«Берия. Пожить бы еще лет 20!» Последние записи Берии - Лаврентий Берия

Для Хрущёва это было тем более свойственно, что сам он был в больших неладах как с литературным стилем, так и с грамматикой (знаменитое его «Азнакомица…» — не анекдот). Да и образованием не блистал, а к самообразованию склонности не имел.

Берия же, напротив, с младых лет хотел учиться и всю жизнь учился, в том числе — не по учебникам, а в постоянном общении с крупными людьми, выдающимися умами страны. Причём его собеседниками были незаурядные фигуры в различных областях деятельности, начиная от теоретической физики и заканчивая культурой. Поэтому Берия и рос постоянно.

Так что свои речи он тоже писал явно сам, что видно и из публикуемых ныне его подготовительных записей и тезисов речи. Конечно, Берия пользовался помощью своих помощников для подбора соответствующих материалов, но основой всё равно были его собственные мысли, к которым секретари подбирали цифры и т. п.

Сегодня команду Сталина всё ещё пытаются представить сборищем неких недоумков, умевших лишь стучать по столу кулаками и пачками подписывать расстрельные списки. Однако если прочесть, например, опубликованные уже после 1991 года мемуары и записки Кагановича, то можно убедиться в том, что этот бывший простой кожевенник обладал незаурядным не только практическим, но и весьма глубоким теоретическим умом и был неплохим социальным аналитиком. Недаром библиотека у Лазаря Михайловича насчитывала не один десяток тысяч томов, и он их не просто коллекционировал, а читал.

В команде Сталина это было, собственно, нормой — постоянно читать, учиться, размышлять, — несмотря на огромную повседневную загруженность. Горные лыжи, катания с байкерами и Hi-Fi аудиоаппаратура тогда не пользовались в высшей руководящей среде популярностью — не до того было. Зато в вопросах теории разбираться приходилось.

И соратники Сталина в ней разбирались. Это лишний раз доказывают ныне публикуемые в журнале «Вопросы истории» письма В.М. Молотова, направлявшиеся им в 1964 году в ЦК КПСС по поводу хрущёвской Программы КПСС.

Как увидит читатель, Л.П. Берия тоже мог бы написать в хрущёвский ЦК много толкового относительно программных вопросов. Но, впрочем, если бы Лаврентий Павлович был в 1964 году жив (а это однозначно означало бы, что он входит в число высших руководителей СССР), то необходимости в марксистской критике Программы партии просто не было бы.

Во-первых, она была бы разработана и принята намного раньше, а во-вторых, это была бы действительно марксистская программа строительства реального зрелого социализма, развивающегося в общество с сильными элементами коммунистического характера.

Ниже даны те записи Л.П. Берии, которые имеют непосредственное отношение к подготовке XIX съезда партии или близки к его проблематике.

Товарищ Сталин в последние годы часто поднимал вопрос о том, когда надо провести очередной съезд Партии. Последний раз мы собирались еще перед войной, потом война сорвала периодичность, но времени после войны прошло много. Но сам товарищ Сталин считал, что спешить здесь необходимости нет, потому что до этого все съезды собирались по конкретной необходимости, когда назревали крупные вопросы и надо было их обсудить и поставить перед народом и партией новые задачи.

А сразу после войны задачи были для всех ясными, надо было как можно быстрее восстановить народное хозяйство до довоенного уровня и как можно быстрее его превзойти и двигаться дальше. Внутренние задачи были понятны и без съезда, а проводить съезд просто потому, что его давно не было, не стоило свеч. Пятилетку мы приняли без съезда, и тоже было правильно, потому что сразу после войны съезд был бы политически преждевременным. Если съезд, то надо подвести итоги, а подводить итоги можно, когда что-то сделано до конца, а после войны надо было делать по всем направлениям, какие там итоги!

Справка Сергея Кремлёва:

До войны первые пятилетние планы предварительно обсуждались на съездах ВКП(б) и затем рассматривались и оформлялись в виде союзного Закона Верховным Советом СССР.

Третий пятилетний план, который заканчивался в 1942 году, был прерван войной. После войны сессия Верховного Совета СССР 18 марта 1946 года приняла Закон о четвёртом пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства на 1946–1950 годы.

Были крупные задачи по обороне, прежде всего по Атомной отрасли и по реактивной технике, но их на съезд не вынесешь.

С другой стороны, внешние задачи так сразу нельзя было определить, потому что здесь было все неясно. Вопрос Германии не от нас одних зависел, с Австрией тоже, в странах народной демократии тоже не все сразу установилось и надо было понять, что мы там можем иметь практически.

Как не (так в тексте. — С.К.) смотри, проводить съезд было рано, потому что если бы его провели, допустим, в 1948 году, а что говорить по внешней политике? У англо-американского блока есть Атомное Оружие, а у нас его не было и было не ясно, когда будет. Тут всякое могло быть, дело новое, и было много риска.

И потом во внешних делах было много не ясного. Время шло, видно, что без съезда получается неприлично, поэтому решили идти на съезд к осени 1952 г. Но думали о нем давно, так что готовились тоже давно, много думали.

Товарищ Сталин сказал, мы вот переименовали Совнарком в Совет Министров, потому что Совет Народных Комиссаров, это понятие чрезвычайного времени, когда строй ещё не установился. Народные Комиссары, — это, можно считать, история. Министры — это для Великой Державы больше подходит. Но партия большевиков, — это уже тоже приближается к истории. Был такой исторический факт, что сторонники ленинской линии получили большинство на 2-м съезде. Слово получилось хорошее и роль сыграло большую. Большевики — это увесисто прозвучало и народ убеждало хорошо.

Но это в прошлом. До революции была вначале одна РСДРП, потом появились большевики и меньшевики, так после революции и пошло. Нам тогда отказываться от слова большевики было не с руки, политически глупо. И мы правильно сохранили это слово в новом названии Партии. Мы с Ильичом особо обсуждали это, и он тогда сказал, что одно это слово нам большинство завоевывает, мужик любит, чтобы звучало, а нам без поддержки мужика не выдюжить. Так что пусть будет так.

Потом пошла оппозиция, тоже нельзя было от слова большевик отказываться. Потом война. А теперь можно эту букву, сослужившую Партии хорошую службу, из названия убрать, а чтобы звучало тоже весомо, укажем, что наша Партия, — это Коммунистическая Партия Советского Союза. Тоже звучит.

Все с товарищем Сталиным согласись единогласно, потому что он всегда если уже высказал мнение, то десять раз обдумает.