Привычка разводиться (СИ) - Марина Светлая

- Бывшая, - уточнила Берг-Соколовская. – Хочешь побыть с Мариком? Пожалуйста. Могу уйти и я.

- Не можешь. Пока не объяснишь мне еще одну элементарную вещь. Прости, у тебя муж – дебил, - он приставил указательный палец ко лбу и добавил: - Не сразу все факты в своей голове состыковывает. Ты всерьез считаешь развод панацеей от всех проблем, да?

- Да ничего я не считаю! – голос ее зазвенел. – Я тебе не калькулятор.

- Тогда какого черта, а? Данька?

Она непонимающе посмотрела на Алексея. Он снова нависал над ней и внимательно смотрел в ее лицо. В прошлый раз, два с лишним года назад, было просто. Он налажал. Он постарался загладить свою вину. И вроде даже получилось. Он так думал. А теперь кто налажал? Результат тот же. Развод. Только в этот развод она уже ничего не хотела объяснять. Молчали и гнули свое, как ненормальные. Зато удивительным образом напустилась вся ее родня средней численности.

«В кого ты ее превратил? – верещала теща. – Я отдавала за тебя девочку с сияющими глазами, а с тобой она кем стала? Я знааала! Всегда знаааала, что ты ее несчастной сделаешь! Прилип, как банный лист! А у нее ведь такие варианты были! Ей ведь стажировку за границей предлагали!»

Потом еще Рената делили. Дикость. Люди детей делят. Они – кота.

- Ну хочешь, я не поеду ни в какой Лондон, а? – отчаянно спросил он.

- С ума сошел? Ты столько для этого сделал.

- Честно. Вот сейчас плевать.

Она покачала головой.

- Только ты сам должен решить.

- Как-то ты сама решила свалить в Индию. Не оценила того, что я сделал для гребанной диссертации. С чего сейчас тебя это обеспокоило? Я уже и так прилично заплатил за то, чтобы чего-то добиться – я тебя потерял. Считаешь, это сравнимо?

- Нам вряд ли поможет, если я не пущу тебя в Лондон.

- То есть диагноз поставила? Бесперспективно и нехрен тратить на это время, да?

- Прекрати! – сорвалась Даниэла на крик. – Я не это имела в виду! Я не ставила никакой диагноз! Я не мешала тебе защищаться – плохо. Я не мешаю тебе ехать в Лондон – опять плохо. Чего ты хочешь?!

- Тебя!

- И всё?

- Ты прекратишь трындеть или нет? – он наклонился еще ниже, и их глаза оказались так близко друг от друга, что он видел золотистые прожилки в ее коричневых радужках. И сам не помнил, когда, в какой момент его ладони оказались на ее плечах.

- Останови меня, - прошептала она, пробираясь руками под его пиджак.

- Да легко, - вырвалось из его груди с хрипом, и почти в ту же секунду он впечатал свои губы в ее, заполняя ее всю – собой.

А потом уже ничего не соображал или не помнил. Слишком давно не прикасался к ней, чтобы соображать. Сублимация – чушь. На пол полетел его пиджак. Пуговки ее блузки жалобно затрещали. С какого раза они дошли до спальни? Не с первого точно. Задерживались в прихожей? Наверное. Потому что с вешалки посыпались шапки. Это было бы очень смешно, если бы они обратили внимание. Но им было некогда.

Уже на диване он немного пришел в себя, обнаружив, что «период только натурального хлопка» подошел к концу. И белье теперь… черное, кружевное, почти невесомое. Впрочем, белью не суждено было долго оставаться на ней.

В этот вечер многому не суждено было сбыться, что предопределялось Бергами-Соколовскими еще только с утра. И уж явно Алексей Романович не предполагал, что будет разбужен глубокой ночью заявлением бывшей жены, стоящей посреди ковра в чем мать родила и задумчиво жующей кусок кольца «Краковской».

- Я хочу, чтобы ты поехал в Лондон.

Он сонно потер глаза ладонью и, приподняв под собой подушку, принял положение полулежа.

- А я хочу до мая расписаться, - голосом кота, наевшегося сметаны, протянул Леша.

Ответить Даниэла не успела. Из детской раздался отчаянный плач Марика. И до утра Берги-Соколовские по очереди укачивали сына.

Part 3

Это блаженство. Блаженство, когда телефон молчит. Не тревожит бесконечными звонками. Не грозит напоминаниями. Не раздирает душу будильником. Несколько дней подряд. Часы напролет. Хотя бы ради этого