Intel: взгляд изнутри - Тим Джексон

Несмотря на все попытки Гроува стать обычным американцем и забыть свою прошлую жизнь, всем, кто встречал его в 1968 году было ясно, что он был чем-то экзотическим и неординарным. Гроув говорил по-английски практически без акцента. На голове он носил неуклюжий слуховой аппарат, явно сделанный в Восточной Европе. Он трудился, как Стаханов, легендарный российский шахтер, чья многочасовая непрерывная работа и тонны выданного на-гора угля во славу пролетариата так превозносились советской пропагандой. А его поведение? Энди Гроув так относился к дисциплине и контролю, что приходилось только удивляться, как сильно на него повлиял тоталитарный режим, от которого он так стремился избавиться.

Однако пока что это не так сильно бросалось в глаза. В 1968 году люди, впервые столкнувшиеся с Гроувом, обычно отмечали три веши. Во-первых, он очень доходчиво, очень хорошо объяснял (в частности, блестяще рассказывал о полупроводниковых устройствах, физическому поведению которых посвятил книгу). Во-вторых, он был очень организованным и точно знал, чего хочет и как этого добиться. В-третьих, он очень старался доказать правильность своего назначения. Гроув понимал, что Нойс и Мур рисковали, назначая его на должность директора по производству, и он хотел показать, что они не ошиблись.

Просматривая различные издания, опубликованные Intel о своей истории, случайный читатель может подумать, что Гроув был первым человеком со стороны, к которому Нойс и Мур обратились, тогда решили основать совместный бизнес. Это впечатление подкрепляется тем, что Боб Нойс часто называет компанию "трехглавым монстром", а во многих публикациях компании Гроув называется одним из трех основателей Intel.

На самом деле в рождении компании принимал участие еще и четвертый человек, но он покинул компанию через несколько лет после ее создания. В дальнейшем его деловая карьера складывалась очень успешно, однако для компании он стал никем, как опальный член Политбюро, портреты которого уничтожались на другой день после отставки. Речь идет о Бобе Грэхеме.

Грэхем был одним из лучших специалистов по маркетингу в Fairchild. Придя на работу в компанию через пару лет после ее создания в 1957 году, он вскоре привлек внимание Боба Нойса тем, что нашел для Fairchild самый первый контракт на миллионную сумму. Это отличие оказалось палкой о двух концах: с одной стороны, крупнейшая сделка в истории компании, а с другой, цена за одно устройство была самой низкой — 1,09 дол. за транзистор при партии в миллион транзисторов. Только позднее, когда исследования Гордона Мура показали, как работает экономика в области чипов, стало общепризнанным, что снижение цен при увеличении объемов — это направление, которого должны придерживаться производители полупроводников, чтобы преуспеть.

Грэхем ушел из Fairchild одним из первых, получив в 1965 году во Флориде работу по сбыту и маркетингу в конкурирующей компании, производящей полупроводники. Но Нойс о нем не забыл. Когда он начал искать коммерческого директора для своей новой компании, то первым делом позвонил Грэхему.

"Я раздумывал долю секунды, — вспоминает Грэхем, — а затем сказал: "Конечно".

Он заключил соглашение с Нойсом и Муром 5 июня 1968 года, в день, когда был убит Роберт Кеннеди. Сразу после этого Грэхем вернулся во Флориду, подал заявление на увольнение и позвонил в фирму, занимавшуюся переездами, чтобы отправиться с женой в Калифорнию.

Грэхем сразу же активно включился в работу новой компании. В результате серии телефонных разговоров он добился решения о производстве биполярных схем наряду со схемами, основанными на технологии MOS. Он приводил веские аргументы: для того, чтобы правильно работать в компьютерах, схемам памяти на базе технологии MOS требовались периферийные устройства, именуемые драйверами. Эти драйверы должны быть биполярными. Если Intel не разработает собственные процессы производства биполярных схем, ей придется доверять это другим компаниям. А компании, занимающиеся биполярными схемами, обеспокоенные тем, что технология MOS вытеснит их с рынка, не захотят сотрудничать с Intel. Даже если бы MOS была однозначно выигрышной (чего в тот момент нельзя было утверждать), Intel для выживания (а вот в этом Грэхем не сомневался) необходимо было иметь собственное подразделение, занимающееся биполярниками.

Контракт Боба Грэхема во Флориде требовал от него подачи уведомления об увольнении за три месяца, поэтому, когда он вернулся в Калифорнию, Энди Гроув уже работал там. Это обстоятельство существенно повлияло на карьеру Грэхема в Intel. Он не участвовал в наборе сотрудников первой волны, поэтому десятки инженеров и менеджеров имели дело прежде всего с Гроувом и ему в первую очередь выражали свою лояльность. Кроме того, круг обязанностей Гроува оказался чрезвычайно широким — если бы Грэхем начал работать раньше, этого бы не произошло. Умный и энергичный специалист, который с самого начала берется за трудные дела, обращает внимание на детали, охотно делает то, от чего отказываются другие, может стать гораздо более влиятельным лицом, чем предполагает его должность. А Энди Гроув был крайне обстоятельным человеком.

4. Случай на "Картофельной грядке"

Как-то осенью 1968 года, когда исследования Intel в области полупроводниковых устройств памяти шли полным ходом, один из первых сотрудников вызвал Боба Нойса в коридор.

— Боб, — сказал он, — мне нужно кое-что спросить у тебя. Я здесь уже три дня, но никак не могу понять структуру этого предприятия. Не мог бы ты нарисовать мне краткую схему организации компании?

Нойс улыбнулся и повернулся к открытой двери. Подойдя к доске, он взял кусочек мела и написал маленькую букву "х", вокруг нее нарисовал окружность, а вдоль нее — еще шесть или семь таких букв. Затем соединил линиями все внешние "х" с центром.

Показав на "х" в центре, он сказал:

— Это ты. А это, — он поочередно ткнул во все внешние "х", так что крупинки мела упали на покрытый линолеумом пол, — это я, Гордон, Энди, Лес, Боб, Джин и все остальные люди, с которыми ты имеешь дело. Такова схема нашей организации.

Нойс сказал это не ради красного словца. В новой компании порядки коренным образом отличались от Fairchild Semiconductor, владельцы которой строго придерживались иерархии и считали, что сотрудники, как офицеры в армии, должны обращаться только к непосредственным начальникам или к непосредственным подчиненным. Считалось верхом неприличия, если подчиненный, не удовлетворившись ответом своего руководителя, обсуждал вопрос с администратором, имеющим более высокое положение.

Нойс и Мур опережали свое время. Они понимали, что для быстро развивающейся индустрии, где мгновенная реакции на изменения — все, где информация должна передаваться как можно быстрее, подход, культивируемый Fairchild, помешает компании принимать правильные решения. Поэтому они хотели создать такие условия, при которых каждый, у кого появилась идея, мог высказать ее, а тот, у кого возник вопрос, не побоялся его задать. Собрания персонала были открыты для всех, кто считал полезным присутствовать на них. Ни один из менеджеров, какую бы высокую должность он ни занимал, не должен отказывать в просьбе о помощи другому сотруднику.