Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4 - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
В это время Булавин свободно двинулся к Черкасску. Одна часть войск повстанцев шла к столице Дона большим шляхом, по правой стороне реки, другая плыла на судах. 28 апреля 1708 года донская столица была взята в осаду булавинцами. Черкасск являлся хорошо укреплённой крепостью, имел на стенах более четырёх десятков пушек. Однако оборонять город оказалось некому. Нижележащие станицы присоединились к Булавину, исключая Донецкую (на Бугучаре), Казанскую, Усть-Медведицкую, Правоторовскую и Бурацкую. Станицы от Нижне-Курмоярской до Черкасска колебались. Потом многие из них под влиянием убеждений стать за старую свободу казачества, а также под насилием и угрозами присоединились к общему движению. Словом, за Булавина встал почти весь Дон, до 99 станиц.
Два дня продолжалась осада Черкасска. Хорошо укреплённый и оборудованный артиллерией город взять приступом было рисковано. Булавин пошёл на хитрость: жители станиц Рыковских, расположенных за чертой города и перешедших на сторону осаждающих, ночью подошли, по общему уговору, к воротам крепости и стали умолять спасти их будто бы от жестокостей Булавина. Им отворили ворота, а вместе с ними в город вошли и булавинцы. 1-го мая гарнизон казачьей столицы перешёл на сторону восставших. Главари промосковской партии попали в плен. Гарнизон не защищался, так как станицы Тютеревская и Скородумовская немедленно, 6 мая, собрали Войсковой Круг.
Этот Круг, многолюдный, ещё небывалый на Дону, из представителей 110 станиц, считая 11 черкасских, провозгласил Кондратия Булавина войсковым атаманом. Также были избраны и другие старшины. По решению Войскового Круга прежнего атамана Максимова, а также четырёх старшин, последовательных сторонников русификации Дона – А. Савельева, Е. Петрова, Н. Саламата, И. Машлыченко – казнили. Число казнённых старшин более низкого войскового ранга было, видимо, значительно больше. В документе царской канцелярии отмечается: «И иным многим казакам головы рубили и в воду сажали, а за то они де, что, помня крестное целование русскому царю, с ними, с ворами, в злой совет не пошли». Многие из старшин и домовитых казаков, в том числе сын бывшего любимца Петра I – Фрола Минаева, Василий Фролов, укрылись в Азове.
«Пятая колонна» Москвы в донской столице была существенно ослаблена, хотя, разумеется, отнюдь не ликвидирована.
О своём всенародном избрании Булавин от имени войска Донского послал 17 мая грамоту кошевому атаману Запорожской Сечи Костю Гордиенко и всему Войску Запорожскому с просьбой «жить вкупе и друг за друга постоять». В этом письме донской атаман фактически сформулировал идею всенародной освободительной казацкой войны, чтобы «было по-прежнему сильно воинство казацкое, разделённое ныне ляхами и москалями, а между ими, казаками, единомышленное братство». Но Сечь осталась глуха к этому призыву, равно как и терские казаки, получившие аналогичное послание. Впрочем, последние были в военном аспекте маломощны и к тому же очень географически удалёны от театра военных действий на Верхнем Дону.
С точки зрения военной стратегии повстанческая армия атамана Булавина была обречена на проигрыш изначально. Предельно милитаризованная петровская Россия очень мало напоминала вяловатую, архаичную, неорганизованную Московию времён царя Алексея Михайловича. Неистовая авторитарная воля Петра I могла бросить против казацких повстанцев колоссальный объём вооружения и многие десятки тысяч жизней безропотной крестьянской рекрутчины.
В оперативном плане положение булавинцев также было незавидным: область Войска Донского находилась в полном окружении. На севере, со стороны Хопра и Верхнего Дона, шла концентрация многочисленных сил карательного корпуса, которым командовали стольник И. Тевяшов и подполковник В. Рыкман. С запада, заручившись лояльностью гетмана Мазепы, подходили главные силы царской армии под командованием князя Долгорукого. На востоке, на Волге, сосредотачивался карательный корпус воеводы князя Хованского и многочисленные конные полчища калмыков, жаждущих грабежа. Даже совсем рядом с Черкасском – в устье Дона – стояли царские гарнизоны в Азове и Троицкой крепости.
Один Дон не мог устоять против всей России. Союзники его, запорожцы, сами дрожавшие перед возрастающим могуществом царя, не могли дать существенной помощи. Границы Донской Земли были открыты и защищать их одними своими силами казаки не могли.
