Ненависть или любовь? - Элизабет Кейли

Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.

Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж… А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов… Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу… Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.

Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.

Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».

Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды… Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!

Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.

И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:

– Папочка, не нужно, папочка!..

Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.

Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.

– Он опять хотел сделать это… – пробормотала она.

– Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!

Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.

Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.

Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.

Как только ей это удалось, Сьюзен сразу же, действуя исключительно по наитию, размахнулась и ударила профессора кулаком. Она попала в скулу, и Бьюинс закачался и тихо застонал от боли.

Он недоуменно посмотрел на Сьюзен. В его глазах плескалась обида ребенка, который не понимал, за что его так жестоко наказывают.

– Так делать нельзя! – жестко сказала Сьюзен. – Вы сейчас же ложитесь спать.

Она взяла профессора за руку и уложила в кровать.

– Вы тихо лежите и спите. Нельзя ничего ломать. Вы все поняли?

Профессор только подавленно кивнул.

– Вот и отлично! Вы просто молодец! – Сьюзен осторожно похлопала его по щеке. – А теперь спать!

Когда она повернулась, на нее смотрели две пары совершенно серых глаз.

– Скотт, – совершенно спокойно сказала Сьюзен, – немедленно отойди оттуда! У тебя голые ноги, ты можешь пораниться. Не хочу в два часа ночи возиться с твоими ранами.

Мальчик ошеломленно посмотрел на нее, но все же послушался. Он осторожно отошел к Сьюзен и сестре, опасливо посматривая на безмятежно спящего отца.

– Думаю, нам всем стоит уйти отсюда и дать вашему отцу возможность спокойно спать. – Она поманила за собой Шарлотту и Скотта и вышла за дверь.

Жестом Сьюзен указала на дверь спальни Скотта, предлагая всем войти туда.

– Что здесь происходит? – сердито спросила она, когда за Шарлоттой закрылась дверь.

– Пап опять начал делать это! – воскликнула Шарлотта.

– Ничего он не делает! – сердито прикрикнул на нее брат.

– Не кричи на сестру! – велела ему Сьюзен. – Ты же видишь, она очень расстроена. Предлагаю всем успокоиться и тогда ты, Скотт, все нам объяснишь. Идет?

Скотт хмуро кивнул.

– Вот и отлично. Так что же произошло?

– Просто отец иногда приходит в себя, понимает, что Каролы нет. Но, вероятно, просветление наступает не полное. Тогда он начинает все вокруг крушить и кричит, что никогда не сможет ее простить.

– И часто с ним такое бывало?

– Всего два или три раза. – Скотт пожал плечами. – Но сегодня он особенно разбушевался.