Проснуться среди звезд - Сергей Рублёв

— Ты дело говори!

— А чего говорить — и так ясно… Седьмой горизонт вон вовсе испохабили, теперь и сюда добрались…

Антор вздрогнул — до чего точно последняя фраза воспроизводила его мысль. Ту самую, что мелькнула при встрече с «палачами». История повторяется? Нет!

— Шпану больше сюда не пускать! — решительно возгласил Ойл, подводя черту, — наверху сделали — и мы сможем.

— А кто сторожить будет? — спросил кто-то, — наверху завсегда охрана стоит…

Ойл покосился на вновь прибывших, вздохнул:

— Да, народу у нас маловато… Прямо хоть самому становись…

— Ничего, и постоишь! — раздался насмешливый голос.

— Цыть! Это ты, Шавра, таракан запечный? Вот ты и постоишь!

— Я мог бы сделать сигнализацию, — без обиняков объявил Мовай. Кажется, произошедшее придало ему уверенности:

— Можно собрать простейший идентификатор — тогда никто посторонний не зайдет.

— Сможешь? — заинтересовался Ойл. Эта идея ему явно понравилась.

— Конечно. Если все найдется — за час.

«Птенчик оперяется на глазах, — ухмыльнулся про себя Антор, — а ведь я был прав — работа нашлась, и довольно скоро…» Идея в самом деле хорошая. Как это говориться — «Мой дом — моя крепость»?

Этот выход пришелся по душе всем — Ойл приказал нести всё найденное электронное барахло к афрану и слушаться его указаний. По всему видно, он был обрадован случаем избавиться от засилья уголовников, чувствующих себя слишком вольготно. Закон на нижних уровнях, как оказалось, понятие весьма относительное — командование волновала лишь боеспособность набранного сброда, а погиб человек в бою или в пьяной драке — какая разница? И многие из присутствующих пострадали из-за царящего произвола. Антор слышал упоминания о каких-то давних событиях — накал озлобления еще далеко не иссяк… В этот момент, на свою беду, пришел в себя главарь шайки. Попытавшись подняться, он огласил низкие потолки несусветной бранью, чем обратил на себя общее внимание. Накопившийся гнев наконец-то нашел выход — через минуту он, основательно избитый, со всей возможной скоростью улепетывал из тупичка на четвереньках. Та же участь постигла его товарищей.

Подняв себе настроение этим нехитрым способом, взвод огнебоя не забыл и о виновниках торжества — отправляясь к себе, разведчики сполна ощущали тяжесть дружеских похлопываний по спине и плечам. И это было приятно. Хотя это и были всего-навсего «серые»…

…Вернувшись, Антор с облегчением разлегся на своем резиновом ложе. Отдыхать, отдыхать — от всех треволнений этого глупого дня… На ужин он не пошел. Расслабившись, он лежал с закрытыми глазами, слыша под ухом уютную возню Мовая с хламом, понатасканным его добровольными помощниками. Чувствовалось, что сигнализация будет готова в ближайшее время. Уже перед тем, как заснуть, Антор перебрал в памяти все случившееся — первая проба… изгнание… новоселье в этой каморке… разговор с доктором… драку…

— А что это за прутик был у тебя? — в полудреме поинтересовался он, не открывая глаз.

— Прутик? А-а, это… Просто провод от накопителя… Ну, того, что в этом медицинском тенденциографе — тоже щелкает, будь здоров.

Они помолчали.

— Ты очень-то не засиживайся, — сонным голосом сказал Антор, — завтра уже займемся подготовкой… по настоящему. «Если только пройдет этот номер», — добавил он мысленно. Сон уже поглотил усталое тело, обернув истерзанные нервы мягче пуха… Память, это вечное проклятие, отступила, ушла куда-то в глубину, в далекое прошлое — детство, юность… И, освободившись от груза, Антор был счастлив — жаль только, что он не мог этого осознать.

…Крейсер продолжал пребывать в постоянном глухом напряжении, невыразимом, как задавленный вскрик. Сейчас он, тихо позванивая металлом экранирующих оболочек, описывал гигантскую параболу, приближаясь к району звездных скоплений, где вот уже который год бушевала война…

Глава 8

Никто никогда не занимался разработкой методов подготовки Т-разведчиков. Не существовало никаких пособий по этому делу — официально сенсов вообще не существовало, их группы носили самые разнообразные названия, вплоть до «отделений разведки боем» и «диверсионно-провокационных». С таким же успехом могли бы назвать и «живой приманкой»… Телепатия на флоте считалась делом темным и скользким, и никто не стал бы связываться с ней, если бы не статистика потерь. В десантных и абордажных операциях с участием отдельных сенсов потери снижались в среднем на треть. При использовании групп — наполовину. То, что при этом процент потерь среди самих разведчиков достигал чудовищной величины, никого не волновало — в конце концов, в Федерации хватало преступников с достаточно высоким умственным развитием. Более того, со времени изобретения Т-пеленгатора число предварительно осужденных стало увеличиваться — и безбоязненный взор мог углядеть здесь связь с постоянной нехваткой личного состава в отделениях сенсов, перемалывающих излишки интеллектуальной элиты Федерации Звездного Мира… Антор, конечно, знал об этом, как и о многом другом — знал, но поделать ничего не мог. Поэтому он поставил своей целью подготовить своего напарника как можно лучше — для его, а главное, для своей же пользы. Шансы у двоих существенно увеличивались… И на десантной палубе, обычно пустынной во время полета, слышались четкие команды, отдаваемые совсем не командирским голосом:

— …один — на меня, другой — наверх… Третий — вниз! Держи, держи… Та-ак, хорошо… Ну, ну… Стоп, хватит! — Антор потер утомленные глаза и присел на пустой кислородный баллон. — Вылезай, на сегодня все!

