Срочно в номер (сборник) - Светлана Алешина

Я оглянулась и наткнулась на вопросительный взгляд Ромки.

– А я, Ольга Юрьевна?

– Ты, Ромка, тоже займись чем-нибудь, – закончила я.

– А ты, – ревниво спросила Маринка, передавая мне кассету, – статью будешь писать?

– Хуже, – усмехнулась я. – Я буду звонить в РУБОП майору Здоренко, пусть приезжает и получает все, что мы нащелкали и наснимали. Вот так.

– Ты хочешь отдать ему наши материалы? – негодующе воскликнула Маринка. – С ума сошла!

– А ты хочешь попасть под суд за сокрытие улик? – поинтересовалась я. – Мне не хочется. Если сегодня утром я еще сомневалась в словах Кислицына, то сейчас почему-то начала ему верить на сто процентов. Даже сама не знаю, что это такое со мной произошло. Колдовство, наверное, какое-то, не иначе.

– Да ясно все, хватит издеваться, – буркнула Маринка. – Ясно, что придется отдавать, но почему именно этому майору? Мне, например, его просто видеть не хочется. Опять орать будет!

– Еще как будет! Но лучше иметь дело с ним, чем с каким-нибудь незнакомым следователем. Верно я говорю, Сергей Иванович?

– Несомненно, – ответил Кряжимский.

Маринка промолчала, продолжая заниматься кофе.

Я вернулась в кабинет с кассетой, и тут зазвонил телефон. Я подумала, что это Фима спешит сообщить, что он не в состоянии приехать, а потому помедлила брать трубку и решила дать ему возможность немножко понервничать. Уж если обещал – нужно выполнять.

Положив визитницу, вынутую из нижнего ящика, на стол перед собой, я еще раз взглянула на верещавший телефон и, смилостившись, взяла трубку.

– Главный редактор газеты «Свидетель» Ольга Юрьевна Бойкова, здравствуйте, – нарочито сухим официальным голосом произнесла я.

– Здравствуйте, – произнес в ответ незнакомый мужской голос. – Вас беспокоят из Кировского РОВД, следователь Петренко Евгений Павлович.

– Слушаю вас, – ответила я, сменив интонацию. Точнее, она сама сменилась. Мне стало интересно, что нужно этому следователю. Неужели до меня уже добрались, пока я размышляла, кому отдать предпочтение?

– Это вы со своими сотрудниками полчаса назад делали репортаж около Верхнего рынка? – спросил господин Петренко, и мне пришлось с этим согласиться:

– Да, я. А как вы узнали?

– Для этого выезда вы не догадались украсть машину и выехали на своей, – пошутил Петренко, и от этого грубо рубленного юмора мне стало совсем грустно.

Я поинтересовалась, чем могу помочь нашим доблестным органам, и услышала:

– Я хотел бы изъять у вас весь отснятый материал. В интересах следствия, чтобы он был в РОВД, а не находился в частных руках. Вы согласны со мной?

– Пожалуй, да, – ответила я. – Но, как вы заметили, репортаж делали мы, надеюсь, вы не лишите нас всех материалов? Все-таки мы выпускаем газету.

– Я сейчас подъеду, и мы с вами все обсудим, – сухо ответил Петренко. – Приготовьте пока пленку.

– Хорошо.

Положив трубку, я с неудовольствием посмотрела на нее и закурила. Вмешательство незнакомого следователя грозило испортить всю малину, в смысле – шиш я могу получить, а не статью, тем более с фотографиями. А вот майор Здоренко, покричав и потопав ногами, мог предоставить мне такую возможность.

Приходилось обдумывать резервный вариант.

Я отодвинула кресло, выбралась из-за стола и вышла из кабинета.

Сергей Иванович, подняв голову от компьютера, сказал, что Кислицына должны были отвезти в шестую городскую больницу, потому что она сегодня дежурная по городу, и, скорее всего, именно туда и отвезли. На вопрос о состоянии Кислицына из больницы отвечали, что таких справок они не дают, но приглашают приехать и самим это выяснить.

– Что за чушь? – вмешалась Маринка. – А если его там нет? Я что же, должна по всему городу кататься?

– Он там, – устало сказала я. – Скорее всего, милиция их предупредила, поэтому врачи так и отвечают. Если бы они ничего не знали или Кислицына не было в больнице, так бы и сказали: мол, нет или не знаем. А этот уклончивый ответ как раз и наводит на мысль, что он там.

– Дедукция? – догадалась Маринка. – А у меня уже кофе готов. Будем поглощать?

– Будем! Кстати, Сергей Иванович, на всякий случай, чем можно заменить статью об этом происшествии в номере?

– А что случилось? – Сергей Иванович снял очки и начал нервно их протирать, обдумывая ответ.

– Пока ничего, – сказала я, – но мне звонил уже какой-то следователь из РОВД: хочет изъять пленку…

Я произнесла это и вспомнила, что мне было сказано именно так: «пленку». Мелькнула мысль, что видеокассету можно было и зажать, тем более что мы сами еще не видели, получилось ли на ней что-нибудь или нет… но с другой стороны…

– Быстро они отреагировали, – покачал головой Кряжимский. – Как узнали?

– По номеру машины, – ответила я.

– Я так и думала! – воскликнула Маринка. – Нужно было такси поймать! Э-эх! – она стукнула себя по колену. – И вообще мы плохо продумали пути отхода!

– Ну ладно тебе, генштаб! – буркнула я. – Кофе где?

Маринка открыла рот, потом медленно закрыла его и, повернувшись к кофеварке, нагнулась над ней.

В это время дверь редакции отворилась и вошел незнакомый мужчина.

Мы все как по команде повернулись и взглянули на него.

Мужчина был весь какой-то средний. Средних лет, среднего роста, одет в серое пальто, а на его голове плотно сидела серая кепка.

Откашлявшись, он спросил:

– Где ваш главный редактор?

– Главный редактор – это я, – я сделала шаг вперед. – Вы по какому делу?

– По служебному, по какому же еще! – ответил мужчина и представился: – Петренко из Кировского РОВД, я вам звонил не так давно.

– Быстро вы, однако, приехали, – заметила я. – Ну что ж, заходите в кабинет. – Я показала на дверь и, повернувшись к Маринке, сказала:

– Поторопи, пожалуйста, Виктора, скажи, что мне пленка нужна как можно быстрее.

– Ага, – Маринка, прищурившись, рассматривала следователя, словно в нем увидела нечто замечательное.

Засмущавшись под ее взглядом, следователь наклонил голову и закашлялся.

– Проходите, господин следователь, – сказала я, открывая дверь кабинета.

– Да-да, спасибо, – пробормотал он и вошел в кабинет первым.

Зайдя следом, я закрыла дверь за собой и показала остановившемуся в нерешительности Петренко на стул для посетителей. Сама же, обойдя стол, села в кресло.

Петренко снял кепку, обнажив бритый череп, и вопросительно взглянул на меня. Как раз в этот момент в кабинет зашел Виктор. В руке он держал развевающуюся размотанную пленку; она еще была влажной.

– Вот, наверное, то, что вам нужно, – сказала я, радуясь, что Виктор появился так быстро.

Петренко привстал со стула и протянул руку, но Виктор, спокойно обойдя его, подал пленку мне.

– Это та самая? – спросила я у Виктора.

Он кивнул.

– Спасибо. Не взглянув на набычившегося Петренко, наш фотограф вышел из кабинета.

Я задумчиво покрутила пленку в руках. Что греха таить, мне было жаль ее отдавать. Жаль практически готового материала, который теперь предстоит заменять чем-то другим, хоть я и понимала, что для репортажа время еще не подошло. Ведь убийство Кислицына накладывало вето на публикации об этом деле, пока не будет получено разрешение от следователя. От этого вот лысого Петренко.

А он словно угадал мои мысли:

– Как только закончится следствие, или даже раньше, мы разрешим вам сделать копию с пленки и использовать некоторые кадры в вашей газете, – пообещал следователь, не сводя с пленки глаз.

Я кивнула.

– Разрешите посмотреть? – все-таки он не выдержал и протянул руку.

Я передала пленку, Петренко просмотрел ее на просвет и удовлетворенно кашлянул.

– Хорошо, Ольга Юрьевна, хорошо, – проворчал он. – Теперь вот еще какое дело. – Петренко скатал пленку и спокойно положил ее в карман своего пальто. – Мне, как вы сами понимаете, необходимо взять показания у вас и вашего персонала. Это можно сделать официально, а можно и, так сказать, в неформальной обстановке. Здесь, например. Здесь и сейчас, есть такая передачка по телевизору. Я записывать пока ничего не собираюсь: мне кажется, вы не откажетесь потом от своих слов. Ведь так не будет, что сейчас вы мне скажете одно, а потом, в РОВД, совсем другое? – Петренко с показной хмуростью взглянул на меня. Юмора в его интонациях и глазах я не уловила, но понадеялась, что он все-таки шутит.

– Конечно, нет, – с максимальной убежденностью заверила я.

– Ну и прекрасно! – обрадовался следователь, и я удивленно взглянула на него, подумав, до чего же должен быть загнан человек на своей работе, если простым словам о честности он так откровенно радуется?

– Меня предварительно интересует… тезисно, так сказать. Если можно, будем беречь время друг друга… как все началось? – негромко косноязычно начал Петренко. – Что вам сказал Чернавский и, так сказать, на кого он показал?

– Простите, кто сказал? – переспросила я. – Какой Чернавский?