Прекрасная попрошайка - Михаил Серегин

Но Дарья стремилась вытянуть из него побольше прямо сейчас, пока он еще не отошел от нападения и видит перед собой здоровущего Константина, весьма недовольного тем, что его резко кинули.

– Может быть, вы знаете еще кого-нибудь, кто точно так же, как и вы, коллекционирует шахматы?

– Конечно, знаю, – прохрипел Салов, – только все эти люди живут в Западной Европе, и, поверьте мне, они были бы готовы заплатить и больше. Лишь бы только получить в свои руки именно вот эту пешку.

– Ну вот, ты сам во всем и признался, – снова забасил Костя. – Ты хотел ее купить, а затем продать такому же старому ублюдку, как и ты, живущему где-нибудь в Альпах или на берегу Средиземного моря! Что, не так?

– Я должен вам признаться, – Александр Евгеньевич замер на мгновение, сглотнул слюну, затем собрал волю в кулак, успокоился и продолжил: – Должен признаться, что действительно не могу похвастаться большим состоянием и, естественно, я бы предложил своим более богатым друзьям за рубежом купить у меня эту пешку. Мне просто не хватило денег. Но воровать? Извините, я на это не способен. Это дикость, это не мой образ жизни. Я все свои деньги заработал собственным умом, и мне нечего стыдиться.

Лиров собрался снова напрыгнуть на старика.

Дарья вскочила и подошла к нему.

– Успокойся, пойди сядь в свою машину, включи музыку… Классическую музыку. И приди в себя. Не мешай разговаривать. Катерина, давай уводи его отсюда.

– Женщинам власть доверять нельзя! – ведомый под руку своей супругой, напоследок выдал Костя.

– Давайте я отвезу вас домой? – предложила Дарья.

– Не надо, спасибо, – отмахнулся Александр Евгеньевич, – у меня своя машина.

– Тогда я не буду юлить, – Дарья села рядом с ним на лавку, – мне хотелось бы, чтобы вы помогли мне найти такого человека, который был бы заинтересован в приобретении этой пешки, но при этом он малосостоятелен. То есть он должен был бы стремиться украсть ее.

– Ну, если отталкиваться от того, что крайний я, то это мог сделать только тот, кто знал Костю и Катю, или тот, кто проследил за ними от аукциона до того места, где они живут. То есть этот человек, по моим понятиям, обязательно должен был бы присутствовать на аукционе в тот самый день, в субботу, когда Константин купил себе этого янычара.

– Нам придется с вами отмести версию о том, что это сделали знакомые Лировых, потому что статуэтка простояла у них меньше недели, за это время гостей дома не было, и в то же время она была подменена на подделку из дерева.

– Если воровали на заказ, то в этом случае все ваши хлопоты напрасны. Эта безделица уже едет, скорее всего, именно в Европу, и там она найдет своего нового владельца. Ваши попытки добраться до похитителей, как мне представляется, обречены на неудачу.

Дарья не привыкла опускать руки в самом начале очередного предприятия и заметила своему собеседнику, что она, будучи молодой и красивой женщиной, не может себе позволить даже сомневаться, не проработав хоть парочки версий.

– Да, в молодости хочется верить в лучшее, а ближе к концу начинаешь скрипеть, как старая телега. Скрип, который мы издаем, он противен на слух. Наверное, поэтому мои дети живут отдельно от меня.

– Может быть, покажете мне свою коллекцию, – предложила Дарья.

– Неужели вас может заинтересовать такая вещь, как шахматы?

Дарья покачала головой.

– Нет, меня может заинтересовать только то, что стоит двадцать тысяч долларов. А шахматы это или шашки, мне все равно.

– Приятно, что вы честны со мной. К тому же вы смело бросились на мою защиту, я просто должен отблагодарить вас.

– Вот это я и приму как благодарность, – тут же сориентировалась Данилова. – Какая у вас машина?

– О, я человек старой закваски, езжу на «Волге».

– Неплохо, – согласилась Дарья, – надеюсь, вы привезете меня обратно к кафе?

– Простите, зачем?

– Я оставлю свои колеса здесь.

– Зачем так все усложнять? Садитесь в свою машину и следуйте за мной, – предложил старик. – А вы, кстати, на чем ездите?

– «Фольксваген». – Дарья показала на иномарку.

– О, приятный цвет. Морская волна, да?

– Да, – подтвердила Данилова, – мне нравится.

– Ну что ж, я думаю, вы без труда поспеете за моей колымагой, которой уже больше пятнадцати лет. Новую покупать не хочу. Пришлось бы старушку продавать. А у нас с ней любовь. Он сел в белую «двадцать четвертую» «Волгу», а Дарья пошла к своей машине. Ее чуткие уши уловили, как заработал двигатель большой советской машины, сделанной в свое время специально для слуг народа.

