Аромат желания - Анна Данилова

Когда глаза привыкли к темноте, его взгляд утонул в вязкости осенней ночи и начал различать и ветви деревьев, и плавящуюся на фоне прозрачных, летящих облаков луну. Девушка за спиной исчезла.

ГЛАВА 8

– Вы Лиля?

– Да, проходите, пожалуйста.

– Вы дома одна?

– А вам кто нужен?

– Женя не у вас?

И вдруг Лиля все поняла. Это его мать. Зачем пришла? Что ей нужно?

– Жени нет… Но вы ведь пришли ко мне, а не к нему.

– Спасибо.

Лиля предложила ей чаю. Та отказалась. Сидела, уже без шапки, распаренная, с примятыми волосами, румяным от мороза лицом, и видно было, что она не знает, с чего начать разговор о том, зачем она пришла.

– Послушайте, Лиля, Женечка влюблен в вас, понимаете? Он страдает, переживает… Он ночами не спит, места себе не находит… Он может наделать глупости! Пожалуйста, отпустите его!

– Но я не держу его, поверьте. Он сам приходит сюда, ко мне, мы с ним обедаем, смотрим фильмы, слушаем музыку, беседуем…

– Я знаю, что вы не подпускаете его к себе, у него и так комплексы, он понимает, что вы не пара, что рано или поздно вы встретите мужчину, которого полюбите по-настоящему, прекратите встречи с Женечкой, и что с ним тогда будет?

– Что вы хотите?

– Говорю же – отпустите его. Сделайте что-нибудь такое, чтобы он сам бросил вас.

– Интересно, что? Вы думаете, что у меня нет другого мужчины? Есть. И Женя это знает. Но это не мешает ему все равно приходить сюда. Ему ничего от меня не нужно, понимаете? Просто видеть меня…

– Он любит вас. Он – нормальный парень, я в том смысле, что он никакой не импотент, извините… Он мечтает о вас…

– А вы откуда знаете?

– Я читала его дневник. Понимаю, что это гадко, что так нельзя, но все равно читала.

– Час от часу не легче…

– Лиля, вы не глупая женщина, я же вижу… Вы должны понимать, что в определенном смысле Женя, конечно, нездоров. Он лечился одно время, и ему стало лучше… Он жил совершенно другой жизнью, жизнью нормального мужчины, но потом снова вернулся в прошлое… Он пьет таблетки. Но вот сейчас у него обострение, он может быть даже опасен…

– Вы это говорите, чтобы напугать меня? Не думаю, что вам это удастся…

– Я это говорю, потому что это правда. И чтобы вы знали. Подумайте, зачем он вам? Чтобы служил вам, как собака? Чтобы чувствовать себя королевой?

– Что? Да я и так королева.

– Я прошу вас, придумайте что-то такое, что вызвало бы у Жени отвращение к вам. Он – идеалист, сейчас он видит в вас идеальную женщину, так разочаруйте его, покажите, что вы вовсе не такая!

– Какая – не такая?

– Унизьте его! – И словно спохватившись, поспешно добавила: – Но не сильно, а мягко, чтобы не травмировать его. То есть покажите, какая вы тва… извините… словом, чтобы он сам не пожелал с вами встречаться, понимаете?

– Мне кажется, вы хотели назвать меня тварью? – Брови Лили взлетели. – Вы что, тоже больная? Или вы хотели и меня унизить?

– Да нет же, говорю, это его надо унизить. Господи, я не знаю, что мне делать, как поступить, чтобы вы поняли – вы должны расстаться. Но чтобы он сам ушел.

– Вы предлагаете мне унизить его, и в то же самое время вы хотите, чтобы я совершила какой-то поступок, чтобы выставить себя полной тварью… Я не понимаю вас.

Она хотела крикнуть, что он уже и так унижен самой природой и что, к его несчастью, он и сам понимает это. Но промолчала. Только стиснула зубы.

В сущности, она понимала эту женщину. Ее волнует покой сына. И больше ничего.

– Хорошо, я подумаю, как вам помочь. Как сделать так, чтобы он ко мне не приходил. Но, поверьте, если бы не ваши слова, я ни за что бы не подумала, что Женя так уж болен, – слукавила она. – Да, он несколько странен, как и все творческие люди. Но у него отличная память. Он читает стихи, сам их сочиняет. У него тонкая душевная организация…

Сказала и подумала, что мать права, и она, Лиля, должна быть ей благодарна за этот визит и этот разговор. На самом деле, зачем ей Женя? Неужели только лишь затем, чтобы на его фоне чувствовать себя более успешной и здоровой? Но она могла бы это прочувствовать на фоне любого другого, более адекватного мужчины! Тогда действительно, может, ее визит – знак? Знак, что ей пора распрощаться с этим странным ухажером, с которым ее не связывает вообще ничего, кроме едва уловимого его сходства с другим мужчиной.

– Я обещаю вам, что порву с ним, расстанусь, что придумаю что-нибудь такое, чтобы он сам ушел, не оглядываясь.

– Вот спасибо вам!

