У последней черты (СИ) - Ромов Дмитрий

— Сначала за уважаемых гостей! А гостю никак нельзя не уважить хозяев!

Сами хозяева пьют как не в себя и остаются вполне нормальными. Вот ведь вурдалаки… Видать, это спецбригада по встрече гостей. Осушив свои рюмки, секретарь ЦК, прокурор и мент переворачивают их демонстрируя свою добросовестность.

— Хорошее дело не грех и повторить, — смеётся партиец. — У нас так принято. Сел за стол, три рюмочки пропусти, будь добр. А потом за гостей. И за хозяев обязательно надо, а то хлопок не уродится!

— Налегайте на плов, — шепчу я Олегу. — Он жирный, не так сильно захмелеете.

Какое там…

— Для нас огромная честь, что такие замечательные и уважаемые товарищи, а также подрастающая смена, молодые офицеры смогли посетить наши далёкие края. Поэтому от имени кадровых работников предлагаю выпить за вас этот солнечный напиток…

— Большое спасибо за привет товарищу Чурбанову. Когда с нами рядом его помощник, мы чувствуем себя в полной безопасности! За товарища Чурбанова!

Ну, и так далее. Как Тайманов ни пытается соблюсти своё целомудрие, к концу вечера он уже лыка не вяжет. И Мхитарян тоже расползается и теряет форму. Только мы с Толяном ещё крепко стоим на ногах, хотя и в нас этой агитбригаде удалось влить по паре стопочек янтарной жидкости.

Выезд выглядит по-царски. «Волги», мигалки синие инопланетные всполохи и зыбкая реальность, утратившая всякую достоверность.

Мхитаряну и Тайманову предлагают ехать на «Волжанке» с прокурором, но они отказываются и загружаются в «Рафик» вместе со мной и Толяном. Тогда к нам подсаживают ещё двух официанточек, чтобы сервировать в номерах для товарищей начальников десерты и что-то ещё на завтрак. Домашнее, невероятно вкусное и недоступное даже в самых лучших ресторанах.

Окей. Сопротивляться уже никто не может. Девушки ведут себя ненавязчиво и сидят молча, не сводя преданных глаз с начальников.

Мы несёмся по ночи, окружённые синим сиянием, демонстрирующим окружающим, нашу принадлежность к особой касте, касте хозяев жизни.

Едем-едем, и вдруг в какой-то момент водитель начинает сыпать ругательствами и бьёт по тормозам. А вот это уже тревожненько… Мы с Толиком выскакиваем из машины вслед за водилой. Он светит фонарём и… твою дивизию, пассажирское колесо оказывается пробитым.

Я озираюсь по сторонам и замечаю, что огни боссов и все эти кавалькады унеслись вперёд, а мы остались одни и никого поблизости нет. Я бросаю взгляд на Толяна. Он кивает и пожимает плечами, давая понять, что и сам видит. Видит, но что поделать-то.

Ничего не поделать и придётся выкручиваться самим.

— Запаска есть? — спрашивает Толян у водителя.

— Есть, конечно, — сокрушённо качает головой тот и идёт к багажнику.

С наступлением вечера опускается холод и в свете фар видно стелящийся туман.

— Какая запаска! — качает головой капитан. — Сейчас всё решим. Десять минут максимум.

Он берёт гарнитуру радиостанции и связывается с диспетчером. Диспетчер обещает прислать машину в течение пяти минут. И действительно, минут через семь приезжает не одна, а целых четыре машины. Две «Волги», двадцать четвёртая и двадцать первая, и два «Уазика».

— Всё путём, — удовлетворённо констатирует сопровождавший нас капитан. — Продолжаем движение, товарищи. Доставим вас в лучшем виде.

В двадцать четвёртую «Волгу» забираются Мхитарян и Тайманов, а в двадцать первую — мы с Толиком. Девчата уходят в «Уазик». Первый «козёл» отправляется, а за ним трогается и машина с нашими пьяными товарищами.

— А где водила-то? — хмурится Толян и, словно услышав его вопрос, водитель открывает дверь и садится за руль.

— Здесь я, здесь, — говорит он. — Едем, товарищи, не беспокойтесь.

От звуков его голоса по спине пробегают мурашки. Не от страха, это всего лишь реакция организма. И реагирует он достаточно бурно, а адреналинчик в один миг превышает все мыслимые пределы. Это тот самый Михаил, стрелок, расправившийся на моих глазах с тремя сослуживцами Алишера Абдибекова.

Машина трогается с места и едет вслед за мигающим «уазиком».

