Запорожцы — русские рыцари. История запорожского войска - Александр Широкорад

Евреи составляли особое государство в государстве (Status in Statu). Общественные еврейские дела управлялись общинными правлениями или кагалами, которые имели между собой беспрерывные сообщения, и в общем деле действовали всегда общими силами. — Если надобны были деньги для общего дела, кагалы налагали подать на общины, по-стольку, то с души, и в самое короткое время собирался миллион рублей, или сколько было нужно. Эта денежная сила невидимо держала все в своей зависимости. Сверх того, евреи, посредством сношений между кагалами, знали все, что им нужно было знать, потому что богатые евреи, по торговым сношениям с панами, а избранные хитрецы факторством выведывали все тайны, между тем, как шинкари держали в рабстве слуг.[41]

Жиды никогда не переписывались через почту, в важных делах, но всегда через нарочных посланцев. Газет почти не читали в Польше, не доверяя печатным новостям, и евреи заменяли газеты. — Во время войны или политических переломов и борений, евреи держали всегда ту сторону, от которой надеялись получить для себя более пользы».[42]

Эти строки написаны в начале XIX века поляком Фаддеем Булгариным. Мы привыкли смотреть на него глазами Пушкина, но на самом деле Булгарин был очень умным человеком и прекрасно знал историю Польши, и не только по книгам, но и по семейным преданиям. В одном Пушкин прав: «беда, что скучен твой роман». Работая над книгой «Исторические портреты» (серия «Смутное время»), я еле заставил себя до конца прочитать роман Булгарина «Дмитрий Самозванец». А вот мемуары Фаддея Бенедиктовича весьма информативны, остроумны и легко читаются. А главное, что он точно охарактеризовал великий бардак в Польше, который начался в XV–XVI веках и длится с некоторыми вариациями и поныне.

Еще в 1422 г. В Червинске польский король Ягайло обещал не конфисковывать шляхетские имения без судебного приговора. В 1430 г. в Едльне и в 1434 г. в Кракове шляхта получила гарантии личной неприкосновенности — neminem captivabi,us nisi iure victum. С этого времени шляхтич мог быть заключен в тюрьму только по приговору суда.

В XVI веке Польша получила название «Речь Посполитая» (Rzeczpospolita), являющееся буквальным переводом латинского res publica. И Польша действительно была республикой, где король правил, но не властвовал, а паны жили не по законам, а «по понятиям». Девизом польской шляхты стало выражение: «Только Бог нам и сабля».

Каждый король выдавал шляхте новые привилегии. В 1454 г. паны получили так называемые «Нешавские статуты», касавшиеся судопроизводства и законодательства. На освобождавшиеся по смерти места судьи, подсудка и писаря шляхта теперь могла выбирать четырех кандидатов, из которых король назначал одного. Старосты теперь могли судить шляхту только в четырех случаях, когда шляхтич будет схвачен на месте преступления: при убийстве, поджоге, воровстве и наезде. Таким образом, шляхта освобождалась от суда королевских чиновников. Еще более важной была статья, помещенная в великопольской привилегии, а фактически распространившаяся на всю Польшу: ни опубликование нового закона, ни организация военного похода не могло произойти без согласия сеймиков; все, что должно было обязывать шляхту, подлежало ее предварительному обсуждению. Благодаря этой статье шляхта получала доступ к законодательной власти.

А в 1505 г. сейм принял закон (конституцию): «Nihil novi» («Ничего нового»), гласивший, что король не может установить ничего нового без общего согласия (sine communi consencu) сената и шляхетских послов.[43]

Группы шляхтичей, а то и отдельные персонажи стали своим вето блокировать принятие большинства законов и срывать работу сеймов. Так, с 1652 г. по 1764 г. из 55 сеймов было сорвано 48, причем треть из них — голосом всего одного депутата.

Если шляхте не нравились действия короля, то она создавала конфедерацию, то есть союз шляхты, который избирал главу конфедерации — маршалка или гетмана. Конфедерация панов могла вести войну с иностранными державами, с другой группой панов или с королем. Никаких законов о созыве конфедерации в Речи Посполитой не было, и ее могла созвать в любое время любая группа магнатов, было бы желание и деньги.

В 1537 г. конфедерация шляхты, собравшаяся под Глинянами и предъявившая ультиматум королю Сигизмунду I, получила название «рокош». Позже «рокошем» стали называть войну шляхты против короля.