Квартира Салова состояла из трех больших комнат. Здесь, несмотря на обилие старых вещей, легко дышалось. Наверное, потому, что потолки были под три с половиной метра. Не то что в новых домах.

Дарья с удовольствием разглядывала висящие на стенах картины и фотографии. Она не упустила возможности изучить какую-то старую карту. В углу она с удивлением разобрала дату: тысяча шестьсот восемьдесят девятый год.

«Ничего себе реликвия».

Очертания материков на ней были явно неточными, и тем не менее в свое время путешественники ориентировались именно по этой карте.

Салов принес на подносе горячий чай и лимон.

– Где же ваши шахматы? Пока я вижу лишь один фарфор, старые картины и вот эту карту.

– Карта, кстати, голландская.

Александр Евгеньевич подошел к большому шкафу и раскрыл его створки. Тысячи маленьких фигурок были аккуратно расставлены по полочкам. Дарья забыла про чай и подошла к коллекции Салова.

Здесь были разные шахматы: из пластмассы, из дерева, из стекла. Она рассматривала фигурки.

«Может быть, слишком быстро? Я бегаю глазами туда-сюда, – подумала она. – Можно обидеть коллекционера».

Дарье пришлось задрать голову, для того чтобы разглядеть фигурки на самой верхней полочке. Там она с удивлением обнаружила для себя несколько комплектов шахматных фигур, которые можно было бы назвать детскими.

– Эти сделаны в Испании, а вот эти – в Южной Корее, – тут же начал рассказ Александр Евгеньевич. – Видите, какие они яркие?

Действительно, фигурки не были черными или белыми. Здесь были желтые и красные, зеленые и коричневые, лиловые и ярко-оранжевые. Все они, от пешки до ферзя, были выполнены в оригинальной манере. Не было ни сабель, ни пушек, все выглядело очень мило. Пешками были фигурки мальчиков или девочек с большими бантиками. Можно было разглядеть их миниатюрные личики, которые даже улыбались. Королем был эдакий директор школы, а ферзем, наверное, – самый главный завуч. Ну и все прочее в том же духе.

На следующей полочке она увидела шахматы, сделанные в виде чертиков, ведьм и колдунов. Как оказалось, фантазия изготовителей подобной продукции не знала границ. По-настоящему оригинальные вещицы забавляли взор. Больше всего ей понравилась ладья, которую сделали в Германии. О том, что это ладья, можно было догадаться только по тому, какое место фигурка занимала в ряду себе подобных. Два одинаковых колдуна, с посохами в руках, стояли по краям. Они были ростом почти с ферзя и производили впечатление суровых и безжалостных магов.

– Доски я сложил в кучу, – несколько рассеянно произнес Салов. – Габаритов моей квартиры не хватает на то, чтобы расставить фигурки по местам.

– Да у вас тут целый музей! Вот, я смотрю, со следующей полки начинаются уже классические шахматы.

– Да-да. Точно вы заметили. Самым старым из тех, которые у меня есть, уже триста пятьдесят лет. Вот они, сделаны из камня.

Дарья увидела несколько уродливые каменные статуэтки со множеством щербинок. Большого впечатления они на нее не произвели, но тем не менее она не забыла задать свой самый главный вопрос:

– А сколько это стоит?

Салов пожал плечами, отхлебнул горяченького чайку и сообщил, что этот комплект стоит дешевле, нежели тот, из которого ему не удалось приобрести себе пешку, но ориентировочно цена этих шахмат для человека заинтересованного может составить тысяч сто в долларах.

Дарья вытаращила глаза, снова подошла к работе неизвестного мастера и стала внимательно изучать ферзя, который привлекал ее больше всего. Она знала, что это самая сильная фигура в шахматах, и то, как она сделана, вызывало у нее наибольший интерес. Напрягая зрение, она разглядела некое подобие торса и ног. Ферзь, как и в большинстве шахмат, был представлен в виде человечка. В руках у него был меч, непропорционально большой.

«И за эти камешки – сто тысяч долларов? Что-то очень много».

Может, Салов и приврал слегка для того, чтобы вызвать у нее именно такие эмоции.

На следующей полочке стояли шахматы, сделанные в виде зверей. Естественно, ферзем здесь был лев, королем – слон, а конем – конь. На местах слонов стояли статуэтки, изображавшие жирафов, а ладьи сделаны были в виде бегемотиков. Пешки представляли свору шакалов.

– Забавно, – заметила Дарья.

Она просмотрела все шахматы, которые решил показать ей Александр Евгеньевич.