Стразы (СИ) - Максимовская Инга

- Детка, я не обсуждаю желания моего работодателя,- уголком рта улыбается Лидия.- Мое дело сделать из тебя то, что хочет хозяин. И я делаю свою работу очень хорошо, уж поверь.

- Ты его вещь? – вопрос сам срывается с языка. Боже, да что со мной такое. Женщина смотрит с интересом.

- А вот это ты зря, детка,- тихо шепчет она.- Ты же не такая дура, что втюрилась в этого монстра? Твою мать, Эмма. Только ему не говори, если хочешь прожить здесь свои четыре месяца. Что вы за идиотки, всегда одно и то же. Хотя, я понимаю. Его невозможно не хотеть.

- И ты,- ревность. Она крутит мое тело, поднимает черную злобу. Тошнит. Горечь поднимается к горлу. Мне не нравится жалость, которую замечаю в глазах помощницы Беркута.

- Нет. Я не люблю мужчин,- ухмыляется Лидия.- А теперь раздевайся, мне нужно понять с чем предстоит работать. Да не бойся, я не стану приставать к новой малышке босса. Мне дорога моя задница, да и такую работу ради красотки решится потерять только безумец. Даже ради такой хорошенькой, как ты Эмма.

Она помогает мне снять одежду, и оценивающе рассматривает, как рабыню на невольничьем рынке. Мне кажется, что меня ощупывают, затрагивая каждый нерв на теле. Лидия записывает что – то в маленький блокнот, пожевывая нижнюю губу. Цепкий взгляд замирает на моем животе, покрытом паутинкой растяжек.

- Он знает? – вдруг спрашивает помощница. Я чувствую, как пол ходит под ногами ходуном, срываюсь с места и схватив с кровати простыню, заворачиваюсь в нее, дрожа всем телом, как в лихорадке. – Ничего, детка. Я больше ничего не буду спрашивать. А сейчас собирайся. Лис заждался.

В дверь стучат, когда я натягиваю на себя легкую куртку, пахнущую чужими духами. На улице льет дождь, и потому шубка купленная мне Алексом так и остается висеть в шкафу. Лидия впускает симпатичную женщину с подносом. Запахи кофе, свежей выпечки наполняют адскую голубую комнату, и я вдруг понимаю, насколько голодна. Жадно засовываю в рот булочку – бриошь, делаю несколько глотков великолепного кофе, чувствуя, как возвращаются краски жизни.

- Это Зоя, - говорит Лидия, улыбаясь пришелице.- Она наша добрая фея. Хотя, могла бы и поспешить с завтраком, мы страшно опаздываем.

- Ничего,- миролюбиво улыбается Зоя. И мое сердце наполняется теплом.- Алекс уехал по делам с утра, и я решила испечь нашей гостье что нибудь особенное.

-Куда она уехал? – не знаю почему, но мне страшно. Страшно оставаться в этом доме без Беркута. Предчувствие чего – то необратимого разрушает мнимое спокойствие.

Я бреду за Лидией, вдыхая воздух дома, наполненный ИМ. Вне КОМНАТЫ я могу чувствовать и жить.

Последующие три часа становятся пыткой. Я никогда не любила бродить по бесконечным магазинам, мерять кучу тряпья. Меня утомляют назойливые продавщицы, прикосновения их рук.

- Ты неподражаема, детка,- цокает языком Лидия, а мне все равно. Я устала. Покончив с одеждой, меня везут в салон красоты. Тут мне нравится. Отдаюсь на волю мастеров, чувствуя себя так, словно вернулась в прошлое. Еще в то, счастливое. Которое было до свадьбы. Мне нравится тонкая боль от эпиляции. Чужие руки трогают мою киску, без всякого намека на продолжение, избавляя от нежелательных волосков. Запах воска дурманит. Да, боль меня возбуждает, лишает возможности мыслить о чем либо, кроме чертова хозяина, его голоса, его прикосновений. Тело покрывается мурашками.

Из салона я выхожу через два часа, чувствуя себя обновленной. Я не узнала себя в зеркале. Лидия, кажется, удовлетворена моим внешним видом. Да и мне приятно чувствовать себя избалованной и холеной. Когда - то я была именно такой. Давным давно. В другой жизни. Я так отвыкла от шпилек. Прекрасные туфли от Лабутена удобны, но мне кажется, что на ноги надеты колодки, как у каторжанина. Платье, созданное известным портным, облепляет тело, как перчатка. На мой взгляд коротковато, и прозрачное кружево неприятно холодит кожу. Лидия накидывает мне на плечи элегантное пальто. Небрежно, но отвечает общему стилю. Я себе нравлюсь, черт меня возьми. Из зеркала на меня смотрит женщина, которая умерла давным давно. Я изменилась, взгляд больше не искрится, . И мелкие морщинки в уголках глаз говрят о том, что эта жещина в отражении больше не та наивная девочка полная надежд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы едем домой. Тот дом, в которм мне предстоит провести четыре месяца, и черт меня возьми, если я не разгромлю мою комнату. Не оставлю от нее камня на камне. Особняк сияет окнами. На подъездной дорожке стоит десяток охрененно дорогих машин.

