Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты - Сергей Калашников

Кстати, он в кораблестроении не знаток, но этот тип миноносцев так уродлив, что возникает масса вопросов. Здесь все сделано не по-человечески. Бред сумасшедшего конструктора, а не корабль. Вот, скажем, когда он приказал сделать приспособления для отстрела мачты, стармех решил задачу иным образом. Заднюю просто снял, а переднюю вставил в вертикальную трубу, зачем-то вваренную еще строителями в задней части надстройки, похожей на рубку подводной лодки. И теперь эта мачта, при необходимости, просто опускается в рубку по перекладину, закрепленную на самой верхушке. Ну-ка, пока ничего не происходит, поспрашиваем «духа».

— Старшему механику прибыть на мостик, — внятно произнес он в переговорную трубу.

Расспросив пожилого главстаршину, выяснил, что знания того в этом вопросе основаны на слухах, пересудах и презрительных замечаниях. Сложилось впечатление, что поначалу строили совсем не такой корабль. Потом проект переделали в срочном порядке. Были разговоры о строительстве подводной лодки, но вопрос с двигателями остался нерешенным. И пять готовых корпусов переоборудовали под серийные паровики.

Откуда толстый прочный корпус, практически лишенный внутреннего набора, но разделенный огромным количеством переборок — это главстаршине неизвестно. Стальной лист палубы, и дурацки плоское днище, которое, говорят, по расчетам конструкторов должно было способствовать продольной устойчивости. Сохранились также шахты перископа и воздухозаборника. Причем, именно воздухозаборник оказался просто великолепен. Прикрытый броней, вынесенный, практически на верхнюю точку надстройки, он исправно работал в любой шторм и после любого обстрела. И выбор места для успокоителя качки тоже не случаен. Четное количество стрингеров при узком корпусе и отсутствии киля просто не оставили для него иного пространства. Там ведь еще и механизмы привода надо как-то размещать. Это в зазоре между погребом носовой башни и задней оконечностью торпедных аппаратов, установленных над самым днищем.

В итоге — низкая неогражденная, заливаемая водой палуба, непроходимая продольно. Теснота, дискомфорт. Зато неплохой ход, очень плавная качка, даже легкое бронирование. В общем, как всегда, у любого плюса есть свой минус, и наоборот.

— Цель меняет курс. — Сигнальщик не отрывается от окуляров. — Циркуляция вправо.

— Разворачивается, чтобы наказать наглого маломерку, — понял Гошка. И вслух. — Полный ход. Торпедные аппараты готовить, орудия к бою! Мачту опустить.

Ситуация кардинально менялась. Однажды «Рябому» уже удалось потрепать однотипный с этим корабль. И именно в условиях встречного боя, когда время сближения невелико. Правда, повезло им тогда, как …. Больше так не будет. И ветер справа. Хорошо, хоть, волнение слабое. А то ведь даже при четырех баллах миноносец практически непригоден для прицельной стрельбы, слишком качает, да и вероятность того, что в ствол заплеснет воду, чересчур велика.

Сближение на встречных курсах, расстояние до цели тает на глазах. Каждая минута съедает километр. Скольжение на повороте руля и успокоителя качки позволили «пропустить» первый залп справа по борту. Хотя, легло близко. Сменили направление отклонения, и на этот раз фонтаны встали слева. Гошка снова изменил ориентацию управляющих лопастей. Противник опять промахнулся. А тут заговорило носовое орудие миноносца. Далеко. Промахи идут. А где же всплески? И что за вспышка на надстройке неприятеля?

Ага. Противник разворачивается к нему бортом. Это пять стволов вместо одного по носу или по корме. И дымом не прикрыться, его снесет ветром.

Гошка мечет миноносец из стороны в сторону, то, давая смещение, то резко, в два руля поворачивая. Пушки рикан большего калибра. Они реже стреляют, и именно сейчас важно, чтобы маневры «Рябого» не позволяли их наводчикам удерживать его в прицеле. Вот осколки осыпали палубу. Следующий залп вызывает стальной дождь. Даже триплекс рубки покрывается трещинами. Шрапнелью лупят. Значит, его разглядели и приняли за миноносец семьсот десятой серии. Ну, этим его не пронять. Торпеды уже приготовлены к стрельбе. Без этого «аргумента» вся затея ни к чему не приведет. И хорошо, что главный калибр крейсера стреляет так редко.

Взрывы снарядов, удары, сотрясения корпуса, звон осколков и шрапнели — Гошка почти одурел, но первую торпеду выпустил вовремя. С предельной дальности она не имела почти никаких шансов попасть, но вся бортовая артиллерия противника перенесла огонь на нее. Заработали дымогенераторы, и, нырнув в густое облако, миноносец в два счета преодолел оставшиеся до оптимальной точки пуска полкилометра.