Тот, к кому это было обращено, с лязгом топтался в центре палубы и напоминал чудовищного, вставшего на дыбы краба. После слов хоннийца антенны, торчащие из безобразной головы по трем направлениям, с сухим треском сложились вместе, и «краб», грузно повернувшись, уверенно направился к выходу. Антор со вздохом поднялся и пошел следом. Он чувствовал самую настоящую усталость. Учить-то, оказывается, совсем нелегко — такие избитые истины познаются только на собственном опыте.

…В хранилище он уже ничего не говорил — Мовай сам знал, что делать и в какой последовательности. Отдыхая от роли ментора, хонниец мог расслабиться. «Что ж, три пеленга — совсем не плохо… В обычном бою больше и не нужно. Пора переходить к главному…» — думая это, Антор следил, как молодой афран завершает процедуру консервации. Вот он заученным движением вставил предохранитель, захлопнул люк и повернулся к своему наставнику с всегдашней улыбкой:

— Ну, как сегодня, получалось? — в вопросе звучала такая мальчишески откровенная жажда похвалы, что Антор снисходительно кивнул головой:

— Ничего. Завтра попробуем уже в пространстве.

Мовай и не подумал скрывать свою радость:

— Правда? Наконец-то! — и улыбка его стала еще шире, если только это возможно.

Иногда он ставил хоннийца в тупик своим энтузиазмом. Можно было бы подумать, что он притворяется, но нет — Антор видел, с каким искренним увлечением работает то над освоением незнакомой доселе техники. И успехи его были неоспоримы. Вот и сейчас — процесс телепатической пеленгации, одна из самых трудных задач для неподготовленного человека, был освоен за два дня — начерно, с помарками, но освоен. Без большого желания это было бы невозможно. Сам Антор в свое время довольно быстро справился — но ведь у него до этого была солидная психоэмоциональная подготовка на лучших студиях планеты. Хонна… Перед мысленным взором проносятся такие знакомые картины — тройные тени в сумраке ночи… Пахнущие лесом стены родного дома — и сам лес, зовущий в свою таинственную глушь… Шумные толпы веселящихся людей, роскошная иллюминация городов, праздники — и лица друзей, бывших…

Встряхнув головой, он отогнал пленительное видение. Забыть. Да — всего этого уже наверняка нет и в помине… С тех самых пор, как войска Лигийского Пакта без боя захватили одну из богатейших планет Федерации, не прекращались поиски виновных, и обвинение в измене преследует каждого хоннийца…

…Возвращались молча, но молчание было легким и не связывало. Спускаясь в уже ставший привычным затхлый сумрак дна, Антор поймал себя на мысли, что сейчас он не жалеет о комфорте и тишине своего прежнего жилья. Причин тому, наверное, несколько, но главное — одиночество. Там его окружали люди, но ни с кем из них, кроме доктора, он не испытывал поделиться своими мыслями, чувствами… Не то, чтобы он и сейчас испытывал какое-то умиление и желание откровенничать, но атмосфера в заброшенном тупичке Дрянца Ойла была теплее не только от близости реактора. Люди дна, с которыми Антор раньше сталкивался от случая к случаю, оказались гораздо более дружелюбными, чем холодные снобы высших каст. После того, как случай помог им двоим расправиться с шайкой длинного Нода, слово «сенс» произносилось в лабиринтах нижних палуб с уважением. Мовай, сумевший из разношерстного хлама, принесенного добровольными помощниками, соорудить нечто вроде системы оповещения, считался уже вполне своим во взводе огнебоя, и Антор даже слышал, как их за глаза называли «наши нюхачи». Молодой афран вообще оказался очень полезен маленькой общине — шкафчик его был теперь завален самым разнообразным электронным хламом, из которого он за редкие часы отдыха умудрялся собирать что-то действующее. В предвидении возможных нападений все люди взвода Ойла были вооружены маленькими разрядниками, смонтированными Моваем из старых плазмометров. В этом ему помогал тот самый Шавра, неунывающий паренёк с одного из индустриальных миров Приземелья — до своего осуждения по предварительной категории «А» он работал энергомеханикам. Иногда Антор испытывал даже что-то вроде ревности, глядя на них — и сам усмехался, забавляясь подобным эмоциональным атавизмом. Все пока хорошо… Он отгонял томительное ощущение хрупкости этого мирка человеческих отношений в заброшенном уголке громадного корабля-казармы. Но как ни велик «Гром», окружавший его мрак был неизмеримо больше…