Моя жизнь, майор Козлов. Доигрался до лейтенанта - Виктор Козлов

Через неделю меня вызвали в Кунцевский райком комсомола, задали несколько вопросов и вручили комсомольский билет. С этого момента я начал платить комсомольские взносы – две копейки в месяц. Фантастика!

К окончанию восьмого класса я был уже членом комсомольской организации и юным другом милиции, с соответствующей ксивой в кармане.

По линии ЮДМ нас часто приглашали дежурить на спортивных мероприятиях, чаще всего на футбольных матчах в «Лужниках». С красными повязками со словом «Дружинник» на левой руке мы стояли в проходах у выхода на спортивную арену и не пускали пьяных, отбирали пиво в бутылках, то есть всячески поддерживали общественный порядок. В то время болели на матчах очень прилично: в трубы не дули, в барабаны не били, дикими голосами не кричали, если только кто-то крикнет: «Судью на мыло!» На одном из матчей я познакомился с Николаем Николаевичем Озеровым – легендарным спортивным комментатором. В то время он уже ходил с палочкой и ездил на «Волге». Набравшись смелости, я подошел к нему и поздоровался. Он протянул мне руку и улыбнулся. Приятный и радушный человек. В те годы мне довелось повидать всю футбольную элиту, всех легендарных футболистов. Сам я футболом так и не заболел, и любимой команды до сих пор у меня нет. Но тогда было интересно.

Чем ещё мы занимались? Ходили к Кольке домой играть в карты, в основном в “дурака”. За проигрыш нужно было выпить стакан воды. Иногда доходило до шестнадцати стаканов – больше я не мог. Иногда Колька угощал нас самогонкой, его мамка по-тихому гнала. Чтобы мамка не заметила недостачу самогонки, он доливал бутылку водой. Со временем содержимое бутылки полностью превращалось в воду. Но ему это как-то с рук это сходило.

Еще у нашей компании было любимое место в Кунцевском парке – на высоком берегу Москвы-реки там стояла лавочка, к которой мы часто приходили. Иногда даже выпивали и закусывали, поднимали настроение и градус.

У станции метро Кунцево начали строить район цэковских домов. Партийная элита должна жить в экологически чистом районе, у парка! Дома были монолитные, облицованные желтым кирпичом – большая редкость по тем временам. Вместе с новыми домами появился и великолепный магазин с отличным ассортиментом продуктов. В нем продавалось то, чего в других магазинах вообще никогда не бывало. В том числе заморский напиток под названием «Виски КЛАБ – 69», рублей за шесть. Это были бешеные деньги, но уж очень хотелось приобщиться к другой культуре. Взяв заморского пития и прибыв на свое излюбленное место, мы начали дегустацию. Пойло оказалось редкостной гадостью. Колина мама гнала самогонку более качественно. Но не выбрасывать же, раз куплено. Мы выпили бутылку на троих. Как же нам потом было плохо…

Потом там же мы попробовали и ром «Гавана Клуб», и многое другое. А вот «Камю» – самый дорогой французский коньяк, который в то время продавался в СССР, – мы так и не попробовали. Сначала он стоил рублей пятнадцать, потом двадцать, а потом все двадцать пять рублей. Для нас это неподъемные деньги.

Спустившись с нашего места по косогору вниз, мы попадали на берег Москвы-реки напротив кунцевского пляжа. Здесь находилась лодочная станция. Ох, и любили мы это дело! Мы брали напрокат две лодки и устраивали заплыв наперегонки. Это было одним из любимых наших развлечений.

В восьмом классе у меня, наконец-то проснулось желание учиться. Я стал вникать в то, что нам преподают. Лучше всего дела обстояли с алгеброй, геометрией, физикой и химией. С русским и литературой дела обстояли сложнее.

4. Жаворонки. Дача. Бабушка

В 1965 году бабушка купила дачу. Она долго выбирала, рассматривала разные варианты. Купить половину рубленого дома с участком в пять соток в Барвихе можно было за три тысячи рублей. А старенький дом с участком в 27 соток в Жаворонках, это по Белорусской железной дороге, что в тридцати минутах езды от столицы, можно за три с половиной тысячи рублей, что бабушка и сделала. Купленный ей домик-развалюшка, был построен еще в 1907 году.

К тому времени бабушка ушла на пенсию. Пенсия у нее была «потолочная» (больше уже начислить не могли) – восемьдесят рублей. Такие пенсии мало кому тогда давали. Как правило, пенсия начислялась не более шестидесяти рублей. Бабушке всегда хотелось жить на природе, при саде и огороде. Она великая труженица. Целыми днями могла ковыряться в огороде. Рука у нее легкая: что она ни сажала – все росло.

Но вернемся к даче. Участок был плотно засажен яблонями, штук пятьдесят. Плюс сливовые деревья, вишня, кусты красной и черной смородины, малина. За всем этим нужно ухаживать: поливать и удобрять. Еще бабушка сажала неимоверное количество клубники, а также помидоры, огурцы, горох, морковь, свеклу, редьку, редиску и, конечно, картошку. Без нее в те годы не обходился ни один огород. Да еще несколько грядок с различной зеленью. Как она успевала за всем этим ухаживать, я до сих пор не понимаю.

Собранный урожай мешками и сумками, на электричке, перевозили в Москву, чтобы сделать заготовки на зиму. Наварить варенья, накрутить компотов, закрутить в банки патиссоны, кабачки, огурцы и помидоры и так далее. Колоссальный объем работы! Пока бабушка была в силах, ее хозяйство сияло порядком. Огород всегда ухожен – сорной травинки не найдешь. Вот что значат крестьянские корни: человек с малолетства приучен к труду, знала цену всему, и труду, и сытости – в жизни ей не раз пришлось голодать.

Бабушка частенько говорила, что у нее в руках все спорится: «Вокруг ног пироги, вокруг жопы лепешки». Если она что-то начинала готовить, то делала это быстро и вкусно. Пироги, пирожки, ватрушки, плюшки, лепешки готовились в больших количествах: мера выпечки – тазы. Работала она только с дрожжевым тестом. Таких вкусных пирогов, как у нее, я больше ни у кого не пробовал – тесто не то. Случались моменты, когда дома кончался хлеб, а в магазин идти не хотелось. Мука плюс вода и яичко – и чудесные лепешки готовы. А какую пасху она готовила! А к ней в придачу штук двенадцать куличей и ромовую бабу. До сих пор помню запах бабушкиной выпечки!

По выходным на дачу приезжали гости. За домом, на лужайке, перед прудом – накрывался стол. Бабушка была родом из города Алатырь (Чувашская АССР). Из большой семьи – двенадцать детей. Жизнь разметала их по городам и весям: в Душанбе жила тетя Дуся, в Алма-Ате жил дядька Павел, трое погибли на фронте, в Подольске жила тетя Полина, теперь Чернакова, в основном, в гости она и приезжала со своим семейством.

Муж тети Полины, Иван Иванович, к этому времени перенес инсульт, передвигался плохо, ходил уже с палочкой, но стопку-другую всегда мог выпить. Фронтовик, орденоносец, войну прошел от звонка до звонка. Войну начал с границы, будучи офицером пограничником. Был выброшен из армии по хрущевскому приказу – сокращение на миллион; это было в начале шестидесятых. Увольняли без пенсий, а до пенсии ему нужно было дослужить меньше года! Работал он на Подольском машиностроительном заводе, ночным директором. Куда жизнь забросила остальных братьев и сестер моей бабушки я не знаю?

Эти торжественные обеды на свежем воздухе проходили весело, после обеда пели песни. Могли петь и час, и два. Бабушка безумно любила поэзию Есенина, спать ложилась только с томиком его стихов. Стихи она знала наизусть, могла декламировать часами. Отец записывал ее на магнитофон (в начале 60-х годов магнитофоны были большой редкостью). Она знала много стихов, могла декламировать и «Луку Мудищева», один раз я это подслушал.

Купленный дом – походил на избушку на курьих ножках, и деятельная бабушка сразу подала документы на строительство нового дома. Разрешения на строительство она добивалась ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ. Хождение по институтам власти для получения разрешения на строительство закончилось ее обращением в обком партии, и только при личном участии первого секретаря обкома товарища Месяца руководство Одинцовского района смогло выдать разрешительные документы на строительство дома. Вот жизнь! Если местные власти не дают строиться, то можно обратиться в партийные органы и тебе, может быть, помогут, а может быть, отпишут твои бумаги обратно этим же местным властям, замыкая порочный круг.

В 1979 году она, наконец-то, получила разрешение. Ей исполнилось 68 лет, когда она начала строить дом. Практически одна. Я физически, помочь ей в это время не мог – служил в Кантемировской дивизии. Строительство дома – это отдельная история, но об этом позже.

С момента появления дачи, меня на лето стали отправлять к бабушке (если не отправляли в пионерский лагерь). Бабушка всегда находила мне работу, приучала к труду, чтобы я не вырос, раздолбаем. Ее подруга, Августа Петровна, как-то раз привезла на дачу целую машину пустых ящиков из-под марокканских апельсинов. Бабушка поручила мне аккуратно разобрать эти ящики. Дощечки сложить отдельно, а гвоздики вытащить и положить в банку. Я трудился недели две. Это было после шестого класса. Сидел по полдня, не отрывая задницу от табуретки. Когда работа была выполнена и все разложено по местам, бабушка заплатила мне три рубля. За две недели – три рубля! От такого обилия денег можно сойти с ума. Это получалось меньше двадцати копеек в день, на такие деньги не попируешь, обидно!