Закон ее прошлого - Марина Крамер

Вот и сейчас в очередной раз я выслушивала историю о том, как Аннушка встретила «того самого единственного», с кем готова провести остаток жизни и ковылять под ручку по бульварам в старости. Разумеется, избранник был женат, но, как всегда водилось у Аннушки, «жил с женой из жалости» и «ждал, пока дети встанут на ноги». Сотни раз я говорила ей, что подобные оправдания выдумывают себе в утешение оказавшиеся в такой ситуации студентки первых-вторых курсов вуза, а не взрослые состоявшиеся тетеньки ближе к пятому десятку, но Вяземская только отмахивалась и обижалась, называя меня циничной сволочью без души и сердца.

– Ты пойми – он, как честный и порядочный человек, не может уйти и оставить ее одну с двумя подростками – это же им психику сломает! А потом начнутся проблемы – наркотики, дурные компании, самоубийства… Зачем мне такой груз на душе, я ведь буду себя виноватой чувствовать! – покручивая бокал с белым вином, говорила Аннушка.

Мне хотелось взять ее за шиворот и хорошенько встряхнуть – большей глупости выдумать просто невозможно, но, похоже, моя подруга в очередной раз свято верила в свою правоту. Осталось засечь время, через которое я услышу вторую часть этой саги – о том, как прекрасный принц превратился в мерзкую жабу и ускакал в родное болото.

– Тебе не кажется, дорогая, что честные и порядочные люди в первую очередь не заводят романов на стороне?

– Вот ты снова за свое, Варька! Мы же не виноваты, что у нас любовь! И потом, он такой… ты же его даже не видела…

Я пожала плечами:

– А зачем мне? По-моему, все ясно.

– Вечно тебе все ясно! Ты всегда делаешь выводы, даже не видя человека!

– Слово «мачо» составляется вовсе не из тех же букв, что слово «козел», я не понимаю, почему ты-то не хочешь признать этот очевидный факт?

Аннушка округлила глаза и застыла с чуть приоткрытым ртом, переваривая сказанное мной, а потом фыркнула:

– Очень остроумно, ага!

– Согласна, возможно, что не очень. Но ты вспомни хотя бы свой последний роман.

Вяземская покраснела. Этот эпизод в ее жизни был, пожалуй, самым комичным, и вспоминать о том, как едва не стала жертвой аферистки, прикидывавшейся исполнителем готического рока, Аннушка не любила. Галя-Габриэль оставила в памяти моей подруги неизгладимый след…

– Ой, да ладно… подумаешь…

– Теперь-то конечно, – кивнула я, делая глоток вина. – А тогда ты тоже кричала, что я стерва и сволочь и мешаю тебе обрести счастье. Хорошо еще, что я деньги на твоем счете сохранила, правда?

Аннушка рассмеялась:

– Все, твоя взяла! Однако с Марком ты должна познакомиться. Он тебе понравится.

– Нравиться он должен тебе, а меня отталкивает уже то, что у него дети. Но ради тебя я, разумеется, выдержу пару часов общения.

Аннушка обрадовалась. Не знаю, почему ей было важно мое мнение о каждом кавалере, ведь она все равно поступала по-своему. А мне теперь придется потратить пару часов своей жизни на человека, который мне заведомо неприятен. Дружба порой требует жертв…

Никогда, вот просто никогда не нужно снимать телефонную трубку, если номер на дисплее тебе ни о чем не говорит. Как мне научиться соблюдать это простое правило? У меня всегда была привычка сразу же подписывать номера клиентов, а телефоны близких я помнила наизусть либо заносила в специальную книжку, не доверяя телефону. И вот какого же черта я схватила трубку, хотя увидела, что номер неизвестен?.. Определенно, утром я соображаю значительно хуже, чем во все остальное время дня…

– Здравствуй, Варенька, – сказала трубка голосом Кирилла, и я вздрогнула, выронила ее на кровать и зажала уши.

Только не это. Нет, пожалуйста, господи, только не это… Я в отупении и ужасе смотрела на лежащий передо мной телефон, словно ждала, что вслед за голосом оттуда возникнет и сам Мельников. Звонок продолжался, на дисплее бежали секунды – Кирилл все еще говорил что-то, но я не могла заставить себя убрать руки и услышать хоть слово. Ощущение неизбежной катастрофы наваливалось, как лавина. Наконец, я пересилила страх, быстро нажала «отбой» и тут же внесла номер в черный список. Мера, конечно, так себе, но все же…

И нет никакой возможности сменить номер – это ж каких масштабов рассылку придется сделать, чтобы оповестить старых клиентов, разного калибра знакомых и просто людей, которые порой бывают нужны… Чертов Мельников, откуда ты вообще взялся на мою голову? Остается только надеяться, что ты выбрался из мест заключения незаконно, и я приложу все усилия, чтобы это немедленно исправить.