А в 1573 г. при избрании королем Польши французского герцога Генриха Валуа были приняты «Генриховы артикулы». Там среди прочего говорилось, что король не имеет права объявлять войну или заключать мир без воли сената. А отдельная статья (de non praestanda obedientia) освобождала народ от обязанности повиновения, если бы король нарушил его права.[44] Таким образом, право «рокоша» было закреплено законом.

Итак, король мог объявить войну только с разрешения магнатов, но сами магнаты могли вести с помощью своих «частных» армий частные войны с соседними государствами и без санкции короля.

Вот, к примеру, Россия и Речь Посполитая 6 (15) января 1582 г. у местечка Запольный Ям после долгой войны подписали мирный договор. После этого несколько раз происходило подтверждение этого договора, небольшие уточнения и изменения. И лишь в сентябре 1609 г. польский король Сигизмунд III нарушил мир и двинул коронные войска к Смоленску

Тут возникает резонный вопрос, а почему уже 5 лет многие десятки тысяч польских панов и малороссийских казаков — подданных его величества Сигизмунда III, вели кровавую войну на Руси?

К сентябрю 1609 г. подданные Речи Посполитой убили сотни тысяч русских людей, из которых подавляющее большинство были мирными жителями, сожгли и разорили десятки городов на большей части Европейской России, и, в свою очередь, тысячи пришельцев сложили буйные головы в «варварской Московии». А между тем эти пять лет король считал себя в мире с московитами. Что же произошло?

Да просто несколько магнатов во главе с Юрием Мнишеком пожелали посадить на московский престол самозванца — беглого монаха Григория, в миру Юшку Отрепьева. Сказано — сделано. Паны несколько месяцев собирали в Речи Посполитой многотысячную армию и в конце 1604 г. форсировали Днепр (русско-польскую границу) севернее Киева и двинулись к русскому городу Чернигову.

А как к этому отнесся его величество Сигизмунд III? Да никак! Ну, шалят паны, а вмешиваться в их личные дела вовсе не королевское дело.

Так что поход польских панов с Отрепьевым в Россию, окончившийся захватом Москвы в мае 1605 г., был лишь блестящим успехом частных армий польских магнатов, а не каким-то из ряда вон выходящим событием в политическом и юридическом отношении.

Так, только узкие специалисты-историки знают, что в 1590 г. семейство панов Вишневецких захватило, вопреки договорам короля с царем, довольно большие территории вдоль обоих берегов реки Суллы в Заднепровье. Князь Адам Вишневецкий плевать хотел и на Краков, и на Москву, а 13 лет вел «частную» войну с русскими воеводами. В конце концов Борис Годунов в 1603 г. приказал сжечь спорные городки, а жителей их эвакуировать в глубь России.

В 1605 г. часть панов захватила Москву, а часть, остававшаяся в Польше, учинила рокош и пару лет воевала с королем Сигизмундом. Что поделаешь — «Польша сильна раздорами!»

В Речи Посполитой королевская власть была выборной, а не передавалась по наследству, как в других монархиях. Но польские паны предпочитали избирательным бюллетеням сабли. Начиная с XVI века на очередные выборы короля с севера, запада и с юга в Польшу устремлялись стройные колонны «избирателей» с пушками и мушкетами. В начале XVIII русские монархи решили, что они ничем не хуже шведов, саксонцев, пруссаков, французов и прочих, и стали тоже направлять свой «электорат» в Польшу для поддержки нужного кандидата на престол.

Да что выборы короля! Польские паны и в личной жизни жили не по законам, а по понятиям. Сильный пан мог отнять у более слабого соседа землю, хлопов, любимую женщину и при этом он плевать хотел на королевскую власть.

По польским законам помещик имел законное право убить или даже учинить квалифицированную казнь своему крепостному, однако за лишение жизни чужого крепостного он подвергался денежному штрафу. Но реально богатый шляхтич мог убить не только чужого крестьянина, но и горожанина, и даже бедного шляхтича и игнорировать решение суда, а чаще всего и суда то не было.

Крупные магнаты прекрасно знали французский язык и литературу, их жены и дочери одевались по последней парижской моде, но это не мешало «его светлости» по своей приходи устроить виновному или невинному человеку квалифицированную казнь, от которой содрогнулись бы и отцы-инквизиторы, и Малюта Скуратов. Замечу, что в России в царствование Елизаветы Петровны не было приведено в исполнение ни одного смертного приговора.