Ей вдруг захотелось поговорить с этой простой женщиной, довериться ей и признаться в том, как она несчастна, как умерло в ней все в тот момент, как ее бросил любимый мужчина. И что возможный брак с Денисовым она воспринимает как спасение. Вот только поймет ли она ее? Скорее всего, сделает вид, что понимает, будет кивать головой, как бы соглашаясь с ней и жалея ее, а на самом деле подумает, что Лиля просто с жиру бесится. Для них, простых и бедных людей, ее благосостояние – как бельмо на глазу. Они завидуют, и зависть затмевает прочие чувства.

– Вы извините меня… Но мне надо сейчас уйти, – солгала она, не желая больше видеть перед собой это несчастное, бледное лицо.

– Да-да, извините… Уже ухожу. Значит, мы с вами договорились. И вот еще что – пожалуйста, не говорите Жене о том, что я здесь была, он не поймет, разозлится… А ему нельзя нервничать…

Эта женщина ушла, Лиля достала еще одну сигарету. Вспомнила, как познакомилась с Евгением. Она сидела в сквере на лавке, курила и не знала, как ей дальше жить. Прошел всего месяц, как она осталась одна, и сердце ее, как ни странно, еще билось, хотя должно было остановиться после всего, что с ней произошло. Когда она узнала, что мужчина, которого она любила, влюбился в другую женщину и принял решение переехать жить за границу, они расстались без скандалов, спокойно, он великодушно оставил ей квартиру, оформил на нее рестораны, со свойственной ему деловитостью порекомендовав ей людей, которые помогали бы ей в бизнесе. Словом, откупился от нее. И уехал. Улетел в другой мир, в другую жизнь, с другой женщиной.

Пошел дождь, а она так и продолжала сидеть неподвижно, чувствуя, как напитывается дождем ее тонкое пальто, как струятся по лицу дождевые потоки… Она так замерзла, что не могла даже пошевелиться. Подумала, что вот сейчас простынет и умрет. И душевная боль исчезнет.

И вдруг поняла, что с ней кто-то разговаривает, зовет ее. Это был такой же, как и она, промокший до нитки мужчина. Он что-то говорил ей, а она никак не могла его воспринять. Наконец он взял ее за руку и повел за собой. Привел в кафе. Она не сразу даже сориентировалась, где они находятся. И только спустя некоторое время, оглянувшись, поняла, что это Артистическое кафе, в котором она была всего один раз, летом, в самую жару, зашла, чтобы напиться ледяной минералки.

– Вы должны снять пальто, оно совсем мокрое, а я закажу для вас коньяку, хотите? – спросил мужчина. Он был молод, нервен, красив. Движения его были порывистыми, а взгляд просто прожигал ее насквозь.

– Вы очень красивая… Так заказать коньяку?

В это время к столику подошла официантка, которая с любопытством принялась разглядывать странную, промокшую парочку.

– Да, коньяк. Пожалуйста, – сказала Лиля.

– А мне горячего чаю, – произнес он. – Меня зовут Женя. А вас?

– Лиля.

– Боже, какое прекрасное имя! Знаете, у вас очень красивые губы, и эта алая помада вам к лицу. Она просто зажигает ваше лицо.

– Вы не должны были подходить ко мне, – сказала она строго. – Мне хотелось побыть одной.

– Вы бы простыли и умерли. Да, непременно бы умерли, потому что дождь очень холодный. К тому же вечер. Если бы я не подошел к вам, могло бы случиться непоправимое. Что с вами произошло? Вы же плакали, я видел.

– Мы с вами не настолько знакомы, чтобы я вам рассказала о себе.

– Коньяк поможет вам высказаться. Вы же сами хотите поговорить. Я это знаю, чувствую.

– Вы ничего не можете чувствовать, потому что вы – мужчина. Вы – существо с другой планеты.

Конечно, она сразу оценила его убогость, нездоровый блеск в глазах, и ей бы тогда послать его к черту, найти слова, чтобы отбрить его навсегда. Но подумалось, что нормальные люди, занятые собой, своими проблемами, не поймут ее, осудят, посмеются над ней, а вот этот, странный, поддержит. Найдет простые и очень нужные ей слова.

– Все пройдет, и боль утихнет, – сказал он, когда им принесли коньяк.

– Когда? – простонала она и, словно у нее внутри прорвало плотину, разрыдалась.

…Сейчас, после ухода его матери, все их месяцы знакомства показались ей долгой и продолжительной болезнью. Словно она была больна и находилась в одной палате с этим сумасшедшим. Не значит ли это, что и она когда-нибудь, не найдя в себе силы выбраться из депрессии и какого-то мутного, болезненного сумрака, превратится в такую же странную особу с блуждающим взглядом?

Ей стало страшно. Подумалось, что, возможно, и две ее помощницы, молчаливо следившие за ее общением с Женей, оставшись наедине, бурно обсуждают начавшую сходить с ума хозяйку? Они молчат потому, что держатся за свою работу. А вот матери Жени терять нечего, она пришла и попросила оставить в покое своего душевнобольного сына.