* * *
В конце XVII века старшины и домовитые казаки города Черкасска и низовых станиц во главе с атаманом Корнилой Яковлевым, избиравшимся 7 лет сряду, стали брать в управлении войском засилье и, опираясь на царское правительство, решать дела без ведома и согласия верховых городков, противников Москвы. Засилье это ещё более усилилось при атамане Фроле Минаеве, избиравшемся беспрерывно 20 лет. Этот любимец Петра, опираясь на его указы и силу, со своими сторонниками образовал в Черкасске нечто вроде центрального войскового правительства, именовавшего себя также «Всевеликим Войском Донским». Булавин разметал всё это «московское наваждение» и восстановил старый всенародный Круг.
Но на Дон уже двигалась русская армия в 32 тысячи хорошо вооружённых и обученных солдат. К борьбе с Москвой Дон не был готов не только стратегически, но и психологически. 200 лет всё внимание донских казаков занимал турецкий юг. Помогая московским царям, христианским монархам и своим воображаемым покровителям, на всех фронтах они способствовали расширению их царства и своему полному окружению. Борясь за чужие интересы, они потеряли всех друзей и союзников. Даже единокровный Запорожский Низ не дал Дону много помощи. Казаки Гетманщины и слобожане оказались во враждебном лагере, хотя тоже лелеяли мечты о возврате утерянной независимости.
При этом повстанцы совершили фундаментальную стратегическую ошибку: в наивной надежде не допустить карательные войска московитов на казацкую землю, они разделили свои силы по разным оперативным векторам. Наиболее опытный казацкий полководец Семён Драный пошёл по Северскому Донцу в направлении Изюма – навстречу армии Долгорукого. Атаман И. Некрасов двинулся на север – на прикрытие казацких станиц по Хопру. Атаман Николай Голый повёл казацкие полки на восток – против карательного корпуса Хованского и калмыков. Сам Булавин с частью войск решил обезопасить донскую столицу и захватить Азов. В итоге, желая быть одновременно сильными везде, булавинцы нигде не смогли сконцентрировать достаточно войск для эффективной борьбы с регулярной армией петровской России.
* * *
Как законный атаман, 27 мая Булавин послал царю Петру и в Посольский Приказ грамоты-отписки. В них он сообщал о постановлениях Круга и просил приостановить движение русских войск. «А собрались мы не на войну, – писал Булавин, – только для утверждения, чтобы у нас в Войску Донском было по-прежнему, как было при дедах и отцах наших… И буде посланные полки будут наши городки войной разорять и мы вам будем противитца всеми реками, и с нами вкупе и кубанские». И он действительно обращался за помощью на Кубань к казакам-старообрядцам и к Ачуевскому паше Хосяну.
Кубанцам, между прочим, Булавин писал, что если «на нас царь с гневом поступит и не захочет соблюдать казачьих прав, то он войском от него отложится и будет просить милости у турецкого царя, чтобы турецкий царь от себя не откинул, так как царь в Московском царстве веру перевёл»… Далее Булавин просил кубанцев снять с этой грамоты копию, а подлинную послать турецкому султану с особою припискою: «по сём писании войсковой атаман Кондратий Афанасьев и всё Войско Донское у тебя, турскаго салтана, милости прося, челом бьют. А нашему государю в мирном состоянии отнюдь не верь, потому что он многия земли разорил за мирным состоянием и ныне разоряет, а также и на твоё величество и на царство готовит корабли и каторги»…
Во второй половине мая царь получил отписку атамана Булавина и всего Войска Донского, пересланную ему из Воронежа майором Долгоруким при донесении от 17 мая 1608 года. Войско описывало истинное положение дел на Дону и открыто объясняло, что войсковой атаман Лукьян Максимов и окружающие его старшины злоупотребляли властью, не исполняли царских указов, присылаемое денежное жалованье и хлебные запасы в общий «дуван не давали», а присваивали себе, за что они по старому казачьему праву были смещены и казнены.
Такие же письма Войско послало всем царским полководцам и в Посольский приказ. Письма эти заканчивались обещанием, с целованием креста и святого Евангелия, «служить великому государю по-прежнему, как они служили его деду и отцу, и жить меж себя в любви и в совете за братство»… «А буде вы, полководцы, насильно поступите и какое разорение учините и в том воля его, великаго государя, мы Войском Донским реку Дон и со всеми запольными реками уступим и на иную реку пойдём». Булавинские отписки в Москву не помогли. Ответа Булавин не получил.
