Я - счастливый человек - Клара Лучко

Но Пырьев был очень тонким, умным, талантливым режиссером, чувствующим и понимающим природу актера. На меня и на Катю Савинову он никогда не кричал. Даже если мы что- то делали не так, Иван Александрович только глазами поведет… Потом найдет какой‑нибудь другой объект, выкричится, а затем поворачивается к нам и спокойно говорит:

— Понимаешь, деточка, играть надо вот так…

Перед началом съемок и отъездом в экспедицию на Кубань несколько актеров сидели в гримерной. Мы ждали Ивана Александровича Пырьева — он должен был утвердить наш грим. Я сидела на стуле и ждала своей очереди. Открылась дверь, и на пороге появился Сергей Владимирович Лукьянов. Он исполнял в фильме главную роль — Гордея Ворона. Увидев меня, он сказал: «Я пропал!» — и, повернувшись, ушел. После выхода картины на экран мы поженились. А его фраза, сказанная тогда в гримерной, облетела всю Москву. Вскоре у нас родилась дочь Оксана. К сожалению, у Сергея Владимировича было больное сердце и в самом расцвете своего таланта он ушел из жизни. Было ему всего 55 лет. Это был великий русский актер. Хоронила его вся Москва.

Картину снимали в совхозе — миллионере «Кубань». В ту пору это было известное на всю страну хозяйство. Были здесь и двухэтажный клуб, и ресторан, и гостиница, и школа.

Перед тем как начать снимать, Пырьев заставил нас всех поработать. Как раз была страдная пора. Мы и на комбайне работали, и ночью зерно сгребали на току — старались войти в жизнь совхоза.

Пырьев приходил в гостиницу, смотрел, как мы устроены. Он заглядывал в ресторан, снимал пробу с борща, смотрел, как жарили мясо. Какая норма — украли или не украли. Даже повара грозился уволить…

Надо сказать, что Иван Александрович Пырьев был неоднозначный человек. Он был, бесспорно, талантливым художником, прекрасным организатором, но как человек он был сложный и противоречивый, причем в творчестве и в жизни.

Кинематограф ему многим обязан. Он сделал из «Мосфильма» крупнейшую в стране «кинофабрику грез», организовал Союз кинематографистов, открыл Высшие режиссерские курсы.

И в то же время однажды он отказался принять (будучи директором студии) Александра Петровича Довженко, сказав походя, что ему некогда. Сняв меня в «Кубанских казаках», он не поленился прийти на заседание художественного совета Госкино и выступить против того, чтобы я снималась у Хейфица в «Большой семье».

Пырьев был очень суеверен и на съемку всегда брал кого- либо из близких ему актеров в уверенности, что тот принесет удачу.

Он был страстный картежник. В свободное от съемок время или в перерывах он играл в карты с Юрием Любимовым и Владленом Давыдовым. Играл на деньги, не любил проигрывать, страшно горячился, и, зная это, Любимов и Давыдов иной раз ему снисходительно проигрывали.

Но зато, когда он выигрывал, был счастлив:

— Вот теперь можно объявить перерыв на обед. Будет чем заплатить.

В Москве мы жили с ним в одном доме. Однажды, после встречи с французской делегацией, он любезно предложил подвезти на машине меня и Лидию Смирнову, тоже нашу соседку.

Машина подошла к дому. Смирнова вышла первой, а я по- чему‑то замешкалась. Он повернулся ко мне, хитро подмигнул и тихо, заговорщицки произнес:

— А пальто у тебя лучше, чем у Лидки! — И, довольный, захохотал.

Но все, что касалось съемок, было для него свято, здесь он был неистов, готов на все, лишь бы получилось так, как он замыслил.

В «Кубанских казаках» есть сцена на ипподроме, где решается судьба Даши Шелест, моей героини. Соревновались Вася Тузов из моего колхоза и Коля Ковылев, мой жених, из другого колхоза. Актеры Андрей Петров и Владлен Давыдов, которые специально учились верховой езде, были постоянно объектами критики Пырьева. Им доставалось после каждого дубля. И когда, по мнению Пырьева, не получился очередной дубль, он пришел в ярость. В бешенстве он стащил с лошади актера, вскочил в седло, как был в пижаме и тапочках, помчался по кругу ипподрома и скакал до тех пор, пока лошадь не взмокла и у нее на губах не появилась пена…

Соскочил с лошади и крикнул:

— Вот так надо!

На следующий день кто‑то спросил у него, где это он учился верховой езде. Иван Александрович мрачно ответил:

— В детстве. Когда пастухом был…

Помню, снимали сцену на ярмарке. Актеры шли с воздушными шарами, и надо было держать шары так, чтобы они попадали в кадр. Одному из участников съемки это никак не удавалось. Тогда Пырьев опустился на колени и пополз к актеру, умоляя его пронести воздушные шары как надо. На глазах у Пырьева были слезы…

Уже по сценарию и по первым съемкам стало ясно, что картина состоится…

Великолепный ансамбль актеров. Замечательный композитор Дунаевский. Прекрасная природа Кубани: тополя, степь, воздух, пахнущий полынью, быстрая, с водоворотами река Кубань — это все казалось мне ну просто сказкой… Я играла прекрасную роль, у такого режиссера! Я была счастлива.

Я помню, что просыпалась каждое утро и думала: я счастлива… И это состояние не покидало меня на протяжении всей картины. Было все — и слезы, и смех, и радость, и печаль.

Я не понимала, как складывается моя роль, получится она или не получится. Нужно было показать судьбу девушки, ее любовь. Я во всем полагалась на Ивана Александровича.

Когда заканчивались съемки картины, Иван Александрович подошел ко мне:

— Так, мы сейчас сняли сцену в гостинице, и вот когда посмотрю материал, я тебе скажу — получилась у тебя роль или нет.

Когда картина вышла на экраны, я даже не предполагала, что произойдет со мной. По радио ежедневно передавали песни «Ой, цветет калина…» и «Каким ты был, таким остался…».

Комедия стала называться «Кубанские казаки». Это название предложил Сталин, когда ему показали картину.

В фильме была песня, ее исполнял Владлен Давыдов:

Мы с тобою не дружили,Не встречались по весне,Но глаза твои большиеНе дают покоя мне…

Сталин сказал, что эта песня не нужна… Давыдов молодой, красивый артист. Только что снялся в фильме «Встреча на Эльбе», играл главную роль — офицера Советской Армии, победившей армии, и вдруг будет петь как в оперетте… Нет. Он — герой и должен остаться героем.

Картина пошла сразу во всех кинотеатрах Москвы. Показывали ее днем и в Театре киноактера, на улице Воровского. Вечером в зале играли спектакли, а днем шли фильмы. Помню, как я заглянула в зал и услышала смех, просто взрывы гомерического хохота.

А потом хлынули письма. Мне писали тысячи зрителей, они смотрели фильм по многу раз и все песни знали наизусть.

Одна молодая женщина написала, что будет смотреть все фильмы с моим участием. «Я вас очень люблю, — писала она, — потому что из‑за вас я вышла замуж за замечательного парня и мы живем очень хорошо». Они в деревне смотрели картину «Кубанские казаки», их места были рядом. Во время фильма они обменивались репликами, смеялись и, когда кончилась картина, вместе вышли из зрительного зала. И парень пошел ее провожать. Они подружились, полюбили друг друга и поженились.