Zадача будет выполнена! Ни шагу назад - Николай Петрович Марчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И я, который рассекал по улицам Москвы в ярко-желтом Chevrolet Camaro VI. Двести тридцать восемь лошадей под капотом. Рестайлинг. Машина точь-в-точь как Бамблби из второй части «Трансформеров». За один вечер я мог просадить пару миллионов или сгонять на выходные в Европу, чтобы попить пивка в Чехии, а потом отведать свежеиспеченных круассанов в Париже.
Вот где мы с ним могли пересечься в мирной жизни? Где богач и сноб, мнящий себя аристократом, мог бы встретить простого парня из глубинки, которому за счастье покататься на эскалаторе? Правильно, нигде! А на войне – пожалуйста!
– Псих, ты че? – толкнул меня в плечо Бамут, вырывая из задумчивости. – Опять, что ли, мысленно философствуешь?
– Ага, – кивнул я. – Подумал, что если бы не война, то хрен бы когда я мог лицезреть твою рожу.
– Это точно. Да и я на твою харю не посмотрел бы: делать мне больше нечего, как глазеть на заносчивого мажорика.
– Где остальные?
– Ковалев словил осколок, рядовые Стылов и Тычин эвакуируют его в тыл, а я пошел тебя искать.
– Серьезное ранение?
– Вроде не очень: осколок попал в задницу по касательной, но зацепил крупную артерию, кровищи было до фига. Кровь остановили; если вовремя дотащат, то скоро вернется в строй. Лишь бы успели.
Эвакуация раненых с передовой в наших условиях городского боя – это жесть. «Трехсотых» несколько километров приходится тащить на себе по руинам и завалам до сборочного пункта, где можно перегрузить раненых на технику. Машины приходят нерегулярно, постоянные прилеты и вражеские обстрелы делают эвакуацию раненых настоящей русской рулеткой, где каждая эвакуационная команда может превратиться в «груз двести».
– Знатно ты этот «страйкер» причесал, я успел на камеру все заснять. Круто вышло!
При этом лицо Бамута выражало какую-то тайну и самодовольство, как в тот раз, когда он подрезал у соседей ящик сгущенки. Семен, помимо того, что был мастером управляться с пулеметом, был еще и виртуозом мародерки. Второй его позывной, который он, правда, не любит, – Мародер.
Думаете, «мародер» – это оскорбление? Вроде ругательства? Это не совсем не так. В чем отличие мародерства от собирания трофеев? Вроде сущность у обоих процессов одинаковая – забрать с тела поверженного врага или защищаемого им оборонительного сооружения чужое имущество. Но есть некоторые нюансы, которые и отличают мародерство, караемое Уголовным кодексом, от сбора трофеев, честно добытых в бою.
Если ты убил врага, то все, что при нем, – честный твой трофей, вплоть до одежды, обуви и съестных припасов. Про боеприпасы и оружие и говорить не надо – они, понятное дело, при любых раскладах трофей. А вот забирать личные вещи, не относящиеся к военному ремеслу, к примеру, обручальные кольца, цепочки, нательные крестики или семейные фото – это уже мародерство. А наручные часы – это все-таки трофей, потому что часы – это часть амуниции, и на войне они весьма кстати.
Однако цепочки, кольца и особенно доллары из карманов поверженных врагов выгребают частенько. Наказывают ли за это? Если увидит привередливое и суровое начальство, то могут и наказать. Но на переднем краю, в красной зоне, редко когда это начальство встретишь. В основном все, кто палился на мародерке, страдали из-за собственной глупости и бахвальства, когда хвастались награбленным перед другими.
На войне точно нельзя грабить дома мирных жителей, особенно если в них не расположены вражеские позиции. Нельзя отбирать у гражданских лиц еду и одежду, особенно последнюю. Нельзя заставлять их против воли строить фортификационные укрепления. Но если дом покинут его хозяевами, то можно разломать мебель, чтобы развести костер, можно съесть найденные в погребе припасы. Однако тут надо быть осторожней, потому что попадались заминированные банки с медом и крупа вперемешку с крысиным ядом.
Я оглядел Бамута с головы до ног и заметил, из-за чего он так светится самодовольной рожей. У него на ногах появились новые ботинки – хорошие кожаные берцы с высоким голенищем.
– Новые шузы? – спросил я.
– Какие шузы?! – презрительно скривился Бамут. – Гля лейбл! – Он показал мне ботинок, на котором был выбит торговый знак производителя. – Corcoran! Америка, мать ее так! Это Коркораны, а не какие-то там тебе шузы! Между прочим, с кевларовыми стельками внутри.
– Вообще-то, «shoes» в переводе с английского – это и есть «обувь», – пояснил я другу.
– Да? – удивился Бамут, но тут же поправился: – Я и так это знал. Но новые ботинки – это еще не все.
– Что еще?
– Я, когда твою «гоупрошку» установил, чтобы она сама снимала «страйкер», не видел, как ты расстреливал вражеский броневик: отвлекся на перестрелку с десантом. А потом, когда после перестрелки пересматривал запись, то заметил, что из горящего «страйкера» выполз пассажир.
– И где он?
– Там лежит, босой, – ответил Бамут, легким взмахом руки показывая направление. – Между прочим, офицерик американской армии, но по-нашему гутарит – будь здоров.
– Молодчага! – похвалил я друга.
Мы двинулись по окопам в сторону города, туда, где Бамут спрятал пленника. Вражеский обстрел прекратился: слава богу, что дождь так и шел не переставая, а тучи, казалось, повисли еще ниже. Поднялся ветер, что, конечно, доставляло определенные неудобства, но тоже радовало. Ветер – первый враг легких беспилотников. При сильном ветре эти вездесущие «глаза» с пропеллерами на спинах не летают, а значит, для вражеских корректировщиков мы невидимы.
Ковровый обстрел «градами», конечно, страшен – много взрывов, волны осколков, море огня. Но если находиться в надежном укрытии, то можно и такой массированный обстрел пережить без потерь. Но на этой войне особенно страшно, когда опытный корректировщик врага управляет огнем хорошо подготовленного артиллерийского расчета. В таком случае мины и снаряды могут ложиться настолько точно, что со второго-третьего раза залетают прямиком в любой окоп, траншею и даже одиночную стрелковую ячейку. Это я еще о сбросах с дронов молчу, там могут ВОГ или ручную гранату тебе точно за шиворот закинуть.
Нашим дедам в этом плане было проще: у немцев не было БПЛА и высокоточных снарядов, наводящихся по GPS-координатам, не было разведданных из космоса, много чего не было. А у нашего противника все это есть. Но ничего, у нас тоже много чего есть. Как говорится, на каждую хитрую гайку всегда найдется болт с умной резьбой.
Когда я еще учился в МГИМО, то один из наших преподов любил при каждом удобном случае вставить в лекции упоминание о Бисмарке. В
