Твой навсегда - Шеннон Маккена

Саймон всегда предпочитал избавить себя от этого унижения заблаговременно.

Тем женщинам, с которыми он спал, он всегда говорил без утайки, что их отношения не накладывают никаких обязательств. Отсутствие таковых он пытался компенсировать сексуальным удовлетворением. Во всяком случае, в этом отношении он действительно был щедр. Ублажение женщины в постели являлось искусством, и он посвятил себя его изучению со всей основательностью.

Но такая женщина, как Эл, не удовлетворится, пока мужчина не встанет на колени, обещая достать ей луну.

Расследование смерти Гаса сулило ему адские страдания. Однако использовать Эл, чтобы найти утешение и развеяться, было бы несправедливо. Тем более что он собирался уехать отсюда. Один раз это уже было, и она до сих пор не изжила обиду.

Подобные женщины не для таких, как он. «Мужчина – гарант несчастья», – с иронией подумал Саймон. Эта мысль заставила его горько рассмеяться.

Эта ухоженная спальня годилась для благопристойного секса в добрых старых традициях. Поэтому Саймон чувствовал себя здесь не на месте. Не сказать чтобы сам он когда-либо следовал подобным приличиям, но его изощренный ум был готов представить и такое тоже. Кровать с четырьмя столбиками. Прекрасные полотняные простыни. Большие пуховые подушки. Классная женщина. Почему нет? Он мог себе это вообразить.

Разумеется, он сверху. Благословенная позиция. Электричество выключено. Через окно струится лунный свет. Их тела будут осмотрительно задрапированы пледом, когда он двинется внутрь ее. Нежно ее обнимая. Благоговейно глядя в глаза. Все прилично, чинно и благородно.

Bay! Приятель! Его мужская плоть над ним подшутила. Саймон вынужден был перевернуться на бок, чтобы дать ей какое-то пространство. Он представил, как Эл, нагая, хрупкая, лежа под ним, вбирает его в себя. Глубоко. Скользяще. Пружинисто. Он начинает двигаться внутри ее, целуя ее – жадно, страстно. И ласкает ее соски, пока она льнет к нему в стремлении к удовольствию, отдавая себя. Подобно тому, как она отдавалась той ночью, много лет назад, позволив ему познать, какой неистовой может быть ее девичья страсть.

Нет, для почтенного, приличествующего секса это было слишком. Фантазии явно выходили из рамок. Но прежде чем Саймон это понял, воображение нарисовало следующую картину. Подушки вместе с прекрасным пледом сброшены на пол, и простыни сорваны с матраса. Вспыхнувшие зарницы высвечивают розовые и золотистые штрихи ее гладкой кожи. Он пробегает по ней языком, слизывая каждую соленую капельку.

Он поворачивает ее тело так и сяк, пока не выяснит, что заставит ее трястись и рыдать от удовольствия. Он стремится доставить ей наслаждение, безудержно и алчно. Выдать все от и до, на полную катушку.

Саймон уже просунул руки в джинсы, дав себе некоторое облегчение, как вдруг с подушки скатилось что-то маленькое и круглое. Это что-то угодило ему в голову и, отскочив от макушки, разместилось в ямке у шеи. Он выудил шарик, завернутый в золотую фольгу, и засмеялся. Ну вот! Как только дело дошло до крамольных мыслей, Эл в ту же минуту бомбардирует его шоколадом. Саймон развернул фольгу. Шоколад. Темный, как полночь, сладко-горький шоколад, наподобие того, который всегда любил Гас.

Саймон сел на кровати, сунул за щеку шоколадный шарик и уткнулся лицом в ладони. Пока во рту, точно шлейф, стелился изысканный вкус, перед закрытыми глазами в золотистой дымке светилось лицо Эл.

«Ты видишь, что делаешь только хуже себе, Саймон».

Ее последние слова из того памятного разговора.

ГЛАВА 3

Значит, Саймон объездил весь мир. Честь и хвала. Эллен чувствовала себя отсталой провинциалкой. Заурядной, скучной домохозяйкой. Она не знала никаких интересных историй, которые можно было бы рассказать людям, так как жизнь ее была лишена настоящих приключений.

Это действовало чрезвычайно угнетающе.

В данный момент Саймон моется под душем в одной из ее ванных комнат. Обнаженный, весь в мыле, с пенными струями, сбегающими по телу. Она хотела превратиться в пар, чтобы скользнуть под дверь его комнаты и наблюдать, как он бреется. При этой мысли лицо ее раскраснелось.

Вспоминая их разговор час назад, она испытывала презрение к себе. Расшумелась, как торговка из рыбных рядов. Она много лет рисовала себе эту встречу. Но совсем не такой. Она не хотела предстать перед ним в этом неопрятном виде. В укороченных потрепанных джинсах и пропотевшей блузке. Со спутанными волосами, прилипшими к ее взмокшей шее и ко лбу. Совершенно непривлекательная. Коэффициент загадочности – меньше нуля.

Эллен была вознаграждена, увидев, что кофе уже сварен. Большой кофейник на кухне источал головокружительный аромат. Она наливала в маленькие кувшинчики сливки, разбавленные молоком, когда в кухне раздался истошный крик Мисси:

– Там за сушилкой разбитые чашки! Они были целы, когда я мыла их утром. Клянусь, я их не роняла!

Эллен поспешила успокоить девушку:

– Нет, Мисси, это моя оплошность. Просто я забыла убрать. Почему бы тебе не отнести кофе, пока я позабочусь об этом?

Мисси с трогательно ожившим лицом схватила поднос. Когда она поспешила в столовую, Эллен посмотрела ей вслед и вздохнула. Девушка работала у нее больше месяца, но была такая же пугливая, как в первый день.

Эллен очень ей сочувствовала, ибо как никто другой понимала, каково быть робкой и бессловесной. Но сегодня ее все раздражало. Она понимала, что должна успокоиться, прежде чем за ней заедет Брэд. В этот день они собирались в ювелирный, чтобы выбрать ей кольцо.

Брэд. Ее жених. Обручение. Неожиданно все это представилось ей таким далеким и странным. У нее защемило сердце.

Волнение помолвки. «Это нормально», – сказала себе она. Замужество являлось колоссально важным шагом. Было бы глупо, если бы она не нервничала.

Приняв предложение Брэда, она утвердила торжество реальности над мифом. И над временем тоже. Та окуренная дымом страсть в цветнике отошла к фантазиям прошлого – Брэд был реальным, конкретным будущим.

Саймон не ожидал увидеть столько народа. Вся компания была в сборе. Пожилой человек в галстуке-бабочке и полосатых помочах. Загорелая, атлетического вида молодая пара, нежно потчующая друг друга кусочками булочки со сливочным маслом. Нудная леди, должно быть, мать двух мальчиков, носившихся вокруг стола. Первому на вид было лет восемь, второму около десяти. Среднего возраста мужчина с рыжеватой шевелюрой. И Эл, руководящая всей церемонией, грациозно наливающая кофе в изящные фарфоровые чашки. От источаемого сдобными булочками маслянистого запаха у Саймона потекли слюнки.

При виде нового постояльца пожилой мужчина оживился.