навоза напоминает о происходившем здесь недавно действе. Но не цирк это был, а заброшенный долгострой неизвестного назначения, затерянный где-то в лабиринтах Складочной улицы. В центре помещения на высоком барном стуле сидел человек, одетый в чернильного цвета костюм и полосатую рубашку, отвратительную кричащую рубашку в белую и розовую полоску. Человек покачивал ногой в остроносой лакированной туфле. Он был высок и полон, особенно в талии, напоминая тем самым грушу. Лица видно не было, разве что точно можно было сказать, что он брюнет. Бордовые занавески у входной двери распахнулись, пустив вверх облако пыли – сквозь них проникло существо. Если приглядеться, можно описать его как очень маленького, худого, вертлявого человечка, одетого во все черное.

«Простите, что я опоздал, затянулось собрание, да еще московские пробки, с этим же просто невозможно ничего поделать, как мы ни стараемся. Мой отчет сегодня будет короток».

Человек на барном стуле нетерпеливо качнул ногой.

«Юрий Петрович Степанцов, по образованию инженер, женат, двое детей. До 1993 года работал в НИИ Океанологии, потом ушел в охранники на автостоянку на Дмитровском шоссе. В 1995 году открыл автомойку, к 2002 был владельцем уже сети автомоек. В 2003 году увлекся посещением казино, сначала рулеткой, потом наши люди пригласили в покерный клуб. Игрок из него третьесортный – плохо контролирует микромимику, особенно в области левого глаза. Вскоре заложил первую из девяти моек. Когда дело дошло до восьмой, обратился к нам. За две прошлые ночи он отыграл все долги и автомобиль Volvo S60 цвета голубой металлик в придачу. Абсолютно счастлив, насколько счастлив может быть человек его уровня. А это вот вам», – тут человечек торжественно достал из-за пазухи лист бумаги с несовременной толстой сургучной печатью и витиеватой росписью. Фиолетовый костюм принял документ и бережно убрал в папку, взявшуюся у него в левой руке.

«Ты можешь идти», – нежно прошелестел он тонким, почти женским голосом.

«Но…Вы довольны? Нет, вы довольны?» – завертелся беспокойно человечек.

«О да, я более чем доволен… Игроки – мои любимые люди, потом у них начинаются метания, для наблюдения – интереснейший момент, море удовольствия, лучше них могут быть лишь девственницы в поисках большой любви, если вы понимаете, о чем я….»

«Ну, раз вы рекомендуете…»

«Нет, я даже настаиваю» – грушевый человек засмеялся, колыхаясь всем телом.

«Простите за такой вопрос…А долго ли мы сможем вести такую мммм…. деятельность?»

«А это уже сколько нам позволят сверху. Мы люди подневольные, но цену себе знаем, всегда помни об этом».

И грушевый человек потрепал человеческое существо по голове, как треплют собаку.

Но тут что-то случилось. Пыльные портьеры затрепетали, будто живые – в них запутался и бился, как рыба в сетке, какой-то мужчина. «Что там такое?» – грушевидный человек соскочил со стула и подошел поближе. Человечек поменьше развел портьеры и вниманию присутствующих явился средних лет мужчина в деловом костюме и с рыжим портфелем в руках. Он выглядел напуганным, но возбужденным, переводя взгляд с одного на другого, он остановил взгляд на маленьком человечке и, вытянул дрожащий указательный палец, почти дотянувшись до его лица.

«Вы, это вы, я шел за вами, хоть вы передвигаетесь очень быстро. Знаете что, я передумал, да, да, да, – голос его набирал твердость. – Верните мне то, что я подписал, я отказываюсь он нашего договора». Грушевидный человек еле заметно улыбнулся и вернулся на стул, приготовившись смотреть. Вертлявый человечек извинительно улыбнулся и произнес:

«К сожалению это никак не возможно. Договор невозможно расторгнуть, это ясно указано в приложении – пункт 18/Б».

«Но я передумал. Имею я право пе-ре-ду-мать?? В конце концов, я ваш клиент, пойдите на встречу. Я все верну, прямо сейчас, забирайте, мне не нужно. Поймите, у меня жена, у меня маленький сын, я не могу так рисковать, ведь это может их коснуться…»

«Забота о ближних, айййй, как интересно» – восторженно произнес грушевидный человек и, заелозив на стуле, уселся поудобнее, растянув губы в улыбке.

«Ну что вы, что вы, договор касается вас и только вас и никаких, слышите, никаких родственных связей затрагивать не будет, даже и не волнуйтесь». Вертлявый человечек подошел близко, не сводя глаз с перепуганных зрачков посетителя. «Все будет хорошо, все будет хорошо, вы спокойны и довольны, довольны и спокойны», – монотонно повторял он.

Визитер опал, глаза его потускнели, но неожиданно последним усилием воли взвился:

«Я требую! Я буду подавать в суд! Я задействую своих знакомых, дело будет громким, вы потеряете множество клиентов!»

Тут грушевидный человек снова встал со стула и вошел в освещенный круг. Свет резко выделил огромные черные мешки под его глазами неестественного оранжевого цвета. Посетитель в ужасе отшатнулся.

«Вы же понимаете, что вам никто не поверит, – его голос звучал мягко и женственно. – А если вы будете настаивать на своей версии, то вам назначат экспертизу. Вас признают душевнобольным, запрут в психиатрическую клинику».

«Но я передумал… Ну… Ну помогите мне, верните, что взяли, ну, я умоляю вас» – и проситель опустился на колени.

Грушевидный человек отошел в темноту, качая головой и брезгливо дергая ртом. Вертлявый подскочил к нему, шепча: «Простите меня, ну простите, он осознал, он кается, страдает, таких мало, один на тысячу, что так быстро опомнился, дня ни прошло, большинство вообще забывают о договоре, кладут на дальнюю полку или в сейф, и все… Простите…Ох, простите ли вы меня за такую оплошность?».

Грушевидный человек молчал. Потом тихонько произнес:

«Да, ты ошибся. Я разочарован. Что ж, убирай теперь сам. Прощай».

Ранним утром, когда воздух сер и прозрачен, в помещении склада, давясь от смеха, вбежала обнимающаяся парочка. Двое молодых людей, разгоряченных алкоголем и другими стимуляторами,