Противная дрожь в теле не оставляла меня до обеда, а в ресторане каждый попавшийся на глаза мужчина тут же напоминал Мельникова, это оказалось выше моих сил. Я позвонила Аннушке и с истерическими нотками в голосе потребовала немедленно приехать.

– С ума сошла? – протянула Вяземская. – Мы вчера весь вечер вместе провели, сегодня я хотела отлежаться, в салон сходить…

– Хорошо, забери меня отсюда, и поедем в салон, в ателье, в магазин, к черту, к дьяволу – куда скажешь! – срываясь на крик, попросила я, и Аннушка мгновенно сменила ноющий тон на обеспокоенный:

– Что-то случилось?

– Да! Мне Мельников позвонил!

– Я приеду через час, мне надо хотя бы джинсы натянуть. – И она бросила трубку, а я схватила в охапку подушку, забилась в угол кровати и заплакала.

Мое психическое состояние становилось просто угрожающим, если так пойдет дальше, я не то что работать – на улицу выйти не смогу. Хоть беги и добровольно сдавайся куда-нибудь в психиатрию.

– Нельзя раскисать, – твердила я сквозь слезы. – Ему ведь только это и нужно – увидеть, что снова меня растоптал. Нет, этого не будет, я не допущу. Я соберусь, справлюсь. Он больше ничего для меня не значит, не позволю ему управлять моей жизнью.

Своеобразная мантра помогла мне немного успокоиться и к приезду Аннушки обрести более-менее человеческий вид.

– М-да, Жигульская, испугала ты меня. – Вяземская влетела в номер, бросила в кресло небольшую сумочку и, схватив меня за руку, подтащила к окну. – Ну-ка… ого… идея с салоном явно богатая, тебе просто необходимо привести себя в порядок. Что у тебя с лицом? Что вообще с тобой, а? Не могу припомнить, чтобы когда-то видела тебя в таком ужасном состоянии.

Я не была уверена, что поход в салон красоты вернет мне душевное равновесие, но это все-таки лучше, чем лежать в номере с зашторенным окном и рыдать в подушку.

Аннушка с удивлением наблюдала, как я суетливо оглядываюсь, выходя из номера, как нацепляю темные очки на крыльце, как наклоняю голову и прячу лицо, пока иду к ее машине.

– Совсем дошла, дорогая. – Она улыбнулась, глядя на мои манипуляции, и села за руль.

– Хватит упражняться! – огрызнулась я. – У меня поджилки трясутся, как только вспомню этот его голос по телефону! Ты можешь себе представить, как вообще такое пережить?

– Варь, я все понимаю, Кирилл – последний человек, чьему появлению ты бы обрадовалась, но согласись – мы не в Америке, и ты не можешь даже через суд запретить ему приближаться.

– Но это совершенно не означает, что я буду терпеть это. Ты только представь, каково мне будет работать в этом состоянии? Я не то что новых клиентов не наберу – я старых распугаю. Или они мне дружно сбросятся на палату в психбольнице – в память о старых заслугах, так сказать.

– Это, кстати, совершенно не смешно.

– Да уж какой тут смех… Мне надо придумать, что делать.

– Для начала надо отвлечься. Попробуй Петьке позвонить, может, кто-то готов сегодня квартиру показать, мало ли? – предложила Аннушка, барабаня пальцами по рулю и нетерпеливо поглядывая на красный сигнал светофора.

– Думаешь? – Я с сомнением посмотрела на лежащий на коленях телефон.

– А что ты теряешь? Скажет, что нет – так и нет, до десятого отложим.

– Многовато у меня планов на десятое, если честно.

– Ничего, я тебя знаю – чем больше дел, тем лучше ты соображаешь.

Не скажу, что сейчас я была уверена в этом так же, как моя подруга. Но внутри росла злость – разве можно позволить прошлому настолько управлять собой? Я одержала верх над Кириллом, я отправила его за решетку – так какого черта сейчас трясусь от одного лишь телефонного звонка?

Эти мысли не покидали меня ни на секунду, даже под сильными гибкими пальцами массажиста, казалось, отрывавшего мышцы от костей. Тело было абсолютно расслаблено, а вот мозг никак не желал делать этого. Проблему нужно решать, и делать это как можно скорее.

После салона мы решили посидеть где-нибудь, и Аннушка предложила ресторан «Редиссон-Украины»:

– Там вид шикарный, обожаю туда ходить.

– Избаловалась ты совсем.

– Ой, можно подумать, ты всю жизнь в гамбургерных обедаешь! Тоже любишь хорошо поесть в приличном месте.

– Так я разве спорю? Хочешь туда – вези, мне все равно.

Мы выбрали столик у окна, чтобы видеть реку и город под ногами. Аннушка, просматривая винную карту, пробормотала: