Толковый Типикон. Часть I - Михаил Скабалланович

Остатками языкоговорения должно быть являются такие отрывочные слова в древнем песненном последовании, как «Вселенную, Аллилуия», равно как в нынешнем богослужении некоторая бессвязность и отрывочность (и связанная сними таинственность) возгласов на важнейшей части литургии («каноне» ее) и при окончании вечерни и утрени. Такого же характера возглас «Премудрость», указывающий на важность не тех молитв и песней, пред которыми он произносится, а самого момента церковной службы (например, входа).

Возможно, что вековым отголоском глоссолалии были в прежнем греко-славянском богослужении так называемые попевки, или прибавление к тексту песнопения, на особенно торжественных местах, посторонних слогов, — обычай сохранившийся до XVI в. В древнейшем из русских уставов Моск. Типогр. библ. XI–XII в. на степенных воскресной утрени, заменявших тогда нынешний полиелей, полагается аллилуиа с такими попевками: «аленелуиа аленеве еневене луиа аленеве еневе невеневе еневе енелуиа» [137]. В часослове Краковского издания 1491 г. на припевах предначинательного псалма вечерни Слава ти Господи положены такие попевки: Слава ти Господи анене наана неанене нааа инане сотворившему вся [138]. Следом глоссолалии является также употребление на богослужении и тоже в важнейшие его моменты древнееврейских и греческих слов: аллилуиа, аминь [139], Кирие елейсон [140]. В глоссолалии же имеет свое основание стремление к созданию особого богослужебного языка: в римо-католичестве это законное стремление, исходящее из убеждения, что с Богом беседовать нужно на особом, ангельском языке, доведено до крайности, но оно не чуждо и всем православным церквам: греческий богослужебный язык (итатический) едва ли когда-либо был разговорным (как показывает этатическая форма его в древнейших латинских транскрипциях), как и богослужебный славянский. [141].

{с. 42}

Свобода и норма в апостольском богослужении

При обилии духовных дарований в апостольской церкви и широком применении их за богослужением, последнее тогда не могло не отличаться от нашего значительной свободой и разнообразием. Содержание богослужения обусловливалось тем, кто из харисматических лиц, участвовавших в нем, и какие откровения или какое вдохновение получал за богослужением. Но так как отличительным свойством христианского вдохновения является то, что и духи пророческие послушны пророкам, т. е. сохранение при вдохновении полного сознания и самообладания, то и такая свобода и разнообразие тогдашнего богослужения допускала некоторое ограничение чрез правильный порядок и чин, путем свободного подчинения каковым она только выигрывала в своем величии и красоте. Так уже в этот энтузиастический период христианства положено начало строго определенному чину богослужения. Весь указанный отдел 1 послания к Коринфянам имеет целью именно ввести более порядка в богослужебные собрания и в частности определить порядок употребления за богослужением духовных дарований. Ап. Павел хочет, чтобы пророческие откровения, как дающие назидание не только сердцу, но и уму, преобладали за богослужением над языкоговорением, уступающим пророчеству по своей неопределенности и субъективности: ревнуйте о дарах духовных, особенно же о том, чтобы пророчествовать [142], — другими словами апостол хочет, чтобы дидактический {с. 43} элемент в богослужении преобладал над лирическим [143]; — чтобы не было переполнения богослужебного материала однородным содержанием: и если кто говорит на (незнакомом) языке, (говорите) двое или много трое, и то порознь, а один изъясняй; … и пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают [144], чтобы не было одновременного говорения [145] нескольких лиц (и то порознь требование не очень настойчивое). Во всех этих требованиях апостол ссылается на то, что так бывает во всех церквах у святых [146]. Следовательно, по разным церквам начинал уже устанавливаться более или менее одинаковый порядок богослужения. Оно происходило благообразно (εὐσχήμων, изящно, эстетически) и чинно (κατὰ τάξιν, в стройном порядке) [147]: первое зависело от второго.

