Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка - Игорь Черный

Оставались двое. Водитель и голубоволосый с повязкой.

Рахимов шёл на голубоволосого. Тот, выставив перед собой руку с длинным, как римский гладиус, ножом, прыгал вокруг и не давал к себе подойти. Он явно нервничал, после того как увидел, что произошло с его товарищами. В принципе, на его месте занервничал бы любой.

Вдруг Темир сделал явно неловкий и какой-то кривой выпад. Неловкий, как для непосвященного, но не бойца шиванат. Голубоволосый тут же воспользовался моментом и, резко вскрикнув, метнулся вперёд с ударом в расставленную ловушку. Рахимов налетел на него как мазендаранский тигр. Три удара последовали один за одним, каскадом, слившись в один звук: правой ребром изнутри по бьющей руке, левой удар по бицепсу второй руки противника и на подъёме снова правой в горло. Тра-ра-рах!

Красуется, подумал Роман. Хочет показать своё «усто-чилик», мастерство.

Чем старше становишься, тем более экономна твоя техника, тем меньше ударов тебе нужно на одного противника. Это суть шиванат, его основная идея. Это позволяет мастеру быть грозным бойцом даже в глубокой старости.

Спитамен-ака, к примеру, никогда не размахивает руками чересчур и никогда особо не прыгает. «Зачем мне двигаться? Пусть противник двигается», — говорит он. Бывало, дает указание ученикам на него напасть. Те, молодые, резкие, кидаются на мастера что есть духу. Он же чуть сдвигается в сторону, хватает их на лету за уши и сталкивает лбами. Треск, и два оболтуса валяются в пыли. Или же, случалось, бьешь его. Ну, думаешь, вот уже почти попал, а он тебя цап своими железными пальцами за точку на шее, вопьется как беркут и все, ты парализован, глаза на лоб, дыхание сперто. Да это, в общем, и называется техника беркута, «бургут-ураша», одна из любимых техник Учителя. Поэтому никакие мудреные серии ударов, прыжки и зубодробительные техники для победы не нужны. Хотя когда ты молодой, ты этого еще не понимаешь. Вот и рисуется Темир, мастерство свое выпячивает.

Вся их потасовка заняла от силы пару секунд.

Красавчик-водила даже не успел еще сообразить, что произошло. Так и стоял посреди побоища с широко раскрытыми глазами, когда последний из его «нукеров» рухнул на землю. Звук падения тела вывел его из ступора. Он сделал вдруг гигантский прыжок назад, одновременно выхватывая из-за пояса пистолет.

Тэтэшник, отметил Градов.

— Стоять! — Голос водилы сорвался на визг. — Не подходить! Замочу!

Он лихорадочно переводил ствол от Темира к Роману, глаза бешено вращались. Рахимов подобрался, словно барс перед прыжком.

Прыгнет ведь, дурак, рассудил журналист. Надо импровизировать.

— Опа! Менты! — Роман удивленно уставился куда-то за спину молокососа.

Тут главное верить самому в то, что ты говоришь, тогда ты будешь убедительным, учил Спитамен-ака.

Красавчик инстинктивно дернулся и посмотрел через плечо. Этого оказалось достаточно. Подскочив в долю секунды к противнику, Градов одной рукой ухватил его руку с пистолетом, резко задрав её вверх, а другой впился пальцами ему в точку под ухом. Юнец даже не успел нажать на курок. Глаза его закатились, и он рухнул как куль под ноги Романа.

Надо же, подумал тот, какой старый трюк, а до сих пор работает.

— Что с ними делать будем? — отдышавшись, кивнул питерец на распростертые в песке тела.

— Запакуем и позвоним, куда следует, — криво ухмыльнулся Темир.

Они быстро связали «якудза» по рукам и ногам их же собственными ремнями и загрузили, словно бессловесный скот, в «Subaru».

Рахимов вытащил мобильник и набрал номер.

— Рафик? — произнес, когда на том конце ответили. — Тут у нас были мелкие неприятности. Да, Юнус со своими. Нет, все в порядке. Помощь не нужна. Роман? С ним тоже все якши. Да, он молодец. Помог мне. Хотя я и сам бы управился.

«Вот же нахал!» — возмутился было Градов, но по здравом размышлении вынужден был признать правоту парня. Дрался он великолепно, мало в чем уступая самому журналисту. Немного выдержки и хладнокровия не помешало бы, но в принципе…

— Подъезжай на семьдесят пятый километр, прими «подарочек». А нам некогда. Итак задержались. Усто давно ждет. Ага… Ладно… Отбой!

— Вот и все, — повернулся парень к Роману. — Можем дальше ехать. О них позаботятся.

Последнее слово он произнес с такой гаденькой улыбочкой, что питерцу стало не по себе. Какого хрена, спрашивается, впутался в местные разборки? Герой!..

