К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не хочу вас расстраивать, ребята, – сказал он, – но у нас тут назревает какая-то нехорошая движуха. Возможно, что готовится «второй акт марлезонского балета», сиречь цареубийство. Мы, конечно, не позволим польским недобиткам и французским роялистам убить императора, но может произойти всякое. В свою очередь, в ваших краях может начаться охота на Наполеона. Он для наших недоброжелателей не менее опасен, чем Павел. Потому вам лучше держаться вместе и смотреть в оба. Британцам терять нечего, и они могут пойти ва-банк.
Я рассказал Наполеону о разговоре с Бариновым. Тот не удивился и к предупреждению о возможных неприятностях отнесся с полной серьезностью и пониманием.
– Андре, я думаю, что союз, заключенный между нашими странами, – это страшная опасность для Британии. Там, узнав о сближении Франции с Россией, даже сменили правительство – вместо Вильяма Питта-младшего премьером сделали Аддингтона.
Я усмехнулся, вспомнив, что в досье, которое подготовил для меня Василий Васильевич Патрикеев, говорилось, что Генри Аддингтон, нынешний премьер-министр Соединенного королевства, фактически является марионеткой Питта-младшего.
Но разговоры разговорами, а меры предосторожности принять все же следовало. Я тщательно проинструктировал своих бойцов, предупредив, чтобы они смотрели в оба. Потом переговорил с французами, сопровождавшими Бонапарта. Те поначалу косились на моих парней, но после того, как те, разминаясь, показали свои умения в рукопашке, резко их зауважали. Ну и, естественно, меня, как их начальника. Кроме того, видя мои доверительные отношения с Наполеоном, они сделали соответствующие выводы и перестали со мной препираться.
А вот просить помощи у пруссаков не стоило. Расставаясь, генерал Блюхер в изрядном подпитии, правда, заявил, что если нам понадобится его помощь, то он – завсегда пожалуйста. Похоже, что старый гусар не зря трепал языком и сказал это от чистого сердца. Но к пруссакам мы обращаться не будем. Кортеж сопровождают несколько кавалеристов, только они скорее находятся при нас ради приличия, чем для обеспечения безопасности.
Мне почему-то казалось, что британцы и их подельники должны попытаться снова применить что-то вроде «шахид-телеги», как это они уже сделали в Париже на улице Сен-Никез. Но они могут дополнить взрыв адской машины огнем снайперов, которые добьют тех, кто уцелеет. Нечто подобное я видел в компьютерной игре «Ассасин’с Крид». Там ассасины помогают спасти Бонапарта. Забавно, получается… Это что, мы будем играть на стороне ассасинов?
Вечером, когда мы благополучно покинули Франкфурт и двинулись дальше, Наполеон подскакал ко мне и спросил, знакомы ли мне имена тех, кто готовит в Петербурге покушение на императора Павла. Услышав имя Карло Поццо ди Борго, он изменился в лице и даже скрипнул от злости зубами.
– Как же, как же, я хорошо знаком с этим подонком. А ведь когда-то, Андре, мы были с ним лучшими друзьями. Я тогда жил на Корсике. Мы оба сходили с ума, читая Руссо, и мечтали вместе с легендарным Паскуале Паоли бороться за независимость нашего любимого острова. А потом…
– А что было потом? – поинтересовался я у Бонапарта.
– А потом он предал меня, – с горечью произнес Наполеон. – Паоли и Поццо ди Борго снюхались с англичанами и стали готовиться к мятежу с целью отделения Корсики от Франции. Я был против этого – и потому стал их врагом. Моя попытка направить петицию в Париж о готовящемся мятеже через якобинский клуб в Аяччо – да-да, Андре, в молодости я, как и многие, был якобинцем – закончилась тем, что Паоли начал на меня охоту, как на дикого зверя. Моих братьев и меня объявили врагами корсиканской нации. Представляете, Андре, – врагом нации меня, корсиканца, готового отдать всего себя за мой прекрасный остров! Ко мне домой заявились люди Паоли. Я догадывался, что счет моей жизни пошел на часы. Меня убили бы по приказу Паоли, причем палачом стал бы мой бывший друг Поццо ди Борго.
Наполеон хмуро взглянул на меня. Я понял, что воспоминания о том, что происходило совсем недавно, когда он был всего-навсего нищим офицером, не доставляют ему большого удовольствие. Но он вздохнул и продолжил свой рассказ:
– Андре, я решил бежать, чтобы спасти свою шкуру. Ночью я сумел выбраться через окно из дома, где я фактически находился под арестом. Петляя в зарослях маки[6], я тайком пробрался в Аяччо. Мне пришлось, словно дикарю, скрываться в пещерах и хижинах пастухов. Меня приютил мой кузен, Жан-Жером Леви. Но, видимо, кто-то донес и на него. В дом Леви пришли жандармы. Но я в последний момент успел выпрыгнуть через окно в сад и стал пробираться к морю. Там я сел на лодку и доплыл до Макинаджо. Каким-то чудом мне удалось раздобыть лошадь и, перевалив через горы, добраться до Бастии. Оттуда я переслал через верных людей записку матери в Аяччо, в которой были такие слова: «Preparatevi: questo paese non è per noi»[7]. Моя матушка все поняла правильно и той же ночью с тремя моими малолетними братьями и сестрой бежала из нашего дома на страда Малерто. Сделала она это вовремя – через несколько часов после ее бегства молодчики Паоли разнесли в щепки дом, в котором я родился и в котором долго и счастливо жила моя семья. Мы спаслись, но никогда больше я не вернусь на Корсику. «Эта страна не для нас», – написал я. Но в душе Наполеоне Буонапарте все же остался корсиканцем. И если вы, Андре, прикончите этого мерзавца Поццо ди Борго, то я стану вашим пожизненным должником.
Наполеон дружески похлопал меня перчаткой по плечу и направился к Дюроку, который внимательно разглядывал что-то на горизонте впереди нас. Я тоже достал бинокль, чтобы посмотреть, что именно так сильно заинтересовало генерала.
Навстречу нам по дороге со стороны Берлина во весь опор скакало десятка два всадников. Судя по форме – а я уже немного научился разбираться в здешних мундирах – это были гусары. Ничего особенного – прусские кавалеристы направляются куда-то по каким-то своим служебным надобностям. Но Дюрок был несколько другого мнения о происходящем.
– Странно, очень странно, – бормотал он, разглядывая мчавшихся навстречу нам гусар. – Что-то тут не так…
– А что не так? – спросил я.
– Вот, Андре, изволь, взгляни, – Дюрок указал рукой на всадников. – Судя по мундирам – это гусары. Но почему-то у двух из них вместо положенных им сабель на боку драгунские палаши. А вот еще один – у него карабин висит не через
