Не ври мне - Сагара Люкс

— А вот и звезда вечера!

Он обнял меня за талию и поцеловал в губы. Контакт получился быстрый, ничего особенного, но всё равно оставил у меня ощущение дискомфорта. Доминик знал, как я не люблю публичные проявления привязанности.

— Она была исключительной, не находишь? — продолжил он.

Я сделала шаг в сторону, чтобы узнать, кому предназначался этот вопрос. Натан Блэр приблизился к нам, и этого было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Он был одет безукоризненно: сшитый на заказ пиджак, рубашка с серебряными запонками. Мужчина казался мощным, властным, и у меня сложилось впечатление, что ничто не может его остановить. Я вздрогнула, но не от страха. Его взгляд был твёрдым. Он смотрел мне прямо в глаза, причём так пристально, что в какой-то момент я была вынуждена опустить голову. Возможно, почувствовав мой дискомфорт, Доминик нежно погладил меня по спине.

— Я хотел представить тебя своему брату, хотя знаю, что вы уже знакомы.

— Встреча произошла случайно, — сказала я.

Натан кивнул.

Доминик улыбнулся нам обоим, а затем обратился к брату:

— Нат, составишь ей компанию, пока я забираю машину со стоянки?

Ответа дожидаться он не стал. Поцеловал меня в щёку и поспешил прочь, вероятно, желая поскорее вернуться. У меня не было времени что-либо сделать или сказать. Немного шокированная, я молчала. Массивное присутствие Натана говорило само за себя. Он крал у меня воздух, спокойствие и слова. Не думала, что увижу его снова, особенно так скоро.

Я уловила его движение. Натан засунул руки в карманы и занял более удобную, но не менее властную позу.

— Скрипка — единственный инструмент, на котором вы умеете играть?

Его слова дошли до меня со странным звуком, как бы невнятно. Я решила посмотреть на него. Мужчина закурил сигарету, которую удерживал полными губами. Он зажимал её между зубами, поэтому его голос прозвучал для меня по-другому.

— Я также играю на блокфлейте и фортепиано, но не профессионально.

Натан поднял голову. Его глаза впились в меня. И я задалась вопросом — не обладает ли он какой-то сверхъестественной силой, потому что для меня было ненормально ощущать на себе его взгляд в такой угнетающей манере. Когда я чувствовала его присутствие, я склоняла голову, разум угасал, и верх брал инстинкт. Это был вопрос самосохранения и ничего больше.

— Как думаете, что завтра о вас напишут в газетах?

— Я не думаю, что обо мне будут писать.

Я солгала, хотя для этого и не было причин. Тито сказал, что о концерте выйдет статья, но у меня не было желания говорить с Натаном о моём выступлении или о том, что напишут. Я даже боялась спросить его, понравилось ли ему. Что-то подсказывало мне — мужчина скажет чистую правду, даже если это причинит мне боль. Я выступила хорошо, я знала это. Но я боялась, что была хороша недостаточно, чтобы произвести впечатление на него. Если ему понравилось, он бы не смотрел на меня с таким сердитым выражением лица.

— Очень жаль, — прошептал он.

Уголки его губ опустились вниз, но лишь на мгновение.

— Что жаль?

— Жаль, что вы настаиваете на том, чтобы лгать мне, и что вы такая неумелая лгунья. Правда ещё никого не убивала. Это — всегда и только — делают люди.

Я испытала желание отступить и обнять себя, чтобы защититься, но не двинулась с места. Я не могла. Он смотрел на меня.

— Вы говорите это на основании опыта? — мой голос звучал странно. Как бы я ни старалась сохранить спокойствие, выходило натянуто.

Долгое, очень долгое мгновение мы молча смотрели друг другу в глаза. У меня сложилось впечатление, что Натан хочет мне что-то сказать, хотя понимала, — это невозможно. Я ему не нравилась. И поняла это сразу, а тот факт, что мужчина продолжал обращаться ко мне на «вы» и держался на расстоянии, только подтверждал это.

Наверное, неправильно, но я не могла не сравнивать его с Домиником. Вот кто с самого начала доверительно обращался со мной, и теперь, когда мы были вместе, не упускал случая прикоснуться ко мне любым способом. Своими глазами. Руками. Телом…

«Сегодня ночью я останусь с ним».

От напряжения у меня перехватило дыхание. Я не успела понять, почему. Рядом с нами остановилась машина Доминика и он пригласил меня сесть. Я бросила последний взгляд на Натана, но он уже не смотрел на меня. Склонив голову, мужчина бросил сигарету и яростно наступал на неё не только чтобы потушить, но, и чтобы не смотреть на меня. Я села в машину, не попрощавшись с ним. И Доминик тоже. Двигатель зарычал, будто Доминик испытывал необходимость что-то доказать, а затем автомобиль рванул прочь.

Я сделала вид, что поворачиваюсь к дороге, а на самом деле в боковом зеркале стала искать глазами Натана. И обнаружила, что он смотрит на меня, стоя на краю тротуара. Я перестала дышать. Я замерла, пока наблюдала, как его фигура становится всё меньше и меньше, пока не исчезла совсем. Только тогда я позволила себе глубоко вздохнуть, похоже на то, что бывает после долгого плача.

Доминик повернулся и посмотрел на меня, жёсткий и решительный.

— Всё в порядке? Мой брат был груб с тобой?

Я растерялась. Да, он был груб. Но в конце концов, именно я начала это, выдав ложь за правду.

— Он… странный, — ответила я наконец.

Доминик грустно улыбнулся.

— Иногда Натан непросто странный. Он пугающий.

Последовало длительное молчание. Несколько поворотов. Подозрение.

— Ты хочешь мне что-нибудь сказать?

— В нашу последнюю встречу я спросил тебя, кто тебя интересует — я или мой брат. Помнишь?

Я кивнула.

— Твой ответ изменился?

Я покраснела.

— Нет, конечно, нет!

— Тогда не задавай мне больше вопросов о нём, — серьёзно приговорил Доминик, — я уверен, ты не оценишь ни один из ответов, которые я могу тебе дать.

АНДАНТЕ

Вещи никогда не были тем, чем казались.

Запах ночи. Шёлк, обёрнутый вокруг её запястий.

Правда.

Она находилась в этом месте не потому, что кто-то её заставил, а потому, что хотела этого сама.

Сильнее дёрнула за ткань, сковывающую руки. Не первый раз она просыпалась в тёмном месте. Ему так нравилось. Он любил связывать её. Запугивать.

И впоследствии выслеживать.

Узлы ослабли. Она освободила руки и помассировала запястья. Сырость пола впиталась в кости. Она дрожала от холода. Но не только от этого.

Ей не хватало воздуха. Она была возбуждена, потому что знала с чем столкнётся, когда выйдет из этой комнаты. Тяжело вздохнув, подползла к двери и