— Не знал, что в ваших краях кино снимают, — удивился журналист, глядя на странное видение, приближающееся к ним справа, со стороны Султануиздагского хребта.

— Какое еще?.. — скосил глаза Темир, да так и не закончил.

Резко ударил по тормозам, чтобы лучше рассмотреть диковинку.

Это был одетый во все черное всадник, скачущий на одногорбом верблюде с копьем наперевес. Морду и хвост животного украшали кокетливые кисточки, выдержанные в столь же мрачных тонах, что и одеяния наездника. Градов разглядел, что субъект был одет в длиннополый кафтан, доходивший до щиколоток и отороченный мехом по вороту и подолу. Широкие шаровары, невысокие узконосые башмаки, на голове высокая шапка. Лицо было невозможно разглядеть из-за прикрывающей его черной вуали.

Парниша двигался прямо на их «тойоту», воинственно потрясая в воздухе копьем и что-то крича. Причем не по-узбекски, а на каком-то ином наречии, показавшемся журналисту смутно знакомым.

— Что за фигня? — не понял юный узбек. — Какой-то дикий бербер.

— Это не из команды Юнуса? — предположил питерец. — Такой же черный цвет.

— Да нет, у тех мозги попроще работают.

В это время всадник, сделав резкий взмах, бросил свое оружие в автомобиль. Пассажиры «тойоты» не успели ничего предпринять, как стальная крыша над их головами была пробита острым наконечником, остановившимся в десяти сантиметрах от правой щеки водителя.

Красавчик побледнел и выскочил наружу, судорожно роясь в кармане. В его руке что-то блеснуло.

— Ты что делаешь, сука? — взвизгнул Темир, вытягивая правую руку.

Знакомая Роману яркая вспышка и гигантская воздушная воронка, жадно затягивающая добычу, стали ответом узбеку.

И снова тишина и ощущение нереальности происходящего. Если бы не торчащий из крыши «тойоты» шест, едва не убивший Темира, то снова все можно было бы принять за мираж.

Что же здесь делается-то, черт возьми? Может, Учитель объяснит?

Здание школы Роман заприметил издалека.

Высокие ворота, выполненные в традиционном для этого региона стиле и отделанные голубыми изразцами. Двухэтажное сооружение из желтого кирпича с большими окнами-арками. И та же небесного цвета облицовка.

Вообще постройка сильно смахивала на уменьшенную копию знаменитого бухарского медресе «Мир-Араб».

Градову представилось, что вот сейчас из-за толстых деревянных ворот, покрытых резьбой причудливых узоров, выйдет седобородый имам в белоснежном облачении и огромном тюрбане, возденет руки вверх и призовет гнев Аллаха на головы двух нечестивцев, дерзнувших нарушить покой святого места.

Врата таки скрипнули, а потом и широко распахнулись, позволяя автомобилю въехать во внутренний двор, закрытый с четырех сторон школьными постройками.

Двор был достаточно большим, мощенным квадратными мраморными плитами. Посреди его высился и журчал водой ажурный фонтан. По четырем углам, высаженные в кадках, шевелили негустыми длинными листьями молодые пальмочки, вероятно, привезенные откуда-то из жарких стран.

Журналист вышел из машины и поискал глазами того, кто открывал им ворота. Не сказочный же джинн, в конце концов? А что еще оставалось думать, глядя на это пустынное подворье?

Сердце громко стукнуло.

Прав был Мирза.

Он совсем не изменился, их Учитель.

Даже как будто помолодел.

Словно открыл тайну эликсира бессмертия, над которой не одно столетие бились средневековые алхимики.

Вспомнилось, как, кажется, уже целую вечность назад он впервые пришел к учителю…

…Это была школа, обычная школа.

Тогда отчего Ромка так волновался, словно шел первый раз в первый класс? Или готовился к поступлению в пионеры? Ведь Мирза сказал, что обо всем уже договорено. Причем не он просил за одноклассника, и даже не Улугбек Каримович, который уже и сам не знал, чем еще отблагодарить Градова-младшего за спасение своего сына. И золотые часы подарил, и к медали «За спасение утопающего» представил, и…

Нет, сам Усто Спитамен-ака пригласил юного героя посещать занятия в своей школе танца. Хоть туда вообще-то принимали исключительно детей узбекской национальности.

И все же сердце бешено колотилось в груди, когда он переступил порог кабинета Усто ракса — Мастера танца.

Странный это был кабинет, совершенно не похожий на те, что были в их школе. Ни стола, ни стульев, ни портретов Ленина и Первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана товарища Нишанова, ни грамот или почетных кубков за спортивные достижения. Всей мебели — одна деревянная полочка на стене, а на полке — статуэтка из позеленевшей бронзы, изображающая танцующего многорукого бога.