Выскочил, выстрелил вторую торпеду, развернулся, получив еще порцию шрапнели и осколков, и снова влетел в дымовое облако. Пару раз менял курс, улепетывая со всей возможной скоростью. Мощный взрыв за кормой указал на то, что его гостинец нашел адресата. Или был уничтожен артиллерией?

Еще взрывались вблизи посланные вдогонку снаряды, еще приходилось активно маневрировать, чтобы не получить попадание после практически выполненного маневра ухода, а Гошка уже размышлял. Вот уже второй раз он выходит из боя с мощным, отлично вооруженным кораблем. Он, малоопытный командир, действующий вопреки всем правилам тактики морского боя. Это что? Везение? Или он так крут?

Миноносец избит и иссечен, но докладов о пробоинах, повреждениях или потерях не поступает. Репутация «счастливого командира», уже закрепленная за ним матросской молвой, станет незыблемой. Почему? В собственную исключительность или особые таланты он не верит. Нормальный парень, не более. Или он чего-то не понимает?

— Угля осталось только до острова Гелен. — Выводит его из задумчивости голос старпома. — Если самым экономичным ходом.

— Следуем в Гелен. Самым экономичным ходом. — Откликается Гошка и покидает рубку. — Да, отмените боевую тревогу. — Добавляет он уже из люка. Сигнальщики докладывают о том, что расстояние до риканского крейсера нарастает со скоростью, равной ходу миноносца. Опять, что ли комендоры угодили в машинное отделение неприятеля? Был момент, удачный для дюжины выстрелов.

Да. Тормознул он после боя. Не подумал об угле. Старпом тактично напомнил, о чем и когда нужно заботиться командиру. Обход отсеков. Народ взвинчен. Все работает. Уголь переносят к одному котлу, где тяга лучше. Дымовым трубам сегодня досталось.

На палубе картина ужасная. Все поверхности носят следы многократных воздействий металла. Посвежело. Даже невысокая волна захлестывает на палубу, омывая голую стальную поверхность, изредка облизывая похожую на танковую, приплюснутую башню носового орудия.

Похожую на танковую. Вот оно. Этот миноносец — морской танк. Низкий силуэт, все поверхности находятся под острыми углами к падению снаряда. Или прикрыты забортной водой. Пусть и не самая толстая, но броня. Вот след на рубке. Явно — поросенок калибра сто пятьдесят миллиметров. Главный калибр крейсера. В них попадали, и неоднократно. Но все рикошетило. И, кажется, «Рябому» недолго носить свое имя. Перекрестят в «Драного».

Трубы, действительно, выглядят неважно. Партия ремонтников уже накладывает заплаты. Прямо поверх старых заплат. Кокетливо получается. Хорошая видимость. Рассвет. Сигнальщики обшаривают оптикой горизонт. Чисто. Атакованный крейсер час назад скрылся из виду. Даже не пытаясь его преследовать. Снаряды миноносца за время боя попали в него не один раз, могли и беды наделать.

Гошке не с руки торчать рядом вражеским крейсером, ожидая, чем дело закончится. Пожжет уголь, и придется болтаться в море под наскоро состряпанным парусом. Кстати, сам-то парус им просто не из чего сделать. Нет, любоваться побежденным кораблем он не будет. Или непобежденным? Ну, постреляли друг в друга, так, разбежались же. А от острова Гелен уйдут сообщения, руководствуясь которыми Рысские крейсера хорошенько прочешут море. Если «Чиган» поврежден, догонят и добьют.

Глава 8

В порту Гелен оказался новейший эсминец, завершивший бункеровку. Капитан порта, получив семафор с «Рябого», направил его в сторону атакованного Гошкой «Чигана». Пара стотридцатимиллиметровок — это здорово. Рыская артиллерия последнего поколения чудо как хороша. Оно, конечно, эсминец против крейсера вроде как несерьезно, но если радиус поражения и скорость больше, чем у противника, то победа — дело терпения.

Семьсот второй стоит у стенки. Команда в бане. Угля в порту больше нет. Бункера ушедшего пару часов тому назад корабля удалось заполнить только на три четверти. Тут неподалеку металлургический комбинат, а за мысом — достроечный бассейн небольшой верфи. Так что топливо будет. Уже завтра. А сейчас тихий осенний вечер. И усталость такая, что вообще ничего не хочется.

Нет, хочется. Хочется стоять на мостике быстроходного красавца, унесшего в море чисто выбритых и одетых в отглаженные спецовки морских офицеров. А не выглядывать через растрескавшийся триплекс из тесной стальной утробы ходовой рубки этого иссеченного осколками… ладно, определение можно опустить.