Молчание. Ужас тишины - Александр Булахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Елена Степановна спустилась по крутым ступенькам и двинулась в нужном направлении, цокая каблуками по звонкой керамической плитке. «Цок, цок, цок…", – каждый шаг коридорное эхо возвращало повторяющим звуком. В какой-то момент она сбавила темп, услышав, что кто-то вслед за ней спускается по ступенькам в подвал. «Интересно, кто это может быть?», – задумалась женщина. Быстрые, догоняющие её шаги она слышала отчётливо.
Круглова обернулась – и чуть не умерла от страха: приближающиеся к ней шаги Елена Степановна всё ещё слышала, но никого, кто мог бы издавать эти шаги, в коридоре подвала не наблюдалось. Внезапно, ни с того, ни с сего, тишина в подвале стала абсолютной. Даже эхо – и то замолчало. Круглова почувствовала холодное жгучее дыхание, словно какая-то нехорошая тварь задышала ей в затылок. Елена Степановна резко развернулась и увидела на небольшом расстоянии от себя девушку в чёрном платье, с вороном на плече. В этот раз она выглядела старше. На щеках у неё виднелись небольшие кровоточащие язвочки. Глаза её были красные, губы – плотно сжатые. Ничего не говоря, девушка резко выкинула вперёд руку и, хоть она не дотронулась до Кругловой, силы и энергии, исходящей от этой руки хватило на то, чтобы отбросить несчастную женщину метра на три назад. Круглова сильно ударилась головой об стену и почувствовала, как по коже поползла тёплая струйка крови.
«Чёрное нечто» заговорило мерзким прокуренным голосом:
– Я в ярости! Я не привыкла повторять. Моей злости не будет предела, если ты немедленно не покинешь эту больницу! Третий раз я тебя предупреждать не буду.
Круглову от ужаса парализовало. Она даже не смогла вымолвить слово. То, с чем она столкнулась уже второй раз, не лезло ни в какие рамки её сознания. Или, она сошла с ума, или всё вокруг перестало быть таким, каким было…
Девушка, медленно удаляясь, исчезла за поворотом. А Елена Степановна почувствовала сильное головокружение, более того, её стало трясти, и не столько от боли и потери крови, сколько от нервного потрясения. Дрожащими руками она достала мобильник из кармана белого халата и набрала Магамединова:
– Лена, ты где? Сколько тебя можно ждать? – услышала она злой голос своего начальника.
– Максим, я разбила в подвале голову и, кажется, теряю сознание. Здесь так много кровищи, никогда бы не поверила, что во мне столько может быть….
7
Отжимая половую тряпку, баба Маня – уборщица, закреплённая за третьим этажом больницы, – посмотрела на голубую обшарпанную стену, потом перевела взгляд на окно, вновь посмотрела на стену и тихонечко выругалась матом. После чего кинула тряпку обратно в ведро, схватила двумя руками весь свой рабочий инвентарь и, тяжело вздыхая, засеменила в направлении лестничной площадки.
По дороге встретила медсестру с поста и пожаловалась ей:
– Я, Алёна, совсем голову потеряла. Правильно говорят, старость – не радость.
– В чём дело, баба Маня? – участливо спросила медсестра.
Горецкая, поставив ведро с тряпкой на пол, начала объяснять:
– Да вот: вымыла окно, убралась в туалете, мою пол в коридоре и вдруг замечаю, что нигде не вижу дверей в кабинет главврача. Видишь, какая я дура!
– Зачем вам двери в кабинет главврача, баба Маня? Что-то я ничего не пойму.
– Всё тут просто и понятно. Я, дура, не на свой этаж пришла убираться. Не на третий, а на второй, наверное.
– Ну как же не на третий, милая моя баба Маня, – заулыбалась Алёна. – Вон, смотрите, что написано на стене: «Третий этаж». Всё чётко и понятно.
– Не пойму ничего, – разволновалась уборщица. – А где же тогда кабинет главврача?
– Да, на четвёртом, там, где он и был.
Старенькую женщину, с отёкшими из-за сахарного диабета ногами, пошатнуло, и она одной рукой схватилась за стену. Давление у неё вмиг подскочило вверх.
– Ну, что ты, родненькая, мне такое говоришь? Я всю жизнь в кабинете главврача убиралась, потому что он закреплён за мной. Я всё в нём наизусть знаю, – повысив голос, произнесла она.
– Баба Маня, никогда ты, сколько я здесь работаю, не убирала в кабинете главврача.
Мария Ильинична вдруг улыбнулась, будто о чём-то догадалась, и схватила Алёну за белый халат:
– Ты меня, балбеска, разыгрываешь, – проскрежетала глухим голосом бабка. – А ну, признавайся, в чём подвох!
