Иранская сказочная энциклопедия - Автор неизвестен

Ты должен найти человека, коему принадлежат сии слова, и узнать истинный их смысл. После же вернешься ко мне, я загадаю вторую загадку.

— А где обитает человек, которого я должен найти?

— Если бы мне это было ведомо, я бы не стала спрашивать тебя.

Объятый великим отчаянием, шахзаде уронил голову на грудь.

Узрев его смятение, малика Хуснбану молвила:

— О шахзаде, эта загадка одна из легких. Если же ты струсил с самого начала, стоит ли тешить себя несбыточными надеждами?

Шахзаде сказал:

В миг расставанья с тобой любой волосочек твойСтановится острым копьем, любая ресничка — стрелой.Как жить без тебя я смогу, если в разлуке с тобойТесней, чем ушко игольное, кажется мир земной?

— О красавица малика! Надежды призрачные слаще утраченных. С надеждой в сердце и смерть не страшна.

— Эй, хаджибы, — рассердилась малика. — Гоните этого пустослова из нашего города.

Хаджибы вознамерились было исполнить приказание малики Хуснбану, однако шахзаде Мунир сказал:

Милая! Клинком разлуки ты мне грудь не рассекай.Нить сердечной дружбы нашей так легко не обрывай.Если ты меня нс хочешь погубить в сетях любви,Хоть за край своей одежды мне держаться дозволяй.

— О госпожа моего сердца! Молва о твоей мудрости и благородстве у всех на устах. Почему же меня лишаешь ты своей благосклонности? Уж не оттого ли, что я попал в любовные сети? Дай срок, и я докажу, что достоин твоей любви.

— И сколько же придется мне ждать обещанного?

— Всего год.

— Ладно, — согласилась малика и повелела слугам выдать шахзаде Муниру золотой слиток.

Покинув дворец малики, шахзаде Мунир, обливаясь слезами, горько сетовал на свою несчастную судьбу:

Отрезало нить своего сострадания небо,Душе беспощадные шлет испытания небо.Начало мучений пришло иль конец моей жизни?За что посылает мне эти терзания небо?

Много богатых и знатных юношей приезжали в Хуснабад со всех концов света в надежде обрести благосклонность прославленной малики Хуснбану и добиться ее руки. И, отправившись разгадывать загадку малики, до сей поры еще никто из них назад не вернулся. Однако это не устрашило шахзаде Мунира. Любовь его была глубока и искрення, и, укрепив свое сердце мужеством, он отправился в неведомые страны, надеясь одолеть неодолимое. По прошествии некоторого времени он оказался в Йемене. Устроившись под раскидистым деревом и глядя в безоблачное небо, он взывал к милости всевышнего, дабы тот помог ему снести выпавшие на его долю испытания:

Муки жизни беспощадной, боль любви неразделенной —Как спина твоя выносит эти тяжести, влюбленный?Не хватает мне терпенья, чтобы внять словам рассудка.Не хватает мне рассудка, чтоб ушел я прочь, спасенный!

Волею судьбы дорога привела сюда же и Хатема. Увидел Хатем прекрасного юношу, озаренного шахским сиянием, из глаз коего градом катились горькие слезы, и стенания того юноши разбередили душу Хатема, и он проникся к нему состраданием и сказал:

— О юноша, поведай мне свою печаль. Может быть, я сумею тебе помочь.

Отер шахзаде Мунир слезы и увидел перед собой стройного юношу с лицом, подобным утреннему солнцу, облаченного в шахские одежды, сплошь изукрашенные драгоценными каменьями, восседающего на арабском скакуне.

И молвил Мунир:

— О благородный юноша. О страданиях, подобных моим, словами не скажешь.

— Утешь печаль свою и смятение души, — отвечал ему Хатем, — ибо нет на свете горя безысходного. Поведай мне, что у тебя на сердце, и, может быть, с помощью Аллаха нам с тобой удастся преодолеть трудности. Если тебе нужны деньги, я одарю тебя богатством, и ты не будешь ни в чем знать нужды. Если же тебя гложет безответная любовь, я помогу тебе обрести взаимность и соединиться с возлюбленной.

— О великодушный юноша! Да воздаст тебе всевышний за доброту твою! — Шахзаде Мунир достал из-за пазухи портрет малики Хуснбану и показал его Хатему.

— Вот та, которая повергла меня в пучину горя и страданий, — молвил он.

Взглянув на изображение малики, Хатем пришел в великое изумление, ибо никогда доселе не случалось ему лицезреть столь дивной красавицы.

— О юноша, успокойся, я не покину тебя в беде! Только расскажи мне свою печальную историю.