Возможно, что на порядок, в котором чередовались на богослужении выступления харисматиков, указывают следующие слова апостола: когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, все сие да будет в назидание [148]. Язык и откровение (пророчество), как наиболее интенсивные степени вдохновения, поставлены в середине: они подготавливаются вдохновенным пением («псалом») и поучением учителя (дидаскала) и заключаются столь же спокойною речью «истолкователя» (истолкования для языкоговорения и, должно быть, пророчества). Все это «харисматическое» богослужение могло предваряться и подготавливаться обыкновенным, состоявшим из чтения Св. Писания, гимнов и молитв. Это же место из ап. Павла, по-видимому, говорит за то, что в тогдашнем богослужении преобладало исполнение богослужебного материала одиночными лицами, а не целым собранием [149]. За это же говорит замечание ап. Павла: если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет «аминь» при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь [150]. Участие всего собрания в богослужении {с. 44} здесь представляется в виде слушания того, что поется и говорится харисматиками с выражением этого участия словом «аминь».

Богослужение по Апокалипсису

Насколько стройный и твердый порядок выработался в богослужении к концу апостольского времени, и какую красоту сообщило это богослужению, хорошо видно из Апокалипсиса, книги, во многих местах являющейся отражением литургической практики того времени. Апокалипсис прежде всего позволяет констатировать решительный, насколько это возможно было, разрыв христианского богослужения с синагогальным. Синагога в нем называется прямо сатанинской (συναγωγή τοῦ σατάν, сонмище сатаны) [151]. Справедливо думают, что в основе главного апокалиптического видения (4 гл.) Бога сидящего на престоле и Агнца с 24 старцами лежит картина тогдашней литургии, совершаемой епископом с сонмом пресвитеров, падающих ниц пред престолом Божиим и Агнцем посреди его; под престолом души убиенных за слово Божие — Гробы мучеников, на которых первые христиане совершали евхаристию. Характерно, что старцы поклоняются Богу и Агнцу, когда херувимы поют: Свят, свят, свят Господь… и что к их пению прибавляют: Достоин еси Господи прияти славу и честь и силу, яко ты еси создал всяческая и волею Твоею суть сотворена [152]. Все это напоминает литургийные песни и молитвы. По всему Апокалипсису рассеян и ряд других несомненно богослужебных формул. Такова например доксологическая формула, часто варьирующаяся: Тому слава и держава во веки веков Аминь [153] или: Седящему на престоле и Агнцу благословение и честь и слава и держава во веки веков [154]. Иногда к этим формулам и подобным прибавляется впереди или сзади аллилуиа и аминь, ей аминь [155]. В разных местах своих Апокалипсис дает до 10 гимнов в честь Агнца [156] и упоминает о песни раба Божия Моисея [157]. В словах: блажен читающий и слушающие слова {с. 45} пророчества сего [158] Апокалипсис прямо предназначается для богослужебного употребления, причем под читающим, ὁ ἀναγιγνώσκων ед. ч. (ἀναγνώστης) разумеется церковный чтец (lector), который собранию слушателей (οἱ ἀκούοντες) читал Писание [159].

Праздники в апостольский век

Наряду с выработкой суточного богослужения, апостольский век положил основы и христианскому церковному году. Первоначально апостолы и верующие соблюдали еврейские праздники должно быть с тою же ревностью, с какою они посещали храм ежедневно. Даже ап. Павел, этот проповедник полной свободы от иудейского и законного ига, старается не провести вне Иерусалима ни одного из великих еврейских праздников, прерывая для них свои миссионерские путешествия, спеша на них из Малой Азии и Греции в Палестину [160]. Эта тесная связь апостольского христианства с еврейским календарем должна была однако более и более слабеть. Если для уверовавших язычников не считалось необходимым обрезание, то тем более еврейские праздники. Тем не менее ап. Павлу приходилось и в этом отношении ограждать своих неофитов от иудео-христиан: никто да не осуждает вас за пищу или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу [161]. Место показывающее, что еврейский церковный год считался не необязательным для всех без исключения христиан.