– Да ну вас! – Алёна вырвалась из слабых рук уборщицы. – Вот, скажите мне, баба Маня, чего вы сегодня в обед на работу припёрлись? Вы же на больничном. Отлежались бы дома, сколько вам положено. Идите, выпейте валерьянки, что ли, и не пугайте мне больных. А то не успеете оглянуться, как вас в психушку с маразмом упекут. Это я вам на полном серьёзе говорю. Такими темпами скоро в смирительной рубашке будете полы мыть.
8
Магамединов очень сильно волновался за Круглову. Бегал вокруг неё, словно та вот-вот умрёт, если он не будет о ней заботиться. Елену Степановну это немного забавляло и даже смешило. Максим Викторович достал из шкафа подушку, положил её на диван и предложил:
– Ложись, раненая. Инга скоро тебя домой отвезёт, только обход больных закончит…. Восемь швов – это ж надо так умудриться стукнуться. Ты, как я понял, поскользнулась и ударилась головой об стенку?
«Если б всё было так просто, – подумала Круглова и села на диван. – Стоит ли ему рассказывать про девушку в чёрном платье с вороном на плече, или сразу попросить таблеток от шизофрении, вдруг у него они где-нибудь завалялись?».
В кабинет, предварительно постучав, вошла лечащий врач терапевтического отделения Инга Вацлавовна Весюткина – невысокая, хрупкая на вид женщина в белом халате, которую Магамединов уважал и очень ценил за её умение анализировать и находить ответы на самые сложные вопросы.
– Ну, что, боец спецназа, отвоевала? – произнесла она, увидев перебинтованную голову Кругловой. – Собирайся, отвезу тебя домой.
– Не поеду я никуда. Мне тут с вами веселей и спокойней. Вот как дождусь результатов вскрытия, тогда поеду. А сейчас не дёргайте меня своими заботами. Идите, лодыри, работайте! – пользуясь положением, закапризничала Елена Степановна и тут же мысленно назвала себя дурой, вспомнив предупреждение девушки в чёрном платье. Ей следовало соглашаться с предложением Инги и сваливать отсюда как можно быстрее, а она корчила из себя неизвестно кого (действительно, боец спецназа!) и ничего не могла с собой поделать.
– Работа не волк, в лес не убежит, – ответила на её реплику Инга Вацлавовна. – Ехала бы ты домой, Лена. Когда ты ещё так удачно разобьёшь голову. Будь я на твоём месте, уже давно бы сидела дома и читала какую-нибудь бабскую книжку про любовь.
– Кто тебе мешает? Стена в подвале крепкая, – пошутила Круглова, – сама проверяла.
– Лена, если ты каждую смерть в больнице будешь принимать так близко к сердцу, твоя психика не выдержит, – заметила вслух Весюткина. – Мы врачи, не
забыла? Возьми себя в руки.
Круглова легла на подушку, и на её лице появилось серьёзное выражение:
– Инга, а, если моя психика уже дала сбой? Что тогда?
– Я просто хотела сказать, что мы каждый день играем со смертью в перетягивание каната, – попыталась объяснить свои слова Весюткина. – И нет нашей вины в том, что на этот раз канат перетянула смерть. Увы, в нашей профессии такое бывает. Ты ведь не первый год работаешь, Лена. Всякое повидала.
– Это понятно. Я не о том… В последнее время, знаешь, я что-то сама не своя. Мне трудно это объяснить…
Замученный возникшими проблемами, Магамединов только теперь сообразил, почему не спешит домой Круглова, и решил её успокоить:
– Лена, я убеждён, что твоей вины в смерти Кадышева нет. Ты всё сделала правильно. Я смотрел историю болезни – все назначения грамотные. Здесь в другом дело: или ему наши медсестрички вкололи что-то не то, или вкололи лекарство дважды. В общем, человеческий фактор. Разумеется, я, как завотделением, во всём разберусь, так что не волнуйся.
Магамединов смахнул рукой прядку волос со лба Кругловой:
– Хочешь, я тебе позвоню, когда будут результаты?
– Обязательно позвони, а то я тут умру у тебя на диване, так и не узнав истинную причину смерти этого несчастного Кадышева…
9
Ворвавшись к Аллочке в кабинет, Погодин сразу же обнял её за плечи. Он посмотрел через окно во двор больницы, и краем глаза заметил, как от проходной к входу больницы медленно шёл высокий мужчина в чёрном костюме и тёмных очках. А навстречу ему по ступенькам спускался Беленький.
Мужчины остановились напротив друг друга и о чём-то заговорили.
– Я очень люблю тебя, Аллочка, и ты это прекрасно знаешь, – зашептал Пётр Алексеевич на ухо своей возлюбленной.
– Не представляешь, Петя, как мне это приятно слышать, – улыбнулась счастливая Аллочка. – Прошу тебя, повторяй эти слова почаще.
