Обручение на море - Энне Бодман

Катарина и сама была рада поскорее улизнуть из-под острого взгляда Бетти. Работа ее отвлекла. Но обмолвиться с Петером хотя бы словечком никак не удавалось. Подача закусок к завтраку занимала больше времени, чем весь завтрак во время ее первого пробного плавания. Здесь и вправду был большой выбор всяких дорогих деликатесов: одному украшению столов можно было позавидовать. Катарина снова вспомнила о своем привычном меню в студенческой комнатке в Киле. Как жаль, что она не может забрать с собой хотя бы остатки с этих столов. Они бы обеспечили ей пропитание на многие недели.

Когда гости пришли в зал и принялись лакомиться роскошными деликатесами, Катарина встала в стороне, у колонны, и начала внимательно наблюдать за своими столами, чтобы добавлять еды по мере необходимости. Она быстро наполняла кувшины соком, разносила подносы с нарезанными закусками всех видов, приносила из кухни новые блюда, добавляла хлеба, если корзинки пустели.

Катарина наблюдала, как стюарды бегают между столами с тяжелыми серебряными кофейниками, чтобы подлить тому или другому пассажиру горячего кофе. Не было ни секунды свободной, чтобы обмолвиться с Петером хотя бы словечком. Но она была рада уже и тому, что хотя бы видит его. На четвертый день плавания предстоял заход в Гданьск. В этот день она впервые самостоятельно проведет экскурсию с группой на берегу.

Горничной с этого момента она работать не должна, лишь в порядке исключения.

Свободного времени у нее теперь будет больше, но Петера она сможет видеть реже.

Именно в этот момент он проскользнул мимо.

— Увидимся снова вечером на прогулочной палубе, ладно? — шепнул он ей тихонько.

Катарина лишь кивнула. На более пространный ответ не было времени.

Однако вечером над Балтийским морем разбушевалась гроза. Дождь хлестал по прогулочной палубе и громко стучал по дну плавательного бассейна. Грохотал гром, молнии кинжалами рассекали черную пелену туч. Самые смелые стояли под навесом и пытались запечатлеть своими фотоаппаратами наиболее яркие вспышки молнии.

А Катарина роптала на свою судьбу. С каким нетерпением она ждала этого вечера, и вот на тебе! Петера нигде не было видно, а спрашивать кого-либо она не хотела. Она уже знала, что на судне много запрещено и мало что можно скрыть ото всех. Вот и Бетти, ее соседка по комнате, уже догадывалась, что они с Петером — нечто большее, чем просто коллеги. Катарина не хотела давать ей поводов для сплетен. И поэтому после ужина она решила пойти в корабельный кинозал.

Был объявлен показ диафильмов о городах и регионах, которые гости увидят в пути. На борту также имелась небольшая библиотека, где Катарина уже успела немного познакомиться с этим материалом. Но те кадры, что она сейчас видела на экране, впечатляли гораздо больше. Катарина внимательно смотрела на экран и слушала текст, как вдруг ее сосед положил руку ей на запястье.

Она уже собралась резко запротестовать, как вдруг узнала голос Петера.

— Почему мы выглядим так неприступно? Не хотим больше со мной знаться?

— Я не разглядела тебя в темноте. К тому же ты без униформы, а в таком виде я тебя еще не видела.

Они сидели рядом, рука в руке, и смотрели кадры, которые, к сожалению для них, скоро закончились.

— Что будем делать с пропавшим вечером? — пошутил Петер, пока они, протискиваясь, выбирались из зала.

— Ты «Людмилу» лучше знаешь, тебе и карты в руки.

— Можно пойти в казино, там есть что выпить. Работать оно начнет примерно через час, когда откроют доступ к рулетке. В салоне танцы, как всегда. Но уже сейчас туда набилось людей как сельдей в бочке. Остается прогулочная палуба.

— Бррр, — содрогнулась Катарина. — В такую погоду? Лучше уж пойдем в библиотеку.

— Во-первых, она вечером закрыта. Во-вторых, там запрещено разговаривать, это мешает читателям. И в-третьих, что хорошего сидеть и многозначительно смотреть друг на друга?

— Тогда действительно остается только прогулочная палуба. Но если я завтра слягу с гриппом, виноват будешь ты.

— Я буду за тобой преданно ухаживать.

— Сестра Бетти ни за что не потерпит, чтобы кто-то посягал на ее обязанности.

— Сестра Бетти? Откуда ты это уже узнала?

— Мы живем в одной каюте. Кстати, от нее я узнаю все. Знаю даже самые последние сплетни на борту.

— Ой-ой-ой! — Петер смешно закатил глаза. — Ладно, айда на палубу. Я там приготовил уютное и сухое местечко, даже бутылку вина припрятал. Сбегай, надень теплый свитер, через пять минут встречаемся на палубе, идет?

— Конечно. До встречи!

Петер уже ждал ее, когда она, запыхавшись, вбежала на палубу. Здесь наверху гулял сильный ветер, и в лицо неприятно хлестал дождь. Даже в темноте можно было различить, как неспокойно море: на волнах танцевали пенистые гребешки.

— Ты обещал мне сухое местечко, — жалобно сказала Катарина.

Петер взял ее за руку и потянул под мостик, который перекрывал часть палубы, образуя навес.

Сюда складывались шезлонги, а в специальных ящиках хранились шерстяные одеяла. За одним из таких огромных ящиков Петер уже установил два шезлонга, устроив своеобразный тихий закуток. Едва Катарина успела усесться, как он обернул ее шерстяным одеялом, а сверху накинул дождевую плащ-палатку.

— Вот так, — сказал он. — Теперь тебе сухо и тепло. И мне, соответственно, тоже. По крайней мере, можно быть спокойным, что здесь нас никто не потревожит.

— Неужели даже графиня Вильденберг не придет требовать с тебя шампанского? Правда, она тут себе прошлой ночью чуть шею не сломала, в гипсе лежит. Страдает, поди: когда же придет ее обслужить стюард Петер Хорнхайм? — пропела Катарина, едва сдерживая смех.

— И все-то ты знаешь! — покачал головой Петер. — Что, Бетти насплетничала?

— Представь себе. Она мне и еще кое-что порассказала. Например, что тот самый Петер от женской половины отбоя не знает и что его надо остерегаться.

— Почему? Это же дамы все стараются, а не наоборот. Я им никогда ничего не обещал, а потому и ни в чем не разочаровывал. Есть, пожалуй, только одно исключение…

— Да?

— Это ты. Ты не бросала на меня соблазняющих взглядов, едва увидев. Ты меня вроде бы даже не воспринимала серьезно. И чем сдержанней ты была, тем больше интересовала меня. Такая красивая девушка, такая естественная может быть достойна… большой любви. Мне просто ничего не оставалось, и я по уши влюбился в тебя.

— Думаешь, я поверю?

— Хочешь, поклянусь?

— Вовсе нет. Может, твой поцелуй меня скорее убедит? Я пришла к тебе сюда в такую непогодь, а ты еще даже ни разу не обнял меня.