— Ну что, понравился ужин? — по-свойски спрашивает стрелок, глядя в зеркало.

Там темнота, ничего не видать, но мне кажется, что наши взгляды встречаются, и я пихаю Толяна, чтобы он ответил, вступил в разговор.

— Вообще атас, — отвечает он. — Так много, съесть в принципе нельзя. Какое там съесть, даже попробовать не получилось. И вкусное такое.

Водитель кивает и посмеивается.

— Это точно, — соглашается он. — А тебе, Егор, понравилось?

Твою ж дивизию!

— Понравилось, — спокойно отвечаю я.

— Ну, и хорошо. Я и не сомневался, вообще-то. Действительно же вкусно. Ты книжку-то свою прочитал?

Толян напрягается, поворачиваясь ко мне.

— Это какую? — спрашиваю я.

— Да ты в прошлый раз привозил, помнишь? «Капитал». Я ещё посмеялся над тобой. Просто сейчас мы в номере всё проверили, а «Капитала» нет. Ну, думаю, прочитал, наверное. Молодец. А, может, это не ты? В прошлый-то раз ты же Брагиным был, а сейчас Добров какой-то? Зашифровался что ли?

— Да, это вы меня спутали с кем-то, — хмыкаю я.

— Ой, правда, — смеётся он. — Действительно, спутал. Но ничего, мы сейчас всю эту путаницу исправим, ты не переживай…

5. Выезжайте за ворота, и не бойтесь поворота

Киллера Мишу, судя по всему, просто распирает от кайфа, от удовольствия и ЧСВ, как сказала бы моя дочь, от чувства собственной важности. Как алкоголь развязывает язык, так и вот эта радость делает нашего водителя весёлым и разговорчивым. И если бы не обстоятельства он вполне мог бы вызвать чувство симпатии и расположить к себе. Если не пересекаться с ним взглядом.

Он тянется к гарнитуре и, поднеся её ко рту, распоряжается:

— Мирзаев, за мной встань.

«Бобик» тут же притормаживает и пропускает нас вперёд.

— Так, на всякий случай, — усмехается плохой лейтенант Миша. — Ну что, поедем к Нематулле? Понравилось в прошлый раз?

Он смеётся:

— Нет, хорошего помаленьку. Теперь к Саиду поедем. Его знаешь как называют? Мясник.

— Коллегу отпусти, — говорю я. — Он вообще не при делах.

— Теперь при делах, — довольно кивает Миша. — Мы все при делах.

— Он инвалид по зрению. Всё равно тебя не опознает.

— Главное, — игнорирует мои слова Миша, — мы ведь уже с ног сбились, ищем его ищем. Людей посылаем, опытных, проверенных людей. А они всё никак ему мозги вышибить не могут. Главное, уже рукой махнули. Думаем, ну, если и сейчас выскользнет от нас этот Брагин, всё, пусть идёт с миром, а он взял и сам пожаловал. Только я, говорит, не Брагин. Я Добров. Нет, ну ты где умный, а где дурак дураком. «Капитал» прочитал, а тут два плюс два сложить не может, хер к носу прикинуть.

Он смеётся, радуется, веселится.

— Посланцы-то твои, — говорю я, — кто где. Узбек в КГБ, водила в ментовке.

— Да, мне-то всё равно, где они там. Не я же их посылал. Это не мой вопрос вообще.

— Серьёзно? — хмыкаю я. — Не твой? А что же ты меня катаешь тогда?

— Ну, я же не этих неудачников катаю, правда? — смеётся стрелок Миша. — Прокачу с ветерком, потому как, сам понимаешь, наверное больше покататься тебе не удастся.

— Почему это? Ты на последний путь типа намекаешь?

— О, а ты не такой уж и дурак, — смеётся он.

— И где твой Саид находится? — спрашиваю я. — Путь последний долгий будет?

— Саид? Да, недалеко здесь. Сам скоро увидишь. Там в «козле» за нами четыре человека, кстати. Это для твоей информации. И для твоего дружка слепошарого.

Стрелок Миша чуть притормаживает и съезжает с шоссе на второстепенную дорогу.

— Скоро, — кивает он. — Скоро. Дорожка хорошая, асфальт. Долетим за десять минут. Не успеете устать, ребятки.

Мы с Толяном переглядываемся. В левом кармане куртки у меня лежит глушитель, а на пояснице, засунутый за пояс — пистолет. На самом деле он и без глушака не громко стреляет. А сейчас бы лучше наоборот…