Магистр Разрушения - Ирина Владимировна Сыромятникова

— А что произошло в Россанге? — живо заинтересовался Гэбриэл.

— Джеррола едва не убили, — просветил его отец.

— Еще одного Лорда? — поразился юноша.

Повелитель Шоканги насмешливо фыркнул:

— Стадо баранов! Как их предки Лордами стали, понять не могу?

— Не будем обобщать! — поморщился Ребенген. — В Каверри наши действия были весьма удачны.

— М-м, — Лорд Бастиан поднял с блюда нанизанное на щепку пирожное и попробовал его на вкус. — Филиас всегда был себе на уме. Никогда не мог сказать, на что он способен.

— Влияние Стихий? — Ребенген всегда задавал себе вопрос, как влияет на характер Великих Лордов посвящение стихиям, происходящее посредством древних магических знаков. В провинции Шоканга располагался символ огня, в Россанге — воздуха, в Каверри — воды.

Великий Лорд пожал плечами:

— Какая разница? Взялся править — умей держать удар!

Ребенген решил не углубляться в политику:

— Так вот, у нас проблема: разработанный тобой способ позволяет обнаруживать собственно доппельгангеров, на завербованных ими граждан Арконата он не действует, мы рискуем срубить верхушки, оставив корни в земле. А при попытке захватить их живыми… Ты работаешь с ними дольше, удавалось ли тебе их допросить?

Великий Лорд не торопился с ответом. Он, не спеша, пил чай.

— А вот об этом я хочу поговорить с Нантреком лично. Устрой нам встречу! И предупреди его, что благотворительность закончилась.

— Что ты хочешь за свою помощь? — вздохнул чародей.

— Я хочу, чтобы место, откуда они являются, было уничтожено, чего бы это вам ни стоило. Никаких компромиссов, никаких соглашений!

— Ну, это подразумевается…

— А я хочу, чтобы вы дали клятву!

— Я передам Нантреку твои слова.

— Вот и хорошо, — Лорд выудил откуда-то три медных шарика и начал привычно катать их в ладони.

Оценив тяжесть предметов, Ребенген заключил, что убийство им пока не грозит, и решился зайти с другого конца:

— Как ты относишься к предложению Ракша?

Старший Лорд пожал плечами, его сын снова вмешался:

— А как к нему можно относиться?

Действительно — как? Чародей решил замять эту тему и сосредоточиться на еде: Першин уже вовсю жует, а при той скорости, с какой Гэбриэл поглощал печенье, на столе скоро останутся одни вазочки. Ребенген выбрал себе пирожное, облитое чем-то белым и посыпанное дроблеными орехами.

— Не знал, что ты любишь сладкое, — усмехнулся Бастиан.

— Не люблю, — признался чародей. — Но последнее время очень тянет.

— Это нервы.

Ох, нервы! У Ребенгена даже слеза на глаза навернулась. Обычно при такой нагрузке ему помогали эликсиры, но после прошлогоднего опыта он не решался их принимать — слишком легко втянуться. А ведь он так молод (особенно — для чародея) и уже так много сделал для Ордена. Наверное, сладкое благотворно действовало не только на него, Першин собрался с мыслями и решился задать вопрос:

— А как она выглядит?

— Кто — она? — оторвался от пирожных Гэбриэл.

— Тьма, — уточнил маг.

У Ребенгена засосало под ложечкой.

— Такая черная, — сообщил юноша, — и дымится. Вы что, хотите посмотреть на нее в натуре?

Глаза мага азартно заблестели:

— Да, конечно! Если это ничему не повредит.

— Только нервам, — буркнул Ребенген и заторопился с пирожным.

Молодой Лорд серьезно кивнул:

— Хочу предупредить: это может быть очень неприятно, даже на взгляд со стороны. Хотя на обычных людей не действует.

«А ведь обычных-то людей среди нас и нет!» — сообразил Ребенген.

Гэбриэл бросил вопросительный взгляд на отца.

— Действуй! — усмехнулся Бастиан. — Давно хотелось узнать, что это такое.

— А я бы воздержался, — буркнул Ребенген, — но кто меня станет слушать?

Повелитель Шоканги расхохотался в ответ, это явление было настолько неестественным, что мажордом испуганно заглянул в комнату.

Гэбриэл пожал плечами и сложил ладони лодочкой, а дальнейшее произошло так быстро, что слилось для Ребенгена в одно событие. Миг, и в руках юноши появилось нечто, что назвать субстанцией было нельзя — так, прореха в реальности, дырка без дна, без единого отсвета. Кладезь Мрака не курился дымом, скорее — наводил на окружающее пространство рябь, словно пробовал материю на прочность. За долю секунды Ребенген осознал, что перед ним находится воплощенное Небытие, отрицание Сущего, Абсолютная Тьма. Мысль о том, что когда-то ЭТО уже касалось его, пугала чародея до помрачения, но опуститься до визгливых воплей о пощаде он не успел — раздался грохот и Разрушитель поспешно отпустил свою Силу.

Першин лежал в глубоком обмороке — он отшатнулся от стола так стремительно, что упал на пол вместе с креслом, чтобы привести его в сознание, мажордома пришлось послать за нюхательной солью. Ребенген зыркнул искоса на повелителя Шоканги: Лорд Бастиан побледнел, но отстраняться не стал. Его глаза казались еще темнее, чем обычно, в зрачках блуждали синие отсветы и какое-то безумное ликование. Возможно, дело было в семейном родстве, или в покровительстве Огня Шоканги, но Ребенгену показалось, что Лорда очаровала сама мысль о Силе, способной прижать к ногтю любого мага. Прикинув, как далеко может зайти воображение Бастиана, чародей понял, что с экспериментами надо завязывать.

— Это индивидуальная реакция, — пояснял молодой Лорд, пока Першина расталкивали и усаживали в кресло. — Бигген установил, что Разрушение как-то завязано на структуру личности.

При Ребенгене Бигген выражался конкретней — на рациональное мышление, и добавлял, что оно не всегда является сильной чертой магов. Но говорить при Першине, что у него с мозгами не очень, было бы жестоко. Тем более что маг очень быстро справился с потрясением, наверное, сказался опыт службы на Границе.

— Да-а, — протянул Першин, вытирая пот со лба рукавом, — с этим надо быть поосторожней.

— Простые граждане ничего не чувствуют, необученные маги тоже, — Ребенген уже вернлся в свое кресло, — экспериментально установленный факт. Но сколько шума может поднять один-единственный посвященный, если все поймет неправильно, страшно даже думать. Оперативный Совет принял решение провести предварительную подготовку.

Такой подход Першин мог понять.

Задумчиво оглядев помятых волшебников, Лорд Бастиан подал знак мажордому и тот сменил приборы — на столе появились фужеры из каверрийского стекла, заполненные золотистым яблочным вином. Ребенген мысленно разделил емкость на три и напомнил себе о разнице в весе — соревноваться в питии с хозяевами стола не стоило. К теме Разрушения, по молчаливому согласию, не возвращались. Говорили о политике, о ценах на зерно и железо. О том, какой доход могут принести провинции оружейные мастерские, которые собиралось открыть в Шоканге Серое Братство (в качестве товара никто не сомневался, но в возможность собрать налоги с упрямых южан верили немногие). Ребенген приложил все силы для того, чтобы разговорить Першина. Это оказалось несложно (маг недооценил размер фужеров), но потом коллегу повело на пошлые