Сердце пламени - Алеся Владимировна Троицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ужас от понимания, чего от неё хотят, словно ледяные оковы, стиснул девичью душу, и она отшатнулась.
— Расскажешь мне что-то стоящее, и я одарю тебя своей милостью. Золото, цветные камни, новый статус. Всё, чего ни пожелает душа… в пределах разумного. И — кара, если станешь упрямиться.
Он грубо сжал её грудь и своевольно полез под подол длинной юбки. На бледных щеках девушки проступили красные пятна.
— Прошу, Ваше Величество, не надо, мне правда нечего рассказать. Да, я служу у Аллендорфов очень давно, но никаких секретов не знаю. Клянусь всеми святыми! Да и некогда мне собирать сплетни — работы много… Прошу, отпустите! — заскулила она, и первые слезы оросили миловидное лицо.
Король скривился, глаза его превратились в узкие щели:
— Я знал, что легко не будет. — Он щёлкнул пальцами и коротко бросил: — Фас!
Тут же из дальнего, тёмного угла, где стояли кресла, появились двое мужчин и стали медленно приближаться, как шакалы, учуявшие добычу. Они обступили девушку с двух сторон, отрезая пути к отступлению.
Тьянка их не знала, а вот Ивонет уже успела познакомиться на празднике. Два близких друга короля. Кудрявый блондин — герцог Авалонский. Русоволосый, не менее наглый — герцог Элспеч де Кароди.
— Ну что, красавица, поиграем? — стягивая на ходу китель, злорадно спросил блондин, стремительно схватил её за шею и поцеловал, просунув ей в рот свой скользкий язык.
Другой занялся завязками на лифе серого платья.
— Какая свежая… очень любопытно узнать, насколько девы из Таврии, края вечной весны и цветения, нежны и ласковы.
— Нет! Отпустите! Прошу! Я правда ничего не знаю!
— Ну, не знаешь и не знаешь, зачем же так кричать? — брюнет добрался до оголённой кожи. — Главное, чтобы нам было хорошо, ведь так?
Тьянка заскулила, слезы замутнили ее взгляд, ноги подкосились. Да, она была тронута мужчиной, но только одним и любимым и никогда не позволяла себе лишнего. И сейчас ей было невыносимо страшно и дико от того, что с ней собирались делать. Она взвыла и тут же получила болезненный хлопок по щеке.
— Ещё звук — и после нас ты пойдёшь по рукам стражи, а там не будут так же нежны и внимательны…
Ивонет словно выпутывалась из болота. С рвущимся из груди сердцем она яро цеплялась за свет и пыталась выползти из мрака чужих воспоминаний, физически ощущая, как чужие руки с жадностью шарят по телу, оставляя синяки. Как слюнявые губы касаются кожи везде, где вздумается, как тянут за волосы… и как пронзительно-безразличный взгляд короля за всем этим наблюдает.
Пальцы Ивонет врываются в ткань жуткой грёзы, ищут путь к свободе. Подальше из оков чужого рассудка, где друзья Минфрида издеваются и насилуют, наказывая за то, что девушка осталась преданной дому Аллендорфов.
Миллиметр за миллиметром, пока сознание Тьянки не остаётся позади, а свое собственное не оглушает, заставляя Ивонет кричать и биться в агонии.
— Госпожа! Госпожа, простите, что вам пришлось это увидеть! — Тьянка тоже очнулась и теперь ревела в три ручья. — Я не хотела вас огорчать, простите.
Уткнулась в свои колени и завыла, словно оплакивая смерть близкого человека.
Ивонет с трудом поднялась, покачнулась и на негнущихся ногах отошла к окну. Верить увиденному отчаянно не хотелось, но видения никогда не обманывают, не искажают правду, не приукрашивают.
— Сколько раз это повторялось? — сухим надтреснутым голосом спросила принцесса, и её передернуло.
— Три, госпожа. Король призывал меня вчера после празднества и сегодня. Но, клянусь, я ничего им не рассказала!
Вновь отчаянный рёв и неисчерпаемое горе.
— Глупая…
Ивонет подошла к девушке, присела рядом и обняла. Она не могла подобрать слов утешения, да и какие слова могут утешить и унять боль от насилия? Но она могла поделиться благодарностью и теплом. Это всё, на что сейчас хватало её сил и воли. Ведь пообещать, что такое больше не повторится, она тоже не могла. Не тогда, когда в безумстве замешан сам король.
— Ивонет, что здесь происходит?
В комнату вошла королева Таврии, её изящная бровь вопросительно изогнулась. Девушки отпрянули друг от друга, как от огня. Ивонет стремительно поднялась, смахивая со щек влажные дорожки, потянула за собой зареванную Тьянку и под внимательным взглядом матери проводила её к выходу. Потом плотно прикрыла дверь, набрала в лёгкие побольше воздуха и обернулась:
— Я не желаю выходить за Минфрида!
— Ивонет, ну что за глупости? — взмахнула руками королева. Вроде непринуждённо, но во взгляде светлых глаз острота такая, что можно пораниться. Она быстро подметила и болезненный вид дочери, и залегшие под глазами тени, и неопрятный вид, и нахмурилась: — Почему ты ещё в нижней сорочке и до сих пор не приняла ванну? Тебе, между прочим, король прислал приглашение на полуденную прогулку. — И женщина достала из кармана белый конверт с королевским оттиском на красном воске.
— Ты меня не слышишь? Я не желаю не только с ним гулять, но и становиться его женой.
— Ивонет, ты сводишь меня с ума! — королева картинно закатила глаза. — Если ты о вчерашнем, то полно, ничего предосудительного король не сделал. Потешил толпу, не больше. Он же не отрубил альху голову и не насадил её на пику. Ты начинаешь меня утомлять, — леди Сэльга нервно передёрнула плечами и, открыв конверт, вдохновенно начала читать содержимое: — «Дорогая принцесса Ивонет, моё сердце сражено вашей красотой и добродетелью. Знаю, что свадебные приготовления в самом разгаре и, возможно, вы очень заняты, но прошу… нет, умоляю выделить мне немного времени, дабы я мог вновь насладиться вашим очарованием, красотой и общением».
Ивонет скривилась, ощущая фальшь в каждой строчке.
— Он недостоин ни моего, ни вашего внимания. Это жестокий человек!
— Вздор!
Королева стала суровее, розовые губы поджались, став узкой линией. На бледных щеках заалели пятна.
— Не только отношение к заключённому меня в этом убедило. Вчера, как только мы прибыли, он призвал Тьянку и пытался выведать наши секреты.
Королева напряглась.
— Я предполагала, что подобное может произойти, но не думала, что так быстро. И что эта дурочка рассказала?
— Ничего.
— Ну, тогда не о чем печалиться. Значит, мы правильно сделали, что когда-то её для тебя выбрали, — женщина отмахнулась от дочери и открыла шкаф, выискивая в нём подходящее для прогулки платье.
— Это не всё, — Ивонет вновь передернуло:
