Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё равно, не хотела Лёля забывать историю, что няня ей поведала. Знание это будто бы живее её делало, пусть и тёмными, но красками жизнь однообразную расцвечивало. А батюшка хотел забрать у неё всё! Девицей легкомысленной, бед не знающей сделать! И не вразумить его никак! Сварог — упрямец, но и Лёля от отца не отставала.
— Да поди ж ты, Ростислав! Нас сюда Лада Великая прислала, Лёльку покормить! Пускай немедля в комнату! — раздался за запертой дверью звонкий девичий приказ. — А коль словам моим не веришь, иди сам у матушки и спрашивай! — Мужской голос обиженно пробурчал что-то невразумительное. — Веришь теперь? Вот то-то же!
В замке металлически лязгнул ключ, дверь в комнату чуть приоткрылась, сдерживаемая сильной рукой её охранника, но и этого хватило, чтобы, как угорьки юркие, в проём скользнули Плеяна и Благослава с широкими подносами в руках. В комнату ворвался запах свободы — сушёных трав из коридора, землицы свежей с улицы, чего-то душистого и ароматного с подносов подруг. Лёля сама не заметила, как с надеждой вскочила с лавки. Неужто батюшка сжалился, помиловал её?
— Вот, Лёля, от матушки тебе послание — пирожок вкусный, румяный, с курятиной, — Плеяна оборвала Лёлины надежды на милость отца, торжественно поставив на стол деревянный поднос и сняв с него белую салфетку с вязанным кружевом по краям.
— И молочка крыночка, парного! А яблок спелых целая корзинка! — радостно добавила Благослава, а затем обернулась к двери и вздёрнула подбородок: — Ну что встал, лунь любопытный? Запирай светлицу! Ничего не случится, если мы с подружкой посидим, тайны девичьи обсудим. Не для твоих они ушей, брысь, окаянный!
Просунувший белокурую голову в дверной проём Ростислав громко цокнул языком и закатил глаза, однако дверь за собой закрыл и ключ на три оборота провернул. А для верности ещё ручку снаружи подёргал, чтобы убедиться — никуда пленница и товарки её из-под его начала не денутся.
— Девоньки мои, как же рада я приходу вашему! Что с Нянюшкой? Как батюшка? Всё так же зол на меня? — не удержалась от расспросов Лёля, едва только притворилась дверь.
Плеяна и Благослава переглянулись, и взгляды их ничего обнадёживающего не выражали.
— Не ведомо нам, — печально вздохнула Плеяна. — Сварог-батюшка из горницы своей не выходит, никого к нему пускать не велено. А что про Нянюшку… Никто прямиком не сказывал, да только слухи ходят, что отец твой и её под замком держит. Жива заместо неё на кухне хозяйничает, матушка Лада и Негомила ей подсобляют. Что ж учудили вы такое, Лёлюшка? Не припомню, чтобы в доме нашем наказывали кого так сурово.
— Если скажу, за что батюшка милости меня своей лишил, так и вы с Благославой в опасности окажетесь, — отказалась отвечать Лёля. — Давайте лучше на стол вам накрыть помогу.
Не желала Лёля, чтобы и подруг её постигла участь Нянюшки, оттого и мялась с объяснениями, скатерть накрахмаленную постилая. С другой стороны, тяжело ей ложь давалась, особенно друзьям близким. Приходилось Лёле за слово каждое сражаться, вот-вот готовое с уст сорваться. Несколько раз она беседу завести пыталась, да всё невпопад. Неловкое, тяжёлое молчание повисло в маленькой комнатке. Только посуда звенела и стучал о тарелку нож, которым Благослава разрезала пышный, чуть подгоревший с одного бока пирог.
— Негомила же готовила, — будто извиняясь, произнесла Благослава. — Ты уж не серчай на неё, я этот кусок для себя оставлю.
В гнетущей тишине Благослава первой опустилась на стул и придвинула к себе пирог с тёмно-коричневой запёкшейся корочкой, за подругой последовала и Плеяна. Девушки на краткие секунды склонили головы, чтобы вознести безмолвное благодарение Роду, а затем принялись за еду, не поднимая глаз от своих тарелок. Лёля тоже откусила кусочек. Хорошей ученицей была Негомила, вкус пирога почти как у Нянюшкиного — сочный, мясо куриное во рту тает. От тоски по старушке защипало в носу и глазах. Вот бы обратно на завалинку, косы друг дружке с девочками плести, за звёздами наблюдать, нянюшкины сказки слушать…
— Скучно без тебя, Лёлька, на кухне сегодня, — тихо промолвила Благослава, и непривычно было видеть её без обычной улыбки. — Без Нянюшки скучно. Не утаи от подруг коли чем помочь мы вам можем.
— Ничем не поможете вы мне, девочки. Совесть меня мучит и непонимание… — Лёле всё рассказать хотелось, но боялась она гнев Сварога на людей дорогих навлечь, отчего отвечала спутанно, запинаясь на каждой фразе. — Будто собака бродячая в сердце моё вгрызается… Узнала я давеча, что бог один есть, обиженный несправедливо батюшкой моим, и бог этот… мальчик этот… дорог он мне был когда-то. Говорила Нянюшка, что росли мы вместе… Озорничали… Детьми счастливыми были, жизнью довольными, пока беда нас не развела. И очень уж мне хочется снова с ним повидаться, узнать, помнит ли он меня, не держит ли зла. А если обижен, так может я исправить что смогу, за батюшку своего прощения попросить?.. Ни о чем другом не думаю, девочки, мысли эти совсем меня измотали.
— Говорят, Род через сердце с нами общается, — серьёзно заявила Плеяна, терзая в пальцах соломинку, отлетевшую от корзинки с яблоками. — Как знать, вдруг сказать он тебе что-то хочет, оттого и мучит? Надобно тебе…
— Надумала Лёлька себе ерунды, а ты подначиваешь! — перебила её Благослава в негодовании. — Велик Род, нет ему резона с каждой букашкой под звёздами общаться! И что такого Лёля сотворить могла, чтобы Рода прогневать? Если только кости с кладовой тайком таскала, чтобы кошку свою приблудную кормить. Так про то даже Нянюшка знала, а ругать её и не думала.
— Я и не говорила, что гневается Род на Лёлю. — Большие серо-голубые глаза Плеяны задумчиво смотрели на Благославу. — Воспитывает он её, как отец мудрый, что для дочери лучшего желает.
— Видела я любовь такую, когда ради лучшего для дочери отец её под дудку свою плясать заставляет. — Лёля резко отодвинула тарелку и сложила руки на груди. — Сварог-батюшка как куклой мной играется, якобы для блага моего. А я уже не девка малолетняя! Не нужны мне указки ни батюшки, ни Рода Всемогущего! Своим умом жить хочу!
Подруги смотрели на Лёлю с удивлением и лёгким осуждением во взгляде, должно быть, поражаясь такому святотатству от богини. А Лёле