- Ты ему понравишься,- ободряюще говорит Лидия, видя мою заминку. Она подталкивает меня к двери, и целует в щеку.- Эмма, ты прекрасна. Алексу повезло. Ты самый красивый страз в его коллекции.

- И много их было? – тихо спрашиваю, умирая от страха и рвущей душу ревности.

- Девятнадцать. Ты юбилейная,- шепотом отвечает Лидия.

- И куда они исчезают потом, когда заканчивается контракт,- я волнуюсь, ожидая ответа. Но его не следует. Лидия просто молча толкает дверь и я оказываюсь в холле, заполненном ярким светом, смеющимися незнакомыми людьми.

Но я никого не вижу. Мой взгляд прикован к мужской фигуре, облаченной в идеально скроенный смокинг. Алекс смеется. Боже, он умеет веселиться. Но его улыбка гаснет. Глазами впивается в меня. Я стою в центре комнаты, умирая под его оценивающим взглядом. Дурацкие круживные трусики тут же становятся мокрыми. Он смотрит взглядом доминирующего самца. Не сводя с меня глаз, вдруг идет в мою сторону, оставив свою гостью, с которой беседовал, в недоумении. Я боюсь упасть, чувствую его дыхание на своей щеке.

- Ты великолепна,- шепчет он, - в этой обертке ты вызываешь у меня слюноотделение. И я тебя обязательно трахну сегодня, Китти. Но сначала...

Я хочу увидеть, как ты станешь посмешищем на этом балу. Хочу видеть твой позор. Хочу, чтобы ты поняла, что ты ничто, хоть золотом тебя обвесь. Уличная шлюха не знакомая с этикетом.Ты быдло, ничтожная тварь...Мне нравится доставлять тебе боль, детка. А унижение – один вид душевной боли, ведь так?

- Боюсь, что ты не получишь такого удовольствия, Зайчонок,-скалюсь я, сжимаясь под его взглядом, ожидаю боли. Но ее не следует. Алекс навешивает на губы фальшивую улыбку, и приобняв меня за талию разворачивает к человеку, которого я и не заметила.

- Что, друг, познакомишь меня со своей новой зверушкой? – вкрадчиво интересуется мужчина, раздевая меня взглядом. Мне становится дурно от его липкого взгляда.- Меня зовут Олег. Я коммерческий директор и правая рука Алекса.

Мужчина протягивает мне руку, которую я жму с неохотой. На ощупь она напоминает мне дохлую рыбу. Алекс зол, я вижу это по сжатым в тонкую нитку его губам, по глазам мечущим молнии. Ему не нравится, что этот ублюдок прикасается ко мне. Чувствую отвращение и я, слишком долго держит он в своей лапище мои пальцы, слишком явно в его движениях скользит желание.

- Господа, это Китти,- громко говорит Беркут. Все поворачиваются в нашу сторону. Я готова провалиться сквозь землю, когда он продолжает.- Она мое новое приобретение. Уличная шлюха, с которой вам придется сегодня разделить трапезу.

Я чувствую ярость, бурлящую, вихрящуюся. Хочется расцарапать его самодовольную рожу. И он это чувствует, наслаждается моим унижением и растерянностью. Странно, но эти разодетые люди воспринимают слова этого ублюдка, как должное. Они зависят от Беркута, и готовы терпеть от него, что угодно. Эти зажравшиеся люди, такие же игрушки в его руках, как и я. Вопрос только в цене. Они работают у беркута, и боятся потерять насиженные места. Видимо он щедрый работодатель. Вот только друзей у Беркута нет. Есть лишь послушные марионетки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Китти? Миленько,- ухмыляется Олег, - кошечка Китти. Алекс, ты невероятно избирателен в своих изысканиях. В этот раз превзошел себя. Кошечка оказалась с коготками.

- Ты поганый ублюдок,- шиплю я, в ухо моему хозяину.

- А ты что думала, что я позволю тебе на равных общаться с моими друзьями. Ты еще и глупа, детка, - его пальцы больно сжимают мой подбородок, под взглядами двух десятков глаз. Беркут дает мне понять, кто я. Указывает на мое место в его мире, но в этот раз я не собираюсь подчиняться.