— Да будет тебе известно, — молвил Мунир, — сам я — шахзаде Хорезма и до сей поры жил во дворце своих сиятельных родителей, пребывая в мире и благоденствии. Однако покой мой нарушила молва о прельстительнейшей из красавиц, к тому же мудрой и прозорливой. И ум мой улетучился, и, презрев весь свет, я устремился к ней. Вскоре я предстал пред ее светлые очи и поведал ей о своей любви. Она мне отвечала, что снискать ее любовь я могу, лишь отгадав семь трудных загадок. Выслушав первую из них, я уразумел, что найти на нее ответ — дело несбыточное, и сие повергло меня в беспросветное уныние.

Хатем немало подивился рассказу Мунира, и привел его к себе во дворец, и обрядил в шахские одежды, и они три дня и три ночи предавались пирам и веселью. На четвертый же день Хатем сказал:

— О щахзаде, пора нам отправляться в дорогу. Только добыв ответы на загадки малики, ты получишь ее в жены.

— Воля твоя, благородный юноша, — отвечал Мунир.

Хатем не мешкая позвал слуг и сказал:

— Нынче я покину дворец и отбуду в дальние края, где ждет меня неотложное дело. Вам же повелеваю заботиться о бедных и чужестранцах, щедро одаривать их, дабы они были избавлены от всех нужд.

— Слушаем и повинуемся, — отвечали слуги.

Вскоре Хатем и Мунир покинули Йемен и пошли в сторону Хорасана. После многих дней пути, оставив позади города и страны, достигли они города Хуснабада. Увидев у дворцовых ворот двух странников, слуги тотчас донесли об этом малике Хуснбану, та же повелела привести их немедля к ней. Когда Хатем и Мунир предстали перед маликой, она увидела, что оба они излучают шахское сияние, оба одеты в шахские одежды. И малика спросила:

— О прекрасные юноши, что привело вас в эти края?

— О прельстительная малика, — отвечал ей Хатем. — Молва о твоей несравненной красоте и добром нраве достигла наших пределов, и, снедаемые нетерпением, мы пришли сюда, чтобы убедиться, так ли это. Не будешь ли ты милостива хоть на одно мгновение открыть нам свой прекрасный лик?

В ответ на эти слова малика усмехнулась:

— О наивные юноши! Какая же девушка станет показывать свое лицо постороннему? Чем заслужили вы подобное снисхождение?

Испытав неловкость после этих слов малики, Хатем погрузился в глубокое раздумье, а потом сказал:

— О благородная малика! Ты имеешь обыкновение загадывать странникам семь загадок. Может быть, ответив на них, мы сможем заслужить твое благорасположение? Если будет на то твое соизволение, пригласи высокородных горожан и при них обещай, в случае нашей удачи, признать себя побежденной.

— Я согласна, — отвечала малика Хуснбану и немедля повелела хаджибам позвать всех знатных людей города во дворец. Когда же все они были в сборе, малика объявила, что готова руку и сердце свое даровать тому, кто разгадает ее загадку. Успокоенный Хатем, обратясь к малике, попросил:

— А теперь загадывай свою первую загадку.

И малика сказала:

Кто та любимая, скажи, которую, узрев однажды,Мы жаждем встретить, но вовек не утолить нам этой жажды?—

и добавила:

— О храбрые юноши! Кроме того, вы должны найти человека, коему принадлежат сии слова, и узнать истинный их смысл. Только тогда я загадаю вам вторую загадку.

Приключение первое

Покинув дворец малики, Хатем и Мунир вернулись в караван-сарай, но Хатем отправился в путь один, оставив своего друга в Хуснабаде. По прошествии нескольких дней он увидел газель с двумя детенышами. За ней гнался голодный волк. Хатем заслонил ее от волка и гневно сказал:

— Как можешь ты, кровожадный хищник, зариться на жизнь кормящей матери?!

Остановился волк и спрашивает:

— Уж не Хатем ли ты, человек?

— Откуда тебе ведомо, как меня зовут? — удивился тот.

— Я узнал тебя, дружище, по великодушию и милосердию, коими наделил тебя Аллах, — отвечал волк. — Среди живых существ мира один ты славишься столь великолепными достоинствами. Ныне же ты лишаешь меня добычи, но что ты можешь предложить мне взамен?

— А что бы ты пожелал съесть?

— Любимая еда волков — мясо!

— Ну что ж, — сказал Хатем, — выбирай, какая часть моего тела тебе больше всего по вкусу.

— Я предпочитаю ляжку, — воскликнул волк.