Калифорнийская сюита (В отеле «Беверли Хиллз») - Нил Саймон

Сидней. Быть может, ты мне скажешь об этом в машине?

Диана. Лэрри сказал: «Искусство актера — это тончайший и благороднейший вид человеческой деятельности. И ему стоит отдать свою жизнь, если только вам очень повезет и вы будете счастливы»… Ведь это потрясающе, Сид?

Сидней. Просто мурашки забегали по коже… А если же вам не повезет, и вы женитесь на актрисе… (Направляется к двери).

Диана. Прости меня, Сид. Вероятно я допустила бестактность. Всё это не имеет к нам никакого отношения. Я всегда была несчастной. И вот почему я всегда была чертовски хорошей актрисой… Это все, что я есть.

Сидней. Допивай свой джин. Я не хочу пропустить награждение звуковых операторов.

Диана. Я завидую тебе, Сидней. У тебя ничего нет, кроме таланта. Ты стряпаешь лучше, чем я. Ты пишешь лучше, чем я. И видит Бог, ты одеваешься лучше, чем я.

Сидней. «Чем» — это лишнее.

Диана. Ты говоришь лучше меня. Господи, как я рада, что ты приехал! Иначе мне пришлось бы одной пройти через все это.

Сидней. Номинантам не разрешено приезжать без сопровождающих. Иначе они бы приставили к тебе Берта Рейнольдса или кого-нибудь еще.

Диана. Мне кажется, тебе никогда не нравилась такая суета; торжественные открытия, приемы и все такое прочее.

Сидней. Я люблю торжественные открытия, я обожаю приемы. Я веду очень весёлую жизнь. Скажи мне честно, мой ангел, знаешь ли ты много продавцов антиквариата в Лондоне, которые бы присутствовали на церемонии вручения академических наград?

Диана. По-моему, ты ненавидишь свою маленькую захламленную лавку. Когда бы я не позвонила, я никогда тебя там не заставала. Где ты бываешь в полдень, Сидней?

Сидней. В Лондоне полдня не существует. (Смотрит в окно). Лучше бы я ждал тебя у входа в отель. Я мог бы немного загореть.

Диана. Зачем ты это бросил?

Сидней. Бросил сцену?

Диана. Да. Ты был великолепен. Ты подавал такие надежды, больше, чем кто-либо из нас.

Сидней. Что же такого я подавал?

Диана. Ты был таким благородным на сцене. Играл с такой отдачей. В твоем характере много душевной мягкости.

Сидней. Вероятно, я мог бы отлично сыграть Офелию.

Диана. По правде говоря — да.

Сидней. Жаль, что я не смог остаться шестнадцатилетним подростком. Какое будущее меня ожидало! Джульетта, Роксана — роли без конца!

Диана. Сидней, вернись. Ты можешь вернуться, если захочешь.

Сидней. В качестве твоего мужа? Это создало бы столько проблем! Какой ужас! Мы бы цапались за те же самые роли… Нет, нет. Я абсолютно счастлив, торгуя дверными молоточками восемнадцатого века.

Пауза.

Диана. А что ты делаешь в полдень, Сидней?

Сидней. Дорогая, я только что сказал тебе. Хожу, разыскиваю старинные дверные молоточки… Ну а теперь, пойдем и покончим с этой мучительной церемонией!

Диана. Сначала поцелуй меня и пожелай мне удачи.

Сидней. Вот мой поцелуй. (Целует ее). А теперь повернись, я потру на счастье твой горбик.

Диана. Не говори мне гадости, Сидней. У меня от страха поджилки трясутся.

Сидней (с большой нежностью). Я желаю тебе всего самого-самого… Желаю удачи. Желаю любви. Желаю счастья. Ты талантливая и необыкновенная женщина. Двенадцать лет ты терпела меня и все мои завихрения, — не знаю сам — почему. Но я благодарен тебе… У тебя была половинка мужа и три четверти карьеры. А ты заслужила большего. Пусть увидят академия искусств и уважаемый Совет твою красоту, талант и мужество, которые я лицезрел добрую четверть своей жизни. Я надеюсь, что ты получишь этого досточтимого «Оскара»… А я через пятьдесят лет его загоню и получу целое состояние. (Снова целует ее).

Диана. Я люблю тебя, Сидней!

Сидней. Тогда упомяни мое имя в своей речи. Идем!

Подталкивает ее к выходу. ОНА берет свою сумочку.

Диана. Леди и джентльмены… Почетные члены Академии. Благодарю вас за эту награду… Но у меня в горле комок, а на моем платье горб.

Уходят, закрывая за собой дверь. Постепенно день переходит в ночь.

Комнаты погружаются в темноту.

Картина вторая

Прошло некоторое время. Около двух часов ночи. Входит СИДНЕЙ, зажигает свет. Он навеселе, галстук развязан. Он садится, оставляет дверь открытой. Через несколько секунд появляется ДИАНА. Она изрядно выпила и, мягко сказано, в дурном настроении. Она неуверенно стоит на ногах в дверном проеме, рассматривая номер комнаты.

Диана. Какого чёрта, что ты здесь делаешь?

Сидней. Это наша комната.

Диана. Нет, не наша. Наша комната в другом конце холла. Выходи, дуралей!

Сидней. Дорогая, ты выпила. Ложись спать. (Скидывает лакированные туфли).

Диана. Дай мне ключ.

Сидней. Я же тебе сказал: это комнаты наши — 203 и 204.

Диана. Нет: 201–202.

Сидней. Ну, если хочешь, отправляйся спать в чужой номер. Ты всегда легко завязывала контакты.

Диана. Ха! Как ты со мной разговариваешь! (Входит и закрывает дверь). Который час?

Сидней (смотрит на часы). Два тридцать пять — половина третьего. А быть может, три тридцать пять.

Диана (сбрасывая туфли). Не показывай мне свое дурацкое превосходство!

Сидней. От тебя пахнет.

Диана. А ты весь вечер злорадствовал… (Падает на диван). Простите за выражение — вечер.

Сидней. Простите за наглое выражение?

Диана. За этот «сволочной» вечер.

Сидней. Тогда почему ты прямо так не сказала?

Диана. Потому что я — леди. Пораженка, но леди. Чем больше я теряю, тем большей леди я себя чувствую.

Сидней. И кто та девушка, на которую тебя вырвало?

Диана. Прошу прощения?

Сидней. Я спросил: кто та очаровательная молодая девушка в экстравагантном платье, которую ты испачкала?

Диана. Почем я знаю! Если бы я стала считать всех девушек в экстравагантных платьях «пуччи му-му», на которых меня вырывало, у меня не было бы времени ходить по магазинам и делать покупки.

Сидней. Но ее муж один из заправил на «Юниверсал Пикчерз». Мне кажется, что скорее снег выпадет на Таити, прежде чем ты снова получишь работу на студии «Юниверсал Пикчерз».

Диана. Ну а если в фильме по ходу роли нужно будет вырвать на платье девушки в «пуччи му-му»… Тогда они рассмотрят мою кандидатуру на эту роль.

Сидней. Я не выношу подробности физиологических отправлений. Но ты же не завтракала, не обедала, а на вечере не прикоснулась ни к одному сэндвичу, то как ты могла при пустом желудке, вызвать такие извержение лавы?

Диана. Если у женщины есть шик, она может сделать все. (Шатаясь, встает).

Сидней. Надеюсь, ты не станешь демонстрировать на мне свой шик?

Диана. Как долго это будет еще продолжаться?

Сидней. Продолжаться — что?

Диана. Наше пребывание в чужом номере. Я устала. Я хочу сбросить свою горбушку и лечь спать.

Сидней. Это был не вечер, а какая-то тягомотина. Ты согласна? Мура какая-то. Не считая того, что ты потеряла «Оскара» и что тебя вырвало на платье той девушки — в основном это был ничем не примечательный вечер.

Диана. Я сказала тебе, что я ее встретила?.. как ее там?.. В дамской уборной?

Сидней. Встретила — кого?

Диана. Ну, как ее имя?.. Ту, которую я встретила в дамской уборной.

Сидней. Откуда мне знать?

Диана. О, Боже! Ты ведь ее знаешь… Она была в дамской уборной.

Сидней. Но я не хожу в дамскую уборную. Дай мне подсказку.

Диана. Барбару.

Сидней. Стрейзанд?

Диана. Ну, да. Она была в дамской уборной.

Сидней. Она пела?

Диана. Нет. Ее никто не просил.

Сидней. А как она выглядела?

Диана. Хм… Как все. В дамской уборной мы все похожи друг на друга.

Сидней. Могу представить!

Диана. Она думала, что я получу «Оскара».

Сидней. Она так сказала?

Диана. Нет. Это сказала я. Но она со мной согласилась.

Сидней. Очень мило с ее стороны.

Диана. Ты не сказал мне, кому вручили награду, когда я